Эмиль Брагинский - Тихие омуты
– Н-н-не знаю, – заикался Антон Михайлович. – Ради тебя... хотел бы-бы-быть на высоте!..
– А мы на высоте! – воскликнула Джекки.
– Я не в том смысле... соответствовать хотел... – И вдруг Каштанов завопил: – Караул! Спасите!
– Антон, держи себя в руках! – прикрикнула Джекки, которая находилась в своей стихии.
Каштанов нашел в себе силы пошутить:
– Лучше я буду держать тебя!
И он еще сильнее обнял любимую.
Неожиданно ветер стих. Перегруженный парашют обмяк и стал валиться вниз.
– На помощь! – орал Каштанов. – Мы тонем! Помогите!
Летуны мягко шлепнулись в озеро.
– Держись за меня! – прокричала Джекки, вынырнув из воды. – Ты где? Я тебя вытащу!
– Рядом с тобой! – голова Антона Михайловича тоже показалась на поверхности, и он схватился за Джекки. – Я хорошо за тебя уцепился. Но... ноги мои стоят на чем-то твердом.
В этот момент в небо с площади Крушина взлетел праздничный фейерверк. Разноцветные шутихи на несколько секунд освещали озеро, наших героев, стоявших по грудь в воде, и гасли.
На смену погасшим взлетали новые огни. Из города доносились радостные крики толпы, музыка духового оркестра и треск пиротехнических залпов.
– Я тоже стою! – засмеялась Джекки. – Это, очевидно, мель. Отпусти меня!
– Не отпущу!
– Как же мы тогда освободимся от этого чертова парашюта! – резонно возразила Джекки.
Они начали избавляться от строп.
Подплыл катер и в нескольких метрах от них остановился.
– Ребята, вы как? – прокричал капитан. – Залезайте на катер. Я вас отвезу обратно.
– Спасибо, не надо! – отказался осмелевший Каштанов. – Нам и здесь хорошо.
Они уже отцепились от парашюта и, обнявшись, побрели к берегу.
Фейерверк закончился. Наступила тьма.
– Ты действительно не умеешь плавать?
– Как топор! И воды тоже боюсь! – И Каштанов добавил обеспокоенно: – А вдруг мы попадем в глубокий омут?
– А тебе не кажется, что мы уже в омуте? – намекнула Джекки.
– Оказывается, в тихом омуте водятся не черти, а пленительная ведьма.
– Понимаю, смокинг, даже мокрый, обязывает к политесу, – ласково улыбнулась ведьма.
Так они и передвигались, по-прежнему обнявшись, до самого берега, до которого было уже совсем близко.
Джекки сказала:
– Главное, ты не утонул, я спасла тебе жизнь!
И доктор Каштанов, облепленный песком и илом, стоя по колено в воде, ответил с абсолютной убежденностью:
– Да, Женя, ты действительно спасла мне жизнь.
– А ты ради меня совершил подвиг! Я это понимаю.
Потом они, опять обнявшись, брели по берегу к фанерному пристанищу лодочника.
«Утопленники» вошли в вагончик.
Стояла светлая ночь, когда все: землю, леса, воду, небо – обволакивает блеклый полусвет.
Из вагончика вышла Джекки. Она несла груду мокрой одежды. Развесила на веревке смокинг, рядом повесила сушить белую рубашку, носки, галстук-бабочку, трусы... Потом, оглядевшись по сторонам, – никого не было видно, – Джекки стащила с себя куртку и брюки... тоже укрепила на веревке... затем, опять оглядевшись, сняла промокшее белье... ее тело смутно белело в полутьме.
Джекки вернулась в вагончик. Входя, она повернула выключатель на двери, и фонарь на причале погас.
На озеро упал туман, окутал все вокруг – и лес, и причалы, и пристанище лодочника.
Утром проснулось солнце.
Его лучи пробились сквозь туман и высветили берег, белье, все еще сохнувшее на веревке рядом со смокингом, проскользили по крыше вагончика и заглянули в крошечное оконце.
Если в машине Каштанов спал, уронив голову на плечо Джекки, то сейчас уже Джекки спала, положив голову на плечо Антона Михайловича.
Он открыл глаза, осторожно высвободил плечо и некоторое время любовался спящей женщиной. Потом поднялся, выглянул в оконце и задумался. Задумался о том, что теперь будет дальше.
– Есть хочу! – услышал он голос Джекки.
– Я тоже, – машинально отозвался Антон Михайлович, а потом сказал: – Я все время о нас думаю.
– И я про нас.
Антон Михайлович сел на топчан.
Помолчали, а потом Джекки грустно вздохнула:
– Мне нужно в город, на работу!
– Обязательно нужно?
– Я ведь снимала этот праздник как жалкое оправдание, чтобы побыть с тобой! Знаю заранее, что сюжет про юбилей районного центра никому не нужен и в эфир не пойдет.
– Ты не можешь послать свою работу куда-нибудь подальше?
