Ирен Роздобудько - Пуговица
— Господин берет поездку? — Голос хозяина вывел меня из ступора (со мной такое случалось довольно часто).
— Что? Да… Я подумаю…
Я встал и пошел вдоль набережной.
Дошел до поворота. Закурил. Оперся спиной об ограду и огляделся. Каждая вторая или, по крайней мере, пятая девушка в этом крошечном чужом городке казалась мне похожей на Лику. Когда я находил схожесть, мысленно радовался, мне казалось, что Лика точно жива — дышит, ходит, смеется так же, как и эти беззаботные незнакомки…
Я быстрым шагом вернулся к палатке хозяина дайвинга.
— Могу ли я еще раз взглянуть на фотографии?
— Конечно! — И он протянул мне несколько альбомов. Я безошибочно выбрал тот, где была блондинка, которая привлекла мое внимание, — сразу же раскрыл на этом снимке и впился в него глазами. Как она была похожа на Лику! Смущал только цвет волос. А еще — спортивность фигуры. Я хотел поблагодарить и вернуть альбом, но не мог оторваться от взгляда из-за стекла маски. «Бред какой-то… — подумал я, — этого не может быть…»
— Скажите, что это за снимки? Откуда они у вас? — спросил я.
— Снимки настоящие — с места, где ныряют мои клиенты. Не сомневайтесь! Там очень красиво. Не пожалеете…
— Я не о том. Я хотел бы узнать, кто делает эти фотографии?
Хозяин окинул меня удивленным взглядом.
— Эти делал Влайко, мой фотограф. Господин чем-то недоволен? Я могу чем-то помочь?
— Да, — поспешно сказал я, — продайте мне этот снимок.
Мне хотелось поскорее унести его и внимательно рассмотреть наедине с самим собой.
— Да берите так! — улыбнулся хозяин. — Господину понравилась дама?
— Еще не знаю… Она просто похожа на… одну женщину, которую я ищу.
Я взял снимок и оставил на столе монетку в один евро.
— Спасибо, — кивнул мне хозяин. — Удачи вам!
Я ушел, потом снова вернулся.
— Как вы думаете, фотограф может знать, что это за женщина, откуда, как ее зовут?
— Ну что вы, господин! У нас не принято задавать лишних вопросов. Впрочем… — он задумался, — Влайко — парень общительный. Только этот снимок — прошлогодний. Вряд ли он что-то вспомнит…
— А где я могу найти этого Влайко? — спросил я и положил на стол еще одну монетку.
— Э-э… С парнем давно уже неладно, — покачал головой хозяин, — после несчастного случая в море он у меня не работает. А живет он в Будве. Сейчас напишу адрес…
По дороге в отель я зашел в антикварную лавку и купил лупу.
В номере было прохладно и тихо, я задернул тяжелые шторы, включил бра, вынул из кармана фотографию и лупу. Лицо аквалангистки приблизилось ко мне настолько, что я смог разглядеть цвет ее глаз. Они были зеленоватыми, как у царевны-лягушки…
6У меня оставалось еще два дня… Я ни в чем не был уверен. Но если бы я был экстрасенсом, мог бы поклясться, что от фотографии, которую я не выпускал из рук, исходило тепло. Здравый смысл подсказывал, что это — не она, что этого не может быть, потому что… А собственно, почему?..
Утром я отправился в Будву — курортный город на побережье.
Прибыл туда около полудня, когда солнце уже жарило во всю, а пляжи кишели людьми. Я взял такси и назвал адрес. Говорил я на английском, который здесь хорошо понимали даже продавцы в магазинах. Водитель повез меня куда-то на окраину, где не было отелей и море проглядывало между новостройками рваными синими лоскутами. Дом, в котором жил фотограф, оказался вполне приличной многоэтажкой, правда, в подъезде было сыро и мрачно, а на стенах красовались надписи и рисунки, сделанные аэрозольными красками. Почти все как у нас… Я поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка. К двери долго не подходили, а потом я услышал какое-то деревянное постукивание и шуршание, будто кто-то медленно шел, волоча ногу. Парень, открывший дверь, действительно опирался на костыли.
— Вы Влайко? — спросил я.
— Да, — ответил он, — а что?
Я достал из кармана фотографию.
— Этот снимок вы делали?
Он неловко оперся рукой о косяк двери, взял фотографию, поднес ее ближе к глазам.
— Может быть… Но я давно этим не занимаюсь. А в чем дело?
— Можно мне войти? — спросил я. Парень пожал плечами и запрыгал на своих костылях в глубь квартиры, я двинулся за ним. Мы прошли на кухню.
Влайко осторожно опустился на стул, поставил костыли и указал мне на кресло напротив себя.
— Что с вами произошло? — решил спросить я.
— А… Попал под винт, до сих пор лечусь. Уже три операции сделали. Так о чем вы хотели спросить?
