Аркаиц Кано - Джаз в Аляске
Боб приложил руку к стеклу. Русский сделал то же самое. Боб так и не разобрался, то ли он прощается с Николасом, то ли с самим собой, отраженным в этом стекле.
Как только Боб оказался в своей палате, он с нетерпением извлек пластинку из футляра. Посмотрел на просвет, поискал какую-нибудь надпись поверх виниловых бороздок. Существует особый город, музыкальное убежище, запечатленное на любом Диске, подумалось ему. Боб подверг тщательному осмотру обе стороны – все безуспешно. Затем он занялся картонным футляром. В нем тоже не было ничего особенного. Сообщались данные о произведении под названием «Треуголка», записанном Лондонским симфоническим оркестром со специально приглашенным сопрано – Барбарой Хауитт. На картинке изображены две женщины с мантильей в руках, а на заднем плане – двое мужчин в черном, прикрывающие лица плащами. Боб поставил пластинку и завел проигрыватель. Это была совершенно обыкновенная запись, ничего такого особенного. Боб в возбуждении шагал взад-вперед по комнате – шесть шагов туда, шесть шагов обратно, на большее места не хватало – и вдруг обратил внимание, что картонный футляр на вес как будто тяжелее обычного. Он слегка надрезал обложку бритвенным лезвием, которое давно уже стащил из кладовки. В двойном дне футляра обнаружился портрет Мануэля де Фальи цвета охры, причем не один, а сразу много: внутри лежали испанские деньги, запрятанные между листами картона банкноты по двадцать дуро.[32] На каждой из них красовался портрет Мануэля де Фальи в зрелом возрасте, абсолютно лысого и в очках. А под купюрами с Фальей нашлись еще франки и гульдены. Достаточная сумма, чтобы выехать из Нидерландов, пересечь Францию и добраться до Испании.
Напрасно Боб искал на деньгах тайную наколку «третий – не синий». Это была еще одна из многочисленных странностей Клары: она проставляла такую надпись на каждой банкноте, попадавшей ей в руки, чтобы проверить, насколько сбываются ее фантасмагорические теории вероятности. Но среди всех этих купюр не нашлось ни одной с этой строчкой, взятой из песни, которую пела Сара Воэн.
По крайней мере, теперь у него были деньги.
Однако второй шаг по устройству побега выглядел намного более трудным.
Уговоры отняли у него немало сил. В конце концов, бесконечное число раз повторив для Джо, что необходимые ему телефоны, быть может, погребены под землей, и воспользовавшись тем обстоятельством, что Галилео прежде занимался копанием могил, Боб мало-помалу перетащил через меловую линию на полу воображение этих умалишенных и убедил в необходимости рытья тоннеля, который выведет пленников на свободу.
Больше двух месяцев ушло на то, чтобы довести тоннель до середины двора. Ковырять землю горсть за горстью, пользуясь только столовыми ложками, не имея иных инструментов, – то была работенка не из легких. По счастью, земля оказалась довольно податливой. Опыт Галилео и мощь такого крепыша, как Джо Панда, оказали им неоценимую услугу. По мере того как тоннель удлинялся, они освещали себе путь лампочками, которые похищали из палат. Им даже удалось провести в тоннель электрический кабель. Провода не хватило на всю длину – он освещал лишь первые метры тоннеля. Когда они приблизились к Великой Стене, все дальше отходя от здания, им приходилось освещать себе дорогу карманными фонариками.
Однажды – это была среда – они неожиданно встретились с корнями дерева, отмечавшего центр двора – экватор их трудов. Джо оцарапал локоть и вообще серьезно поранился, когда его мускулистая боксерская рука наткнулась на один из корней единственного дерева в их саду. Как бы то ни было, теперь они понимали, где находятся. Кровь полилась обильным потоком, так что вскоре покраснели даже тонюсенькие капилляры па корне дерева.
– Вот дерьмо! Как же нам, черт подери, двигаться дальше?
– Покрошим корни на куски?
– Только не это. Вся работа пойдет насмарку. Перевяжи рану как можно туже, и давайте обкалывать дерево слева. Покажи-ка мне руку.
Анатоль выступал в роли генератора идей, доказывая всем и каждому свою способность к лидерству.
Ранним утром в гот день, когда в лечебнице меняли белье, они докопались до подземной части стены. Боб желал только одного: вылезти из этой дыры. Еще пару метров – и свобода встретит их по ту сторону Великой Стены.