– А ты? – ответила вопросом на вопрос Джекки.
Антон Михайлович развел руками.
– Вот и я не могу, – закончила разговор Джекки.
Глава девятая
На берегу озера стояли рядком причудливые деревенские баньки.
Одна из них, древняя, построенная невесть когда, топилась. Около нее замерли два суперсовременных автомобиля – «Мерседес-600» и джип «Лексус». Дюжие молодцы, явно охранники, доставали из джипа напитки и провизию и сгружали их на стол.
В тесном предбаннике раздевались три закадычных друга – президент банка Павел Судаковский, директор заповедника Александр Савельев и академик медицины Антон Каштанов.
– Все-таки ты порядочная свинья, Тошка! – обругал друга Павел. – Почему про эти злосчастные два миллиона я должен узнавать из газет?
– Ты нас, Антон, обидел! – прогудел Александр.
– Ребята, просто я не хотел вешать на вас мои неприятности.
Судаковский полез в карман пиджака, который он уже успел снять, и достал оттуда конверт.
– Возьми, балбес, и не потеряй!
– Что это? – не понял Каштанов.
– Чек на два миллиона, внеси их в твой бездарный фонд!
– Не возьму! – наотрез отказался Антон Михайлович.
– Ты охренел? – изумился Савельев, а банкир искренне возмутился:
– Почему не возьмешь?
– Павлик, большущее тебе спасибо, – растроганно сказал хирург, – но я не могу принять деньги!
Александр тяжко вздохнул:
– В первый раз вижу такого идиота!
Глаза у Каштанова стали больными:
– Ребята, если я верну эти миллионы, значит, я их украл, иначе откуда я их надыбал?
– Будь ты проклят, чистюля! – в очередной раз выругался Павел.
– Павлик, – взмолился хирург, – если ты действительно хочешь сделать доброе дело... внеси сам, от имени твоего банка, мы будем тебе по гроб благодарны!
– Ты, Тошка, неисправим, – сдался банкир.
В доме отдыха, в комнате Джекки, Владик поднял восстание:
– Не отдам!
– Здесь я командую! – напомнила Джекки.
– Ты хочешь припрятать эту кассету, я понимаю. Все потому, что ты влюблена в него, как кошка!
– Отдай кассету, ты не имеешь права ею распоряжаться!
– Как ей распорядиться, рассудит руководство канала. А сам я сейчас же уезжаю в Москву.
Джекки насмешливо улыбнулась:
– Уступаешь меня сопернику?
– Джекки, но я же лучше его! И я тебя люблю давно! А кассету все равно не отдам!
Напарившись и наплававшись в озере, разнеженные, благодушные дружбаны осматривали стол, роскошно накрытый охранниками и внесенный ими в предбанник.
– Ух ты! – воскликнул Каштанов. – Павлик, твои гаврики хапнули винный магазин?
– Это с твоей стороны, Павел, хамство, – грустно вздохнул Александр. – Мне же ничего этого нельзя. Я уже свое выпил.
– Мне тоже врачи категорически запретили! – вздохнул в ответ Павел. – При том лекарстве, которым меня пичкают, исключено. Могу только облизываться!
– Значит, весь этот арсенал мне одному? Доктора мне тоже не рекомендуют, но я сам врач и на них чихал!
– Давай чихнем вместе! – оживился Павел и схватился за бутылку. Но Каштанов решительно отобрал ее.
– Что же тогда будем пить? – растерянно спросил Павел. – Колу, тоник, соки?
– Колодезную воду! – предложил Александр. – У меня перед домом колодец с вкуснейшей водой!
– Ура! – издал победный вопль Павел. – Никогда еще не гулял под колодезную воду.
– Мечта человечества, – подхватил Антон, – экологически чистый банкет! Я с вами!
– Володя, – Павел окликнул верзилу-охранника, исполнявшего обязанности официанта, – немедленно доставить колодезную воду!
Тот послушно выскочил наружу, тотчас взревел могучий джип и исчез. Для нашей эпохи стало обыденным, что богатые на шикарных машинах ездят к колодцам за чистой водой, потому что в водопроводе – плохая.
В предбаннике, в ожидании целебного напитка, шла неторопливая беседа.
– Как ты здесь живешь? – обратился Павел к доктору.
От друзей у Антона Михайловича секретов не было:
– Ребята, я влюбился!
Друзьям сразу стало интересно.
– В кого? – быстро спросил Александр.
– В женщину! – с вызовом ответил Антон.
– Слава Богу! – с нарочитым облегчением сказал Павел.
– Зови ее сюда! – потребовал Александр.
В это время доставили колодезную воду.
– Где искать твою пассию? – осведомился банкир.
– В доме отдыха, номер комнаты двести тридцать шесть, фамилия Тобольская.
Не успел банкир отдать распоряжение, как умный «мерседес» умчался за пассией.
И тут влюбленный спохватился:
