Дмитрий Иванов - Где ночуют боги
От этого на душе Антона почему-то сделалось нехорошо. Он знал этих ласточек всего одну ночь и не мог успеть к ним привыкнуть так же, как не успевал привыкнуть к блондинкам, которых приводил в квартиру с видом на Пушкина. Но почему-то, когда уходили женщины, Антону всегда становилось легко и хорошо, а когда улетели ласточки, стало вдруг грустно и как-то тяжело-тяжело на душе.
«Первые ласточки Олимпиады, – с грустью подумал Антон. – Скоро так будут называть подлецов, которых привлекают своим запахом деньги: звезд спорта, артистов кино, всех, кто будет работать на положительный образ; надо, кстати, составить список подлецов, которых можно использовать… Правда, первые ласточки обычно прилетают. А тут, получается, наоборот, свалили. Получается, это были не первые, а последние ласточки…»
От этих мыслей Антону стало еще тяжелей. Он решил переключиться на что-то хорошее, принял душ и вышел из номера.
В холле «Бомбы» Антона встретил Эдо и повел в ресторан. Рестораном гордо называлась тесная кафешка, которую держали сестры Эдо. Здесь было все по-домашнему, сильно и вкусно пахло едой. Сестры Эдо оказались двумя приветливыми полными женщинами с красными потными лицами и толстыми золотыми цепочками на шеях. Антону, как почетному гостю, сестры Эдо пытались скормить целые горы мяса и всяких закусок. Кульминацией завтрака стала лодочка по-аджарски. Одна из сестер поставила перед Антоном громадную, дымящуюся, пахучую ладью, из которой на Антона смотрел круглый ярко-желтый глаз домашнего куриного яйца. Антон сказал, что это не лодочка, а авианосец и что он в жизни все это не съест, но сестра Эдо сказала, что мужчина должен есть много, если он мужчина. Антон был задет и сказал, что ладно, он съест этот авианосец, когда тот немного остынет. Но сестры сказали, что есть надо так, пока горячо. Эдо тут же научил Антона правильно есть лодочку по-аджарски, отламывая от нее руками куски раскаленного, как лава, поджаренного теста и макая их в желток с растаявшим в нем домашним сливочным маслом. Все это было страшно вкусно и страшно горячо. Антон сначала дул на пальцы, потом перестал чувствовать кончики пальцев и просто отламывал горячие куски теста, макал в яйцо и масло и отправлял в рот. Первый кусок был настолько горячим, что у Антона побелело в глазах, но выплюнуть было неловко, на Антона умиленно смотрели две сестры Эдо, и Антон подумал, что они могут обидеться. Тогда Антон стал просто очень быстро жевать. Он вспомнил, что когда-то давно, когда он был маленьким, у его родителей была дача, на даче жил пес, большая старая овчарка Арго, Арго так ел ос: хватал их пастью на лету и очень быстро клацал челюстями, так что оса погибала на его зубах быстрее, чем могла ужалить. Антон стал делать так же. Сестры Эдо умиленно смотрели, как энергично он ест. Иногда они что-то тихо и печально говорили друг другу, глядя на Антона. Сестры Эдо были очень добрые и чуть не плакали, глядя, как давится Антон, они жалели его, московского бедолагу.
После завтрака Антон поблагодарил сестер Эдо, для чего применил выражение, обычно употребляемое Эдо в таких случаях:
– От души!
Сестры заулыбались своими круглыми приветливыми лицами, а одна из них сказала:
– На обед приходите. Люля будет.
Антон благодарно икнул, выразив согласие пообедать так же самоубийственно, как позавтракал. Потом Антон и Эдо пошли к машине.
«Девятка» Эдо сверкала на солнце. Ее явно только что вымыли и теперь натирали тряпками два пацана, обоим было на вид лет по десять. Один из них, маленький и головастый, сказал Эдо:
– Эдо, правый задний амортизатор у тебя вообще мертвый, машина на один бок сидит, аэродинамики вообще нет, как ты ездишь, не знаю.
Эдо наклонился к машине и придирчиво осмотрел область заднего амортизатора. После чего представил Антону головастого пацана:
– Мартин. Племянник брата жены. Три месяца пацану было, когда я ему показал карбюратор. Еще голову не держал пацан, но когда я сказал: «Смотри, Мартин, это кар-бю-ра-тор» – заулыбался, технику любит вообще. Сделал гаишнику «Мазду» жены. Сам сделал, я не помогал. Автомастер будет пацан.
Антон посмотрел с уважением на Мартина. Мартин посмотрел в ответ на Антона, хоть и снизу вверх, но довольно высокомерно. Потом Эдо представил Антону второго мальчишку, заслуги которого были скромней:
– Это Арут. Дзюдо занимается. Мартину помогает, чем может.
– Арут! – уверенно подал руку и крепко пожал руку Антона второй пацан с густыми бровями.
– Автосервис держать хотят, – пояснил Эдо Антону. – Молодцы, пацаны, в жизни цель имеют, на месте не стоят!
Антон одобрительно кивнул и сказал с трудом – говорить после завтрака было трудно:
– Цель – это да.
Эдо с удовольствием сел в сверкающую «девятку». Но когда повернул ключ в зажигании, машина издала один громкий чих и заглохла. Эдо сказал племянникам:
– Я вашу душу мотал, опять клеммы залили! Голову свою так мойте, а не мою машину! – Затем Эдо сказал несколько фраз по-армянски, из которых Антон понял только последнее слово: – Дэбили!
Мартин и его будущий партнер по бизнесу, Арут, молча, скорбно приняли суровую критику. Эдо пояснил Антону, что теперь надо полчаса подождать, пока клеммы высохнут, и можно будет ехать, а пока можно, чтобы не скучать, еще покушать. На это Антон ответил решительным отказом. И сказал:
– Я пройдусь немного, хочу посмотреть, что тут и как.
– Что смотреть хочешь, а? – удивился Эдо. – Ты же не знаешь движения. До выходных потерпи, на выходных я тебя сам отвезу в Пасть Дракона, у меня там брат мамы жены баню держит. Все проблемы, что есть со здоровьем, поправишь. В Москву приедешь здоровый вообще.
– На выходных да, в баню, конечно. А пока так, немного пройдусь, – сказал улыбчиво, но настойчиво Антон.
И ушел. Эдо с тревогой посмотрел ему вслед.
Антон сначала долго шел по пляжу. Вспоминал свой вчерашний разговор с мужиком-поэтом и думал, что надо бы его найти и с ним посидеть, поговорить о жизни, такие мужики могут сказать что-то важное про жизнь, потому что они ее знают. Антон подумал, что нужно будет купить водки, колбаски и заехать с сюрпризом. Поэт будет рад. Потому что, скорей всего, никто для него уже очень давно, с детства, наверное, не готовил сюрпризов. Антон представил, как удивится мужик-поэт, когда на пороге своего вагончика – он, наверное, в вагончике живет – увидит Антона с подарком в целлофановом пакете. Рампо улыбнулся. Ему было приятно думать, что он порадует поэта и что они будут петь песни Антонова, а на столе будет водка с колбаской. Хорошо будет.
