KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Виктор Пелевин - Любовь к трем цукербринам

Виктор Пелевин - Любовь к трем цукербринам

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Пелевин, "Любовь к трем цукербринам" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Мы есть видения Создателя, делающие реальным Видящего. Как сказано в Изумрудной Скрижали Гермеса Трисмегиста (он же — египетский бог Тот) — «Есть все, которое спит, и видит сон — и этот сон все...»

Рудольф Сергеевич задумался. Продолжение не рождалось в душе.

Ход мысли, недавно такой четкий и прямой, был безнадежно нарушен припадком. В потрясенном сознании до сих пор расходились волны испуга. Столько перепудилось за несколько удушливых секунд...

Страшнее всего были даже не эти смутно увиденные Птицы, а странная уверенность, что самая суть существования только что проявилась, как она есть, и прежде ему просто мерещилось, будто у жизни имеется какое-то иное содержание, украшенное завитками ложных ретроспектив...

И ведь логически такое не опровергнешь...

Можно будет вставить попозже куда-нибудь в Пролегомены. Но пока надо прийти в себя.

Рудольф Сергеевич взял в руку лежавший на зеленом сукне телефон и запустил «Angry Birds» — игру, которая всегда помогала успокоиться и собраться с мыслями.

На этом уровне надо было разрушить большую деревянную пирамиду, стоящую на фундаменте из белых — не то облачных, не то ватных — кирпичей. Египетский цикл, самый конец.

Зеленая усатая свинья в высокой золотой тиаре, сжимая в руках регалии фараона, сидела в тайном центре пирамиды — видимо, в погребальной камере — и скорбными глазами смотрела Рудольфу Сергеевичу в душу.

Рудольф Сергеевич прицелился и стрельнул первой птицей, похожей на большой и тяжелый коричневый шар. Птица надломила несколько верхних досок, скатилась вниз и с достойным кряком умерла в пыли... Рудольф Сергеевич стал ждать, когда она исчезнет — из какого-то осторожного целомудрия он никогда не запускал следующую птицу, не дождавшись распада предыдущей.

«И ведь какая жестокая игра, — думал он, закладывая в рогатку маленькую синюю птичку,— ведь суть ее в том, что мы убиваем птичек и смотрим, как они умирают. А созерцание нарисованного убийства ничем по сути не отличается от лицезрения настоящего. Как говорят на Востоке, портим карму. И ведь ни за что ни про что!»

Синюю птичку было особенно жалко. Наверно, из-за габаритов: совсем крохотулечка.

«Игра эта,— думал Рудольф Сергеевич, меняя угол наводки,— несомненно, апеллирует к самым низким и жестоким инстинктам из живущих в человеческом подсознании. И вместе с тем она фундаментально лицемерна, как весь западный дискурс. Она позволяет убивать живых существ, сохраняя при этом цивилизованное лицо. Ужасно, однако, что даже в наших деток, которых мы считаем такими вот белокурыми ангелочками, инстинкт убийства уже вшит, присутствует прямо с рождения... А как мяско-то жрут... Ангелочки, да... Надо будет вставить в Пролегомены».

Он запустил птичку в небо и шлепнул по экрану пальцем. Синяя птичка разделилась натрое. Три синих живых шарика отважно и безнадежно врезались в косую стену, повредили несколько планок и скатились вниз — умирать.

Зеленый свинтус-фараон глядел на Рудольфа Сергеевича исподлобья с мрачным фатализмом. Его рот под рыжей щеткой усов чуть заметно шевелился, словно начитывая непонятную каббалу. У Рудольфа Сергеевича мелькнула конспирологическая догадка, что этот зеленый свиной фараон сам устроил птичье покушение на себя, чтобы тут же назидательно покарать виновных...

«Наверно,— подумал Рудольф Сергеевич,— мне потому Птицы примерещились, что постоянно играю в эту дурь. Слишком уж часто... Как ребенок, право. Даже неловко...»

Мысль, нарушенная припадком, вернулась наконец в творческую колею: стало ясно, как философема должна развиваться дальше.

Рудольф Сергеевич положил телефон на стол и застучал по клавишам:

«Итак, есть всё, которое спит и видит сон — и этот сон всё... Основной вопрос философии и теогонии тогда прозвучит так — Lucid Dream or Nightmare? Осознает ли ВСЁ, что ему снится сон? Или это просто кошмар, над которым ОНО властно не более, чем мы над своими дурными снами ?

Наблюдая за окружающим, логично предположить, что наш Творец видит кошмар, но не может в него вмешаться — так как не знает, что спит и видит кошмар. Возможно, он все-таки благ, несмотря на зло, постоянно причиняемое им миру — ибо просто спит и видит сон. Зло перестает быть его выбором и предопределением.

И, last but not least, в этом случае объяснимым становится древний парадокс, завораживавший еще Ницше и Борхеса — самоубийство Бога, лежащее в основе множества легенд и религий...»

Рудольф Сергеевич почувствовал между лопатками дрожь благоговения, словно бы сладчайшую чесотку духа, намекающую на то, что у него пробиваются крылья. Так всегда бывало перед тем, как ему удавалось на несколько мгновений заглянуть в сверкающий мир Идей — платоновский Космос.

Он ясно увидел тот духовный механизм, который тщился описать, и понял, что почти разгадал его сокровенное устройство.

Перед ним возникли два ослепительных шара, соединенные линиями, проходящими через расположенный точно между ними фокус.

Это было подобие объемного знака бесконечности — переливающаяся и сверкающая всеми цветами радуги трехмерная восьмерка.

Платоновская природа этого объекта проявлялась в том, что его форма являлась одновременно и его смыслом, который делался ясен при первом же взгляде. Эти два духовных солнца были связаны таинственнейшим из взаимодействий.

Первый шар своими лучами создавал второй. А второй — своими лучами создавал первый. Они как бы взаимно порождали друг друга.

Здесь не было творца и творимого — шары не могли существовать по отдельности. Не имел смысла вопрос, какой из них первый и главный. Это были два проектора, каждый из которых возникал из луча другого. Две руки с карандашами, рисующие друг друга на листе бумаги.

Рудольф Сергеевич понял, что видит космический Инь-Ян — простейшее из лиц Божества.

«Да,— подумал он,— это я не сообразил.

Мы — просто кошмар, снящийся Богу. Но Бог — просто кошмар, снящийся нам. Надо дописать...»

А ведь была еще и Троица... Рудольф Сергеевич уже собирался устремить к ней свои духовные очи, как вдруг с неудовольствием заметил, что чистоту переживания нарушил пошлейший отпечаток профанного мира.

Сверкающая восьмерка потеряла свой радужный блеск, и Рудольф Сергеевич увидел в одной ее половинке зеленое свиное рыло в золотой короне. Это, без сомнения, был евин из «Angry Birds» — он выглядел так же карикатурно. Зато в другом шаре...

В нем появилась жуткая голова Птицы, как бы полусожженная неземным огнем. И ничего карикатурного в ней уже не было.

Рудольф Сергеевич видел прежде эту страшную обожженную Птицу... Он вспомнил свой припадок и сопровождавшие его галлюцинации... Галлюцинации?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*