Дэвид Гилмор - Лучшая ночь для поездки в Китай
— Я, пожалуй, закажу еще выпить.
Я откинулся на плетеном стуле. Рядом со мной за столиком сидели юные американцы, у одного лицо покраснело от солнца. Французская пара, очень худощавые, допивала бутылку вина, тихо разговаривая друг с другом. Люди проходили по одному по улице, проехала машина, пара велосипедистов, шатающийся длинноволосый мужчина, с упорством глядящий себе под ноги. Из бара неожиданно вырвалась громкая музыка. Португальская народная песня, женщина явно оплакивала кого-то; и с этой музыкой я испытал неожиданно убедительное послевкусие, восходящий поток рома, и подумал: я счастлив. Но это было не так. Это было, под этой круглой луной, довольно сладким в конце концов. Та женщина в аэропорту была права, та самая, с губной помадой, — ты действительно не можешь ничего себе представить. Я помнил М., сидящую на крылечке магазина, где продавали лампы, ее слова…
Но нет, не это, не теперь. Я обратил свое внимание к улице, к людям в летних белых одеждах, проходящих туда и сюда. Одежда для летнего вечера. Приятное выражение, да. Я где-то его слышал. Где? Не имеет значения.
Пришел официант с омлетом. Я сказал:
— Я хочу к нему немного горчицы.
— Горчицы к омлету, месье?
— Когда я был студентом, я постоянно ел омлет.
Он вежливо слушал.
— И через какое-то время я начал класть в него горчицу. Это стало привычкой, и теперь я не могу ее нарушить.
Он подождал, не захочу ли я еще что-то добавить, еще что-нибудь non sequiturs.[12] Но больше ничего. Развернув салфетку и протянув ее мне, он сказал:
— Et bien, je vous laisse.[13]
Я подумал: ну вот мы и здесь. Небо все еще было чистым, звезды яркими; легкий ветерок налетал с океана через дорогу. Я сказал: у тебя есть время, но не медли.
Глава 12
Появился коньяк. Я добавил его в кофе. Попросил у американцев сигарету и закурил ее. Я впитывал дым и так и этак, выдыхая его во влажный воздух, я видел на дороге, прямо передо мной, женщину с гладкой головкой. Черные льняные слаксы, черный топ без рукавов, звенящие серебряные серьги, которые шли к ее длинному лицу. Это была та женщина с неверным мужем.
— Хэлло, — сказал я (слишком громко, головы повернулись), но она спасла меня, потому что твердо прошла прямиком к ступенькам и вошла в патио. Странно, думал я, раствориться — последнее, что можно сделать. Словно хвост гремучей змеи.
Я сказал:
— Могу я предложить вам выпить?
— Я собираюсь встретиться с кое-какими друзьями, — сказала она.
— А, тогда приятного вечера.
— Но я могу присесть на минутку.
— Это было бы потрясающе.
Она вымыла голову, ее волосы теперь были более пушистыми, менее ужасными. Вода на острове мягкая. Из-за нее у всех волосы выглядят хорошо.
— Хотите сказать, что вы не сидите тут, ужиная в одиночестве? — сказала она.
— Не до такой степени.
— Не тревожитесь о том, что что-то потеряли, не так ли?
— Нет, совершенно нет.
Подошел официант. Она на очень хорошем французском заказала пиво. Я собирался спросить, где она так хорошо выучила язык, но не спросил. Мне не хотелось терять на это время. Лучше, если это останется тайной. Уголком глаза я заметил, как кто-то в яркой рубахе прошел по дороге. Бирюзовый со вспышками красного. Я подумал: кто это?
— Ваш отель нравится мне больше, чем мой. Я собрала вещи, — сказала она, глядя на белый фасад, балконы над баром, на одном из которых застыла безмолвная пара. Гашиш, предположил я.
— А.
— Решила в последнюю минуту. — Она была словно пациент с зубной болью, ни о чем другом не могла думать.
— Вы уже говорили.
— Конечно, теперь, когда я здесь, я думаю: и что дальше? — сказала она.
— Точно.
Она сказала:
— Мы вроде бы летели с вами одним самолетом, не так ли?
— Да, это так.
— На самом деле, поправьте меня, если я ошибаюсь, вроде все пошло просто ужасно. — Она мило и грустно рассмеялась.
Мы смотрели на людей, идущих по дороге.
— Знаете, что я заметила? — спросила она.
— Что?
— Я заметила, что люди, которые много путешествуют…
— Да.
— Никогда не задают вопросов. У них ни к кому нет любопытства. Вы когда-нибудь это замечали?
— Пожалуй, да.
— Думаешь про людей, что они будут любопытными.
— Это так и не так.
Она смотрела на меня одно мгновение.