— Хозяин дайвинга сказал мне, что этот снимок делали вы, — начал объяснять я, волнуясь, что он плохо поймет мой английский. — Может, вы сможете припомнить, кто эта женщина, откуда, как ее имя? Я понимаю, что все это несколько странно, но все-таки…
— Действительно, странно! — насупился Влайко. — Разве я могу запомнить всех, кого фотографировал? Знаете, сколько их бывало за день? А за месяц? А за весь сезон?! И что, я их всех должен был знать по имени? Такое скажете…
— Да, конечно, я понимаю…
Очевидно, вид у меня был расстроенный.
— Ну-ка, — сжалился надо мной Влайко и протянул руку за снимком. — Дайте-ка еще раз взгляну…
Он с сомнением уставился на фото.
— У меня тысячи таких дамочек отснято… — бурчал он. — Эта такая же хорошенькая, как и другие… Я не могу вспомнить даже тех, с которыми… Что теперь об этом вспоминать?.. Белый купальник… белые волосы… желтая рыбка… Плохая композиция… А качество хорошее. Не будет у меня больше такой работы, это уж точно… Нет, не помню! — вернул он наконец снимок. — Ничем не могу помочь! Сами подумайте — как мне всех упомнить?! А зачем она вам нужна, эта дамочка?
— Она очень похожа на мою жену…
— А-а… Тем более ничего не скажу. Тут их знаете сколько отдыхает с чужими мужьями?! Вы у нее сами спросите, с кем она тут была… А я в эти игры не играю. Мне плевать.
Я поднялся. Конечно же! На что еще я мог рассчитывать?
— Извините, что побеспокоил.
Голос мой дрогнул, и Влайко, видимо, решил меня подбодрить:
— Не огорчайтесь. Уж мое-то положение намного хуже вашего. Иногда так худо, что выть хочется. А вы еще найдете себе женщину. Эта вам точно бы не подошла — она, кажется, американка…
— Значит, — навострил я уши, — вы все-таки что-то можете вспомнить?
— Как говорил мой дедушка Милан — земля ему пухом! — две стопки виноградной водки, и я вспомню, какого цвета были глаза у седьмой дочери Адама…
Какой же я болван! Почему сразу не догадался?! Я выскочил из квартиры и помчался в ближайший маркет, вернулся с бутылкой ракии и брынзой в вакуумной упаковке. Влайко заметно оживился. После третьей рюмки, которую мы выпили «за любовь», я, как овчарка-ищейка, ткнул его носом все в ту же фотографию. На этот раз, осознавая всю ответственность момента, он поводил по ней ладонью.
— Таки американка, — наконец произнес он после этих магических пасов. — Да. Точно: американка.
— Ну, это я уже слышал. А что еще?
— Да что ты так переживаешь, приятель?! — Его начинало развозить. — Мы же — славяне! А Америка где? Ого-го!.. А это была американка — голову даю на отсечение! Беленькая такая, симпатичная… На американку не похожа, хоть и американка… Стой-ка! — вдруг вскинулся он. — Я, кажется, припоминаю… Это было примерно год назад. Тогда-то меня и шибануло. А возили мы группу из «Санта-Рио» — это гранд-отель на побережье… Когда меня шибануло, эта дама все держала мою руку, пока мы ехали в больницу в «скорой помощи»… Я еще тогда подумал, что глаза у нее, как у ангела, и руки мягкие, маленькие… Пока держала ладонь у меня на лбу — мне даже больно не было… — Он закрыл глаза, потом снова посмотрел на фото. — Точно! Неблагодарная я скотина! Мне тогда не до нее было, но я помню, что она села в «скорую», проследила, чтобы меня отвезли в лучшую больницу, да еще и деньги оставила на лечение. Я потом все думал: зачем я ей сдался?..
— А ты не врешь? — с сомнением спросил я: уж слишком быстро он все вспомнил.
— Не вру! — обиделся фотограф. — У меня память — профессиональная, можешь не сомневаться! А то, что сразу не вспомнил, — так мало ли вас тут, ревнивцев, ходит… А еще больше — из частного сыска, все неверных жен и мужей разоблачают.
— Имени ее не помнишь?
— Нет. Но ведь это можно выяснить в отеле. Там есть книги регистрации…
Действительно! Мне уже не сиделось в квартире фотографа-инвалида, я оставил ему несколько купюр, поблагодарил. Пожал руку и выскочил на улицу. Будто на раскаленную жаровню ступил…
7Гранд-отель «Санта-Рио» находился на набережной. Море поблескивало совсем рядом, сейчас оно было забито купальщиками — шумными, беззаботными, — было очень шумно, громко ревели моторы водных мотоциклов. Легкий шепот волн был похоронен под слоем этой человеческой какофонии. Я вошел в холл и оказался в прохладной тишине, которую нарушало только мелодичное журчание фонтана, расположенного в центре. Я подошел к администратору. Колоритного вида мужчина, с закрученными в несколько колец усами, доброжелательно взглянул на мой бейдж. Я вынул фотографию.
