Фэнни Флэгг - Рай где-то рядом
— Эй, Кэти, поди сюда на минутку!
Кэти поднялась на крыльцо, и миссис Шимфизл протянула ей голубой конверт с ее именем. Кэти не поверила глазам, увидев внутри десять стодолларовых бумажек.
— Я не могу их взять, миссис Шимфизл.
— Не глупи, это всего лишь немного деньжат на будущее, да и мне приятно, что я помогаю кому-то получить хорошее образование. Чем больше на свете умных людей, тем лучше.
Долг Кэти, конечно, вернула, но ей всегда хотелось отплатить добром за добро, сделать для Элнер что-нибудь хорошее, а теперь уже поздно — Элнер больше нет.
Прогулка в небесах
Ида и Элнер шли и шли, кругом не было ни души, лишь чириканье птиц нарушало тишину.
Элнер поинтересовалась, куда они все-таки держат путь.
— Скоро увидишь, — ответила Ида.
Откуда ни возьмись возникли две зебры в красную полоску; похожие на карамельки, с блестящими серебряными гривами и хвостами, они процокали мимо, а следом просеменило стадо крошечных ярко-желтых бегемотиков с кошку ростом.
— Совсем другое дело! — оживилась Элнер. — Такое не каждый день увидишь.
— Здесь — каждый, — возразила Ида.
Чуть погодя Элнер спросила:
— Мы уже пришли?
Ида не ответила.
— Далеко еще?
— Терпение, Элнер. Когда придем — тогда и придем.
— Ладно. Я так, ради интереса спросила…
Через несколько минут они повернули, и Элнер, покрутив головой, вдруг сообразила: да это же Первая Северная авеню! Чуть поодаль она увидела дом Гуднайтов, и сомнений не осталось — это ее родная улица. Родная, да не совсем. Посреди асфальта тянулись трамвайные рельсы, а в Элмвуд-Спрингс давным-давно нет трамваев; мало того, два ряда вязов, срубленных еще в пятидесятых, вновь на месте. Дом Руби почти такой же, как сейчас, зато фиговое дерево во дворе у Элнер всего с метр высотой. Элнер удивилась:
— Не знаю, Ида, как нас сюда занесло, но мы попали в прошлое. Перенеслись на полвека назад.
— Не меньше, — подтвердила Ида, мельком глянув на деревья, и зашагала дальше.
Элнер, конечно, невдомек, почему она снова очутилась дома, но перенестись в прошлое она была совсем не прочь. Кругом тишь да благодать! Никаких новостроек, а за небольшими домиками простираются кукурузные поля. С ветки на ветку скачут толстые, сытые белки, ярко-рыжие и почему-то в белую крапинку.
— Глянь, Ида! Вот бы сюда Сонни — уж он бы с ними порезвился! Постой-ка… — сообразила Элнер, — нас забросило на полвека назад — значит, Сонни еще и не родился, так ведь? А почему мы попали в прошлое? Я тоже помолодею?
— Терпение, — повторила Ида.
Ида проводила Элнер до конца улицы. Там, где сейчас вьетнамская семья держит базарчик, вновь стоял на прежнем месте старый дом Смитов, точь-в-точь такой же, как в былые времена, — с бело-зелеными полосатыми навесами и высокой, помаргивающей красным огоньком радиомачтой на заднем дворе. Ида остановилась напротив дома.
— Вот мы и пришли!
Элнер удивилась:
— Нам сюда?! В старый дом Соседки Дороти?
— Сюда, сюда. Пойдем.
— С удовольствием! — Элнер пустилась по дорожке следом за сестрой.
Такой поворот событий ее обрадовал. Как приятно вновь увидеть старый дом! Много лет подряд Дороти Смит передавала отсюда любимую радиопрограмму Элнер. Передачу «У Соседки Дороти» она вела из собственной гостиной. Элнер не пропустила ни одного выпуска за все тридцать восемь лет, что программа выходила в эфир. Дороти раздавала рецепты и советы хозяйкам, даже пристраивала бездомных кошек и собак. Услышав по радио, что рыжему котенку нужен дом, Элнер уговорила своего мужа Уилла отвезти ее в город за четвероногим дружком. А потом назвала котенка Сонни, в честь позывного передачи: «Просыпайтесь, сони!» Элнер до сих пор помнила и песенку, и голос диктора, возвещавший начало программы по утрам: «А сейчас из белого домика за углом вас приветствует женщина с теплым голосом, моя и ваша соседка… Дороти!»
Ида провела Элнер по ступенькам на крыльцо, где все было по-прежнему: слева — качели, справа — еще одни, а на окошке возле двери — черные с золотом буквы: «Радио WDOT на волне 66». Ида открыла парадную дверь с проволочной сеткой, пропустила Элнер вперед, бросила коротко: «Удачи!» — и заспешила прочь.
— Постой! — крикнула Элнер. — Ты куда? Мы увидимся еще?
Но Ида, махнув сестре на прощанье, исчезла за углом.
Элнер немного струсила, что ее оставили одну. Кто знает, какие сюрпризы ждут впереди? Открыв дверь и осторожно заглянув внутрь, она уловила прежний, давно знакомый аромат: в доме Соседки Дороти всегда пахло горячими сладкими пирогами. Шагнув в прихожую, Элнер глазам не поверила. Принцесса Мэри-Маргарет, старая кокер-спаниелиха Дороти, выбежала ей навстречу, а в глубине комнаты сидела сама Соседка Дороти, давняя знакомая Элнер! Со дня ее смерти минуло без малого сорок восемь лет, но это, несомненно, была она — в своем любимом цветастом кресле, все с той же милой улыбкой, с той же искоркой во взгляде.
— День добрый, Элнер! — поздоровалась Дороти. — Я вас давно поджидаю.
Теперь у Элнер не осталось сомнений, что это Дороти, — голос ее она узнала бы из тысячи.
— Так это вы!
— Я! — Дороти радостно захлопала в ладоши. — Не ожидали?
— Еще бы, вот так сюрприз!
Они обнялись, и Элнер продолжала:
— Господи! Ида ничегошеньки мне не сказала, я и не мечтала вас увидеть. Дайте я присяду, посмотрю на вас. — Элнер опустилась в кресло напротив Дороти и уставилась на нее, изумленно качая головой. — Уж кого-кого, а вас я точно рада видеть! Ну? Как поживаете?
— Замечательно, Элнер, а вы?
Элнер рассмеялась:
— Милая моя, не знаю, что и ответить. Вроде бы я умерла, но никак не пойму, что творится. Ида мне сказала, что я предстану перед Творцом, — и больше ничего. Может быть, я не туда попала?
Дороти улыбнулась:
— Туда! Знали бы вы, как я вам рада!
— Я тоже, мы сто лет не видались, и выглядите вы чудесно!
— Спасибо, Элнер. Вы тоже.
— Шутите, — засмеялась Элнер. — Я растолстела с тех пор, как мы не виделись, но чувствую себя отлично… только вот с дерева свалилась. Потому-то я в старом халате — даже не успела переодеться по такому случаю.
— Понимаю, — сочувственно кивнула Дороти. — Сильно вы ушиблись.
— И не говорите. Но все кости, похоже, целы. Вроде ничего не болит.
— Вот и хорошо — переломы нам ни к чему.
Элнер устроилась поудобнее в кресле, скрестив ноги, окинула взглядом комнату. В клетке щебечут канарейки, Пышка и Мо, такие же кругленькие, сытые, как всегда, над обеденным столом все та же люстра матового стекла, и занавески в цветочек никуда не делись.