— Тогда задайте мне вопрос.
Я сказал:
— Позвольте мне заказать вам выпить. Что-нибудь подходящее.
— Подходящее, да?
— Да. И давайте просто посидим здесь и посмотрим вокруг.
Он позвенела браслетом на запястье и потом потеряла к нему интерес.
— Не возражаете, если я закурю?
— Нет, пожалуйста.
Собака залаяла на дороге; что-то сдвинулось в растительности; проехала машина.
— Это немного вроде необычно, — сказала она. — Вас приглашают выпить и потом просят не разговаривать.
— Можете говорить, если хотите.
Она отхлебнула пива.
— Вы просто не собираетесь обращать внимание.
— Умеренное внимание. — Я махнул официанту: — Два коньяка, пожалуйста.
— Не возражаете, если я кое-что у вас спрошу? — сказала она.
— Зависит от того — что.
Но ей не удалось продолжить, потому что в этот момент пожилая пара прошла по дороге и поднялась по ступеням. Они были дорого одеты и прекрасно проводили время. Может быть, у них была годовщина. Они приветствовали нас с английским акцентом и прошли в бар, мужчина, седоволосый, очень осторожно придерживал жену за спину. Они устроились в кабинке.
Появился коньяк. Мы пили его в молчании, глядя на дорогу, за которой был океан.
— Хорошо, — сказала она.
— Да.
— Приятно выпить с кем-то в чужой стране.
— Это так.
— Теперь я могу вернуться в отель с сознанием, что сделала что-то стоящее в свой первый вечер в этом городе. — Она пыхнула сигаретой, задумчиво выдохнула дым. — Как вас зовут?
Секунду я колебался, но проблема того не стоила. Я сказал:
— Роман.
Она сказала:
— Вы хороший человек, Роман. Должно быть, Бог послал мне вас.
— Спасибо.
— Вы — моя добрая фея, — сказала она.
— Что?
Седовласый англичанин поднялся из своей кабинки, его жена улыбалась, он прошел к бару. Что-то было в его движениях — изящество давно женатого пожилого человека, — что заставило меня смотреть ему вслед. Долговязый официант поменял американские доллары, музыка остановилась, мужчина вернулся в свою кабинку, его жена смотрела на него с ожиданием; потом со скрипом старой виниловой пластинки Эдит Пиаф запела «La Vie en Rose»;[14] седовласый мужчина поднял жену, она положила руку ему на плечо, посмотрела на него с изумлением, нежностью и любовью, вы должны много-много лет любить кого-то, чтобы смотреть на него так, и они немного потанцевали, недалеко от своей кабинки, не напоказ, хотя все смотрели на них. Двое, немного сгорбленные возрастом, с морщинистыми руками. Я пытался представить себе М. и меня через тридцать, сорок лет дороги, но то, что я видел, казалось необъяснимым, — была полоса шоссе где-то за городом, прямо рядом с мостом, снег вился поземкой по асфальту под порывами ветра.
— Вы хотите потанцевать? — сказала она.
Я сказал:
— Нет, сейчас нет, спасибо.
— Давайте, — сказала она, — тряхнем стариной.
Я наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Вы мне нравитесь, — сказал я, — но мне пора идти.
Я шагнул из патио на дорогу, пересек ее, не оглядываясь, и стал спускаться по белой песчаной дорожке, пока она не исчезла в лесу. Она шла дальше, через деревья, в сырую растительность, уходя зигзагами то в одну, то в другую сторону, запах океана становился сильнее, луна висела над головой абсолютно круглая, абсолютно нейтральная. Я вышел на прогалину, на пляж с темным песком. Туристы никогда сюда не заходили; морские раковины резали им ноги. Рядом со старым бревном, под кипой мертвых ветвей, я обнаружил каноэ Потца. Иногда, поздно ночью, вооруженные только мотком веревки и гигантским серебряным крюком с приманкой, мы отправлялись рыбачить, охотиться на барракуду.
Я стащил каноэ по песку к воде, сбросил туфли и взобрался на борт. Я уже взялся за весла, когда услышал что-то позади. Я думал, что это женщина из бара последовала за мной. Думал: не будь грубым. Но это был Раймонд. Коп в раю. В ярком свете луны я различил его ужасную рубашку, легкий отблеск на его волосах.
Я сказал:
— Господи Исусе, что вы здесь делаете?
Он зашел по грудь в теплую воду и положил обе руки на борт. Я думал, он собирается вытащить меня на берег.
— У меня отпуск, — сказал он. — У всех есть отпуск, почему у меня нет? — Он продолжал держать руки на борту.
Я сказал:
— Я видел вас раньше.
Он посмотрел на воду: лунный свет шел рябью до самого горизонта.
