Эльчин Сафарли - Тысяча и две ночи. Наши на Востоке (сборник)
— Не жарко тебе так ходить? Ведь Сингапур на экваторе почти? — спросила я о том, что волновало меня больше всего, без лишних церемоний.
— А без платка не жарко? Вот и мне жарко. А впрочем, привыкаешь быстро, — отмахнулась Аида и принялась делиться восторгами от Эмиратов, куда недавно перебралась. Поддавшись настроению, я поддержала ее энтузиазм. С этого дня у нас появился ритуал, повторяющийся каждую встречу, — хвалить место, где мы оказывались, погоду, окружающих — словом, находить рядом что-то, достойное похвалы.
Поначалу общие темы требуется искать — у нас с этим проблем не было. Каждый день она забрасывала меня письмами с трогательными и вдохновляющими роликами, делилась собственным опытом, напоминала о Божественном промысле и справедливости и преуспела — мы стали улыбаться и смеяться вместе почти постоянно.
С ней вообще тут же стало легко. Тем удивительнее — потому что жизнь ее никогда не была простой. Старшая дочь, любимица отца и рабочая лошадка для остальных родственников, она и в игрушки-то не помнит, чтобы играла: сразу приняла на себя груз забот о младших. Отец оставил тело, когда Аиде было четырнадцать, и так началась ее совсем уже взрослая жизнь. Наверное, с этой тоской — потерей единственного близкого человека — она так до конца и не справилась, но тоска сделала ее щедрой, задушевной, искренней. Однако угодить всем многочисленным тетям, дядям, кузенам и кузинам плодовитого семейства и заслужить их поощрение ей ни разу так и не удалось.
К двадцати годам, устав пытаться сделать всех счастливыми, Аида поступила так, как поступила бы на ее месте любая другая золушка, — собралась замуж. Ей даже улыбнулась удача: жених был не противен — но как не сказать: он и хорош был только тем, что освобождал хлопотунью от опостылевшего отчего дома. Других достоинств Аида в нем не искала.
Супруги прожили вместе двенадцать лет, и Аллах послал им троих детей. Жили, по малайским понятиям, хорошо — как все. Грех жаловаться. В один непрекрасный день Аида вернулась из офиса особенно уставшей и спросила: «Эй, муженек, а нельзя ли сделать так, чтобы ты тоже ходил на работу каждый день и обеспечивал нашу семью?» — «Тихо, женщина! — прикрикнул муж с дивана. — Работаю я два дня в лавке у друга, только чтобы тебе угодить. Для себя бы не стал. Денег на проживание нам вполне хватает. А детям я нужен сильным и здоровым, а не вымотанным и безрадостным». С детьми он действительно играл и гулял с удовольствием.
У Аиды к тому времени уже была успешная риелторская практика за рубежом и фонтан бизнес-идей. Рассудив, что детям ее муж нужен, а она без него, пожалуй, обойдется, Аида зажмурилась и предложила развод. Муж не поверил. Не поверил и после, и до сих пор не верит, что женщина из его народа с тремя детьми может не только отсвечивать на кухне и подавать гостям кофе, но и управляться со штатом из няни, гувернантки и экономки через мобильный офис из другой страны.
Аида всплакнула по вековечной традиции слабого пола, оплатила школу для старшей дочери на год вперед, сложила вещи в свой командировочный чемодан и перебралась из исчерпанного Сингапура в перспективный Дубаи. Да и кто бы так не поступил? Возможность за несколько лет сколотить состояние, достаточное, чтобы открыть свой небольшой бизнес на родине, — интернациональная мечта, которая сбывается здесь. В Дубаи плечом к плечу работают индиец и араб, китаец и африканец. И, как выяснилось, не только.
Стив
Однажды Аида прибежала ко мне с горящими загадочным светом глазами. После традиционных приветствий и вопросов обронила: «Ты ведь русская. Расскажи про русских мужчин — какие они? Надежные? Обязательные?» Ответ на этот вопрос требовал щепетильности: следовало не повредить международной репутации русского мужчины и ответить откровенно (ведь надежность и обязательность можно назвать родовыми признаками русских с большой натяжкой).
— Понимаешь, они разные. В целом, наверное, душевные больше, чем обязательные.
— Душевные! А как они относятся к женщине? — спросила Аида с деланым безразличием.
Я тоже притворилась незаинтересованной.
— Мальчиков у нас воспитывают в основном женщины и сильно балуют. К сожалению, в усредненном варианте мужчины вырастают инфантильными или не находят, чем заняться в жизни, а женщины все терпят и прощают.
— В точности как у меня на родине! — ахнула Аида. — Но русские — великая нация. Такими плохими мужьями, как малайцы, они не могут быть!
Так простодушно она проговорилась о своем секрете.
В ее конторе появился русский красавец. Правда, он полуузбек-полунемец, но говорит по-русски и паспорт русский. Боярским родом из наших соплеменников нынче мало кто похвастает. Зовут нового коллегу Стив.
— Стив — это не русское имя, — поделилась я наблюдением. — Наверное, его зовут Степан.
— Правда? — изумилась Аида. — Я уточню, как его зовут, но мы все называем его Стив. Он подвозит меня до офиса, потому что у меня все еще нет прав, чтобы водить здесь. Честно говоря, я теперь совсем не спешу обзаводиться правами!
Что-то уже тогда было в ее интонации такое, что обещало лавину будущих восторженных замечаний. И они не заставили себя ждать.
«Но как он смотрит глаза в глаза! Неужели все русские так смотрят?! Как же он красив! Неужели все русские так красивы?!» — «Он заинтересовался книгой, которую я читаю, — я собираюсь купить ему такую же!» — «Он пообещал познакомить меня со своей сестрой — я очень волнуюсь, какая она?»
Через несколько дней мы говорили только о Стиве. Что он сказал, как он посмотрел, как он засмеялся, почему не ответил на sms — тем для каждой нашей посиделки набиралось достаточно. Иногда Аиде требовалась срочная консультация — тогда она советовалась со мной по телефону: что бы могло означать такое его поведение. У меня был несокрушимый авторитет в области знания как загадочной русской души, так и психологии мужчины — чуждого биологического вида.
Несмотря на все мое расположение к Аиде, Стив не вызывал у меня ни малейшего сочувствия. Судя по ее описаниям, он был беспечен, скуден интересами, смазлив и зауряден. Только юный возраст мог бы служить оправданием такой никчемности, но, сколько Стиву лет, Аида не знала и предположить не могла — настолько чужими были для нее все русские лица, в том числе и его узбеконемецкое.
— Как поживает твой мальчик? — спросила я вскоре, а она захихикала.
— Мальчик! Он громадный, но я и в самом деле отношусь к нему как к мальчику. Как если бы у меня был еще один ребенок…
— Остановись, несчастная! У тебя уже есть трое, не считая братьев, сестер и бывшего мужа. Дай хотя бы этому мальчику шанс повзрослеть, не задуши его своей заботой! Кто слабая? Кто хрупкая? Кто нуждается в заботе и поддержке?
