Алина Знаменская - Пленница дождя
— Вы не могли бы проехать со мной в бар? Тут недалеко.
Илья пожал плечами:
— Пожалуйста…
Мужчина представился. Имя оказалось соответствующим — Игорь Львович.
Он протянул Илье визитку, из которой тот узнал, что имеет дело с банкиром. Илья невольно усмехнулся — впервые его персоной заинтересовался столь денежный человек. Мужчина усмешку проигнорировал.
— Что вы будете пить?
— Я не пью, — ответил Илья, с интересом наблюдая за собеседником.
— Вот как? А я выпью.
Игорь Львович заказал коньяк для себя и минералку для Ильи.
— Мне понравились ваши картины, — сказал банкир после того, как опрокинул в себя первую рюмку.
Илья молчал. Внутри колыхнулось предчувствие, которое приказало ему: будь осторожен! И никаких эмоций.
— В них есть жизнь. И в то же время они не чересчур реалистичны. В них присутствует мечта.
— Вы решили что-то приобрести? — не выдержал Илья. Конь нетерпения бил копытом. Ну к чему все эти сантименты, если тебе понравилась картина? Илья не верил в комплименты. Да, он их слушал, но верить предпочитал фактам. Нравится — купи.
— Нн-нет, — осторожно возразил банкир и подвинул к себе пепельницу. Протянул художнику раскрытый портсигар.
— Я не курю, — сказал Илья и заставил этим признанием мужчину улыбнуться. Впрочем, банкир не стал высказываться по этому поводу. Разговоры о здоровом образе жизни его не занимали. Он затянулся, затем медленно выпустил дым. Это позволило ему некоторое время молчать, а Илье — начать нервничать. Вот тебе и здрась-те! Картины нравятся, купить их я не желаю. А желаю, видите ли, потрепаться о высоком искусстве. У Ильи закипало внутри, и он уже подбирал подходящую фразу, чтобы распрощаться и уйти, но банкир опередил его.
— Я хочу заказать вам портрет.
— Портрет? Ваш? — вырвалось у Ильи удивленное восклицание. Хотя, если подумать, что здесь такого удивительного? Кто не хочет увековечить себя?
Так бы сразу и сказал. К чему все эти предисловия?
Мужчина покачал головой.
До Ильи вдруг докатилось: мужчина хочет заказать портрет любовницы! Отсюда вся эта конспирация, это умалчивание. Жены сейчас расторопные пошли, частным сыском не брезгуют. Илья облегченно вздохнул. Отчего-то сделанное открытие успокоило немного.
— Я хочу заказать портрет своего сына, — вновь огорошил художника банкир.
— Сына? — тупо переспросил Илья, с трудом переходя из мира своих фантазий в реалии банкира.
— Да. Сына.
Илья беспомощно оглянулся. К чему этот странный тип притащил его в бар? К чему он озирался в выставочном зале словно крот, вылезший из темноты на залитую солнцем поляну? Чтобы заказать портрет ребенка?
— Сколько лет мальчику?
— Это не важно. Дело не в этом, — заговорил банкир торопливо и неосторожным движением сломал только что извлеченную на свет сигарету.
— То есть как это — не важно? — перебил Илья, уставший от псевдоинтригующей туманности заказчика. — Одно дело — рисовать ребенка лет восьми, которому уже можно объяснить, что нужно какое-то время посидеть тихо. Другое — писать с модели, которая, извините, растекается как ртуть, которую не заставишь сидеть и позировать! Тут много нюансов.
— Мой сын не сможет вам позировать, — оборвал его мужчина и стряхнул остатки растерзанной сигареты на пол. — Он мертв.
Илья с удивлением посмотрел на посетителя.
Банкир, сказав главное, сразу перестал нервничать и уверенными движениями достал сигарету. Закурил. Поднял глаза на Илью.
Художник собирался с мыслями. Так, кажется, ситуация прорисовывается.
Самым трудным для мужчины оказалось сообщить, что его сын умер. Вероятно, это произошло недавно и пока еще нелегко говорить об этом. Он еще не смирился.
— Я сожалею, — мягко произнес Илья. — Но ведь наверняка остались фотографии…
— Да, да, — согласно закивал Игорь Львович, с трудом выныривая из своего «потустороннего» состояния. — Есть фотографии, их много, но это еще не все…
— Что же еще?
Илья вновь с опаской присмотрелся к собеседнику. Его начинал утомлять этот витиеватый диалог. Видимо, собеседник угадал состояние художника — позвал официанта и расплатился.
— Я не стану вас нагружать сейчас, — в деловом ключе заявил банкир, и Илья увидел, каким может быть Игорь Львович в работе. — Вы согласны на такую сумму?
Банкир подвинул Илье салфетку с выведенной на ней цифрой. Илья кивнул. Деньги были неплохие, он в них нуждался.
— Это аванс. — Банкир положил перед художником несколько зеленых банкнот. Илья молча наблюдал за его действиями. — Вы назовете мне день, и я приеду за вами. Детали обсудим в другой обстановке, — продолжал Игорь Львович, рассовывая по карманам портсигар, бумажник, зажигалку.
— Суббота, — ответил Илья и поднялся. У входа в выставочный зал они распрощались, серебристая иномарка плавно удалилась, а Илья остался стоять на тротуаре, тщетно пытаясь отогнать от себя неприятные ощущения.
Общение с банкиром, напоминание о смерти сильно подействовали на Илью. Покинув галерею, он долго бродил по улицам, как он думал — бесцельно. Но ноги сами привели его к общежитию, где Саша жила вместе со своей подругой.
Некоторое время Илья посидел на лавочке, поглядывая на желтые окна общаги. Начинало темнеть. Он подумал, что одинаково глупо и то, что он сюда притащился, и то, что он сидит здесь точно так же, как сидит на песочнице во дворе у Лики. Лика отвергла его, а Саша… Саша просто маленький ребенок, столь же одинокий, как он сам. Причем у него есть прекрасный повод — он продал две картины и может предложить ей немного денег.
Илья решительно поднялся и зашел в общежитие.
— А их нет, — хмуро оборвала его вахтерша. — На промысел ушли.
— Куда?
— Куда-куда? Ноги бы им поотрывать, шмакодявкам! Илья замялся, не зная, как реагировать на выпады вахтерши. Она вдруг прищурилась и в упор уставилась на пришельца.
— А ты кто такой, чтобы вопросы мне задавать? Тебе они зачем, девчонки-то?
— Я друг Сашиной матери, — не растерялся Илья.
— Матери, — с удовлетворением повторила вахтерша и покачала головой. — Вот и я говорю: знали бы матеря, чем ихи дети пробавляются!
Илья почувствовал, что должен повернуться и уйти, но ноги словно приросли к полу.
— А что такое? — спросил он.
Вахтерша покинула пост и приблизилась к нему, обойдя свою будку.
— Каждую ночь, — понизив голос до шепота, со значением заговорила она. — Каждую Божью ночь нафуфырятся и — шасть! Все уже про них нехорошее говорят, все знают, чем они занимаются.
— Чем же они занимаются? — опешил Илья. — Может, девчонки на дискотеки бегают, у них возраст такой.
