Маша Царева - Девушки, согласные на все
– А почему?
– Я женат. Жена в командировке. Она не обрадуется, обнаружив здесь постороннюю девицу, – не моргнув глазом, соврал он.
– Ты не женат, – усмехнулась Ева. Вообще-то разговор шел совершенно не по тому сценарию, который она успела мысленно запланировать. И она себя чувствовала неловко. Что-то здесь было не так.
– Наверное, мне лучше знать.
– Ну или, по крайней мере, не живешь с женой. Я же только что из ванной. Я видела, что там нет косметики и тюбиков.
– Она все забрала. Говорю же, она в командировке.
– Жаль, что ты врешь, – печально улыбнулась Ева. – Где ты видел женщину, которая всю косметику возит с собой? У любой есть дорожная косметичка с самым необходимым и домашний неприкосновенный запас.
«Я видел такую женщину, – некстати подумал Филипп. – Ванная Азии была девственно пуста. Кажется, у нее был тюбик детского крема. А еще расческа и шампунь…»
– Если я даже и вру, – он холодно улыбнулся, – значит, на то есть причины. Значит, мне неудобно, чтобы ты здесь оставалась.
– Если я так нагло напрашиваюсь, значит, и у меня есть на то причины, – невозмутимо парировала Ева. – Мне негде жить. У меня нет денег. Ты мне нравишься. Мне кажется, ты хороший человек.
«Ненормальная она, что ли? – подумал он. – Может, просто из больницы сбежала? Кажется, на Ленинском есть большая больница, Первая клиническая. Интересно, при ней существует психиатрическое отделение? Или просто сильно ударилась головой, когда под колеса кинулась?»
– Хорошо. Я не отказываюсь помочь тебе деньгами. Хочешь, двести долларов дам. Хочешь, могу даже триста. Больше у меня нет, извини.
– И что я буду делать с этими деньгами? Дай бог, если мне хватит снять на пару месяцев квартиру. Даже на продукты не останется.
– Я-то тут при чем? – всплеснул руками Филипп.
– Как это при чем? Ты меня сбил! А потом силой затащил сюда. Вместо того чтобы позаботиться об оказании мне первой медицинской помощи. Ни «Скорую» не стал вызывать, ни милицию. Испугался потому что… Можно я возьму еще сыру?
От возмущения у него перехватило дыхание. А пигалица не так проста, как ему показалось с самого начала! Но ничего, он и не таких девчонок встречал. Сейчас он ей покажет!
– Слушай меня внимательно, девочка, – Филипп решительно отодвинул тарелку с сыром на другой конец стола. – Я тебе помочь хотел. Но больше всего на свете я ненавижу наглость. Одевайся. Сейчас я отвезу тебя к метро. А насчет милиции… Запомни, милая, ты никогда и ничего не сможешь доказать.
Она помолчала некоторое время, словно переваривала информацию. При этом на ее лице продолжала цвести спокойная, уверенная улыбка. Девушка не волновалась и не злилась, и это казалось странным. Наконец она заговорила:
– Я все поняла. А теперь послушай меня ты. Наверняка свидетели есть. Если я обращусь в милицию, то они опросят жителей соседних домов, продавцов круглосуточных ларьков, прохожих. Наверняка кто-нибудь что-нибудь видел. Потом – на твоей машине вмятина. А на моей ноге… – Она подняла полотенце, и он увидел уродливое сине-фиолетовое пятно чуть выше круглого белого колена. – А на моей ноге – синяк. Так что решать тебе. Но советую хорошо подумать, прежде чем выгонять меня. – Она неожиданно протянула руку и погладила его по волосам, он инстинктивно отстранился. – Не волнуйся, я буду прилежной соседкой. Убираться буду и готовить. А если почувствую, что ничего у нас не получается, сразу же уйду.
Филипп вскочил со стула. Он чувствовал себя героем затянувшейся психологической мелодрамы. Самое главное, что она, черт возьми, была права! Права на все сто! Она и сейчас сможет обратиться в милицию, и тогда его вина будет легко доказана. «Но что ей от меня надо?! Может быть, ее специально кто-то послал? Нет, это невероятно, никто не мог знать, что я поеду именно по Ленинскому!» А что, если… Филипп улыбнулся. Кажется, он нашел выход.
Девчонку придется оставить здесь – по крайней мере, еще на несколько дней, максимум на неделю. Он купит ей специальную дорогую мазь – и через неделю от ее уродливого синяка не останется и следа. За это время над его «Маздой» успеет поработать знакомый автомеханик. Тогда ее заявление потеряет актуальность, и он с чистой совестью сможет выставить ее вон.
– Ладно, – он придал своему лицу комичное выражение, – ладно, вижу, ты уже все рассчитала.
– Да, я такая, – она «купилась», она думала, что это искренний комплимент. – Тебе надо на работу?
– Да. Скоро пойду.
– Замечательно. А я приготовлю для тебя ужин.
Он пожал плечами и оставил ее хлопотать на кухне. Ева с энтузиазмом загремела кастрюлями, что-то напевая себе под нос. Голос у нее был слабый, но приятный, грудной.
Молодой человек надкусил огромный бутерброд с колбасой и принялся внимательно рассматривать черно-белые фотографии, веером рассыпанные перед ним на кухонном столе. То, что было изображено на этих снимках, мгновенно отбило бы аппетит у любого нормального человека. А он – ничего. Ел. Ел торопливо и неряшливо, время от времени собирая обслюнявленным пальцем крошки со стола и отправляя их в рот.
«Гнида… Какая же гнида, – бормотал он еле слышно, откладывая очередной снимок в сторону, чтобы вновь вернуться к нему через несколько минут. – Ну ничего, я тебя найду… Поймаю!»
Обнаженная девочка лет десяти-одиннадцати, тощая, испуганная, безгрудая, сидит на коленях у смуглого «качка». Его короткопалая рука покоится на ее безволосом лобке. На следующей фотографии – эта же девчонка лежит на странно круглой кровати, ее бледненькие костлявые руки связаны широким кожаным ремнем. Громила склонился над ней, вот-вот его огромный пенис («Не исключено, что накладной», – решил он) вопьется в розовую влажную мякоть.
На фотографиях этих в мельчайших подробностях было заснято изнасилование ребенка.
Когда телефонный звонок разбил на мелкие осколки тишину уютно полутемной кухни, молодой человек вздрогнул и выронил на пол бутерброд.
– Какого черта… Не могли попозже позвонить… Сказал же русским языком, чтобы не беспокоили.
Но трубку все же снял.
– Валичка! – Голос по ту сторону телефонной трубки был звонким и бодрым. – Как хорошо, что я до тебя дозвонился!
– Что тебе? – неприветливо буркнул он, но невидимый собеседник не обиделся.
– А у меня к тебе большая-пребольшая просьба! Надеюсь, ты меня выручишь. Помнишь, как я тебе два раза одалживал денег до зарплаты?
– И что? Я все вернул.
– Знаю!.. Валичка, сделай вместо меня материал о радиации! – Голос в трубке стал умоляющим. – Пожалуйста, Валик! Меня загрузили работой, просто жуть. А ты же знаешь, свадьба у меня скоро. Готовиться надо.
– У меня у самого времени нет. Извини.
