Андрей Шляхов - Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома
Елена читала в постели — не привычный детектив, какую-то брошюру в серой обложке.
— Что читаешь? — поинтересовался Данилов.
— Новые инструкции, — скривилась Елена. — На работе вдумчиво не почитаешь…
— Это да.
Данилов взял стоявший на подоконнике ноутбук.
— Ты решил предпочесть любовные игры компьютерным? — игриво улыбнулась Елена.
— Я решил выпить кофе, — ответил Данилов. — А это чтобы не скучать. Ты будешь кофе или чай?
— Нет, я буду тебя ждать, — Елена продолжила изучать инструкции.
Данилов отправился на кухню, включил ноутбук и, пока тот загружался и подключался к Интернету, сварил себе кофе.
Сев за стол, Владимир начал искать в сети такую же ручку, как та, что лежала в Елениной сумке; нашел и, увидев цену, присвистнул от изумления: «Почти двадцать две тысячи рублей, не хухры-мухры…»
Недопитый кофе медленно остывал в чашке, а Данилов продолжал сидеть и смотреть в погасший экран ноутбука. Последний раз ему было так плохо в больнице, когда он пришел в себя после травмы черепа и чувствовал, будто прошлая, хорошая жизнь закончилась и теперь будет другая. Неизвестно какая, но, вне всяких сомнений, не такая светлая, как раньше.
Голова не болела или, может, болела, но Данилову было не до нее. Он впервые в жизни понял, что такое подлинные муки ревности, столь подробно описанные в литературе. Настоящая ревность совсем не походила на литературную. Не хотелось допытываться у Елены, кому предназначалась в подарок дорогущая ручка, и среди ночи мчаться на разборку с негодяем. И так было ясно, что не ему. Во-первых, день рождения Владимира давно прошел, а до Нового года было еще далеко. Во-вторых, Данилову совершенно ни к чему была такая ручка. Договоров с партнерами он не подписывал, перьевыми ручками сроду не писал, да и вообще — ординатору такой аксессуар не нужен.
Минутный порыв исключался — и цена не та, и подарки Елена всегда делала практичные, нужные. Она во всем была гораздо практичнее Данилова.
Подарок сослуживцу? Знакомому? Соседу? Если бы ручка стоила в двадцать раз меньше, то Данилов мог бы предположить такое. Но подарки за двадцать две тысячи не дарят всем подряд.
Вывод не просто напрашивался — он вопил, заявляя о себе во весь голос. У Елены был… Слово «любовник» больно резануло по сердцу, и потому Данилов заменил его эвфемизмом «другой мужчина». Итак, у Елены есть другой мужчина, с которым она проводит вечера и которому она приготовила дорогой подарок. Сомнений больше не было.
Когда-то, в той, прошлой, жизни, Данилов считал себя абсолютно не ревнивым человеком. Он не ревновал Елену к ее бывшему мужу, отцу Никиты, и его не коробило то, что Елена до сих пор носила «чужую» фамилию. Но ревность к настоящему оказалась такой же яростной, как пламя лесного пожара.
Данилов попытался трезво проанализировать ситуацию, но мешали эмоции. И было только одно средство их подавить.
Он достал из буфета стакан, а из холодильника — початую литровую бутылку водки, банку с солеными огурцами и кусок полукопченой колбасы.
Стакан опустошил залпом. Посидел, не двигаясь, дожидаясь, пока приятное тепло доберется до сердца, и закусил огурцом — хрустким, острым. Накатили воспоминания…
Третий курс. Практическое занятие по пропедевтике внутренних болезней. Доцент Дворжик освежает знания в студенческих головах.
— Различают несколько видов перкуторного звука, отличающихся друг от друга по своим характеристикам…
Дворжик, высокий, худой и сутулый, похож на знак вопроса. Студенты не любят его за вздорность и злопамятность. У Данилова с Дворжиком отношения не сложились с первого же занятия.
— Негромкий, короткий и высокий тон, возникающий при перкуссии над плотными и напряженными тканями, называется тупым звуком, — вещает Дворжик.
Данилов, стоящий за его спиной, беззвучно стучит себя по голове.
— Громкий, продолжительный и низкий звук с некоторым музыкальным оттенком, именуется тимпаническим или барабанным, поскольку напоминает звук, возникающий при ударе в барабан. Такой звук слышен при перкуссии над полыми органами, содержащими воздух…
Данилов изображает, будто стучит по голове Дворжика. Доцент оборачивается и визжит:
— Вон отсюда! Встретимся на зачете!
Данилов молча выходит и слоняется по коридору, ожидая конца занятия. Спустя три минуты из учебной комнаты выходит Елена.
— Тебя-то за что? — удивляется Данилов.
Серьезная Елена никогда не проказничает во время занятий.
— Решила составить тебе компанию и показала Вопросительному Знаку язык, — смеется Елена. — Пойдем прогуляемся, что ли…
Немного успокоившись, Данилов собрался с мыслями и спросил себя, чего же хочет он сам. Нужна ли ему Елена и желает ли он, чтобы она вернулась к нему? Сказать «нет» мешала любовь, ответить утвердительно мешала обида. Это был тупик.
Вздохнув, Данилов перешел к следующему вопросу. Почему Елена скрывает свою связь? Что ей мешает заявить о том, что в ее жизни появился другой мужчина? Данилов тотчас же вернется к матери, а Елена сможет жить с любимым. Разводиться ей с Даниловым не надо — они так и не удосужились оформить свои отношения. И делить нечего — ни детей, ни имущества. Все очень просто. Недолгий сбор вещей, прощальный завтрак и все… Неужели все?..
Второй стакан прояснил мысли, но ослабил ноги и руки. Данилов откусил кусок колбасы, пожевал, проглотил и продолжил размышлять.
Почему Елена до сих пор молчит и скрывает свой адюльтер?
Причин могло быть две.
Первая — она еще не определилась, кто ей нужен больше. Это позволяло Данилову надеяться; главным было ничего не испортить. Не устраивать разборок, не выступать с обвинениями, вообще не создавать никакого негатива. Только позитив, и ничего более! Рано или поздно Елена поймет, что второго такого, как Владимир, ей не найти. Другому мужчине придется удовольствоваться подаренной ручкой. Пусть смотрит на нее и вспоминает свою былую любовь.
— Страдание очищает душу, братан, — сказал Данилов воображаемому сопернику — представительному мужчине в дорогом костюме. Лица у соперника не было — только переливающееся радужное пятно.
Теперь можно было вернуться к приоритетам и ответить «да!» на главный вопрос. Да, да, да и тысячу раз да! Он хотел, он жаждал остаться с Еленой.
Настоящий мыслитель, сколько бы он ни выпил, никогда не ограничится односторонним рассмотрением проблемы. Данилов пожевал еще колбаски и перешел ко второму, неприятному и невыгодному для него, варианту.
Предположим, что Елена уже определилась. Поняла, что любит другого, а к Данилову у нее было не настоящее чувство, а так — влюбленность длиной в несколько лет. Возможно такое? Конечно, почему бы и нет. Данилов, в конце концов, не стодолларовая банкнота и не золотой слиток, чтобы нравиться всегда. Обычный человек со своими недостатками и сложностями.