В ночь, намеченную для побега, Бобу так и не удалось заснуть. Он почувствовал на своем плече руку Джо. Пора уходить. Джо гоже не выглядел выспавшимся. Ночка выдалась дождливая. Вода проникала сквозь поры в земле и грязью канала на белые халаты тех, кто изготовился к побегу. Это были Джо, Галилео, Анатоль и Боб: они добрались до самого конца тоннеля и собирались прокопать последние два метра земли, отделявшие их от свободы. Еще не наступила полночь, когда – в такой неурочный час – к Аляске подъехал грузовик из прачечной. Боб словно окаменел, услышав рев грузовика прямо над их головами. Автомобиль был совсем рядом.
Боб вспомнил, что они с Кларой переставали сдерживать стоны наслаждения только в тот момент, когда подъезжала мусорка, что в этом доме стены были как будто из картона, что они забирались в постель, всякий раз боясь, что соседи по ту сторону перегородки услышат их крики. Это все наше стремление скрывать счастье. Капли воды, падавшие со свода тоннеля, снова вернули его к реальности.
Наверху по-прежнему лил дождь. Грузовику из прачечной пришлось слегка заехать на газон, чтобы объехать лужи на дороге. И вот, как раз когда он добрался до дерева, стоявшего посреди двора, размытый потолок подкопа не выдержал веса машины и переднее колесо ушло под землю, тем самым рассекретив тоннель, над которым узники кропотливо трудились в течение четырех месяцев и семи дней. Грузовик не перевернулся только чудом. Под его передним колесом, помимо восьми полных сервизов столовых ложек и четырех фонариков, оказался погребен Хиндасвинт, бессчастная черепаха Галилео.
Когда истек срок недельного заключения по палатам – такова была их мера наказания, – они в один солнечный понедельник со всеми почестями похоронили Хиндасвинта под корнями дерева во дворе. Во время церемонии Боб Иереги, хотя и без трубы, торжественно исполнил мелодию «El silencio». Водрузили над могилой и маленький крестик из двух переплетенных веточек. Галилео позаботился даже о гробовой плите, которую вырезал из деревянного ящика. Не зря ведь когда-то он был могильщиком. Аиатоль подобрал для усопшего подходящее стихотворение:
La notte pie chiusa
lugubre tartamga
annaspa.
Eppur, si muove.[33]
С тех пор ночи на Аляске тянулись долго. Разбитое войско возвращалось домой. Великая Стена оказалась непреодолимой.
Дождь над теплицами
– Ну зачем было отбирать у нас телевизор? Вот что мне хотелось бы знать!
Этого не знал никто. После попытки к бегству древний аппарат больше не желал включаться. Словно все светлячки, освещавшие экран изнутри, однажды, пока все спали, сбежали через шестиугольные отверстия в решетке. И разумеется, у Анатоля нашлась на этот счет своя идея: стена, окружавшая Аляску, Великая Стена, отбрасывает густую тень., и вот по мере приближения зимы все световые образы оказываются погребены под ее тенью.
– Будь осторожен, приятель. На этих улицах даже тени бродят, не стоят на месте. Настоящие обитатели города – эти жирные пятна, отпечатавшиеся на тротуарах. Если тебе нужно о чем-то договориться, общаться придется с тенями.
Время шло, и старшая медсестра распорядилась вынести телевизор и заменить это древнее чудище настольным радио. Старый радиоприемник так и продолжал пылиться в дальнем углу зала. Новое радио тотчас же сделалось центром притяжения, местом, вокруг которого пациенты собирались, чтобы связывать воедино свои невозможные фантазии. За одним исключением. Бобу с каждым днем становилось все тяжелее находиться среди больных. Его мутило от их неразумия, от их по-детски счастливых взглядов. Когда такой взгляд появляется на лице взрослого, ты сначала впадаешь в ярость, а затем ярость сменяется состраданием. Они были способны целый день простоять, пуская слюни, вокруг гигантского радиоприемника. А Боб не мог больше оставаться в этом месте ни минуты. Просто не мог. Не мог больше терпеть.
Со всем этим было бы легче справляться, если бы Клара его навестила. Но она этого не сделала. Определенно, она давно уже вернулась в Нью-Йорк. Муж, несмотря ни на что, конечно, примет ее обратно с распростертыми объятиями. Боб чувствовал себя так, как будто его на три дня вывесили за окно на просушку. Из-за попытки к бегству его трижды подвергали электрошоку, но после третьего раза прошло уже две недели. В последнее время старшая сестра обращалась с ним вполне приветливо. И не с ним одним: Джо Панде было дозволено копаться в саду; несчастный боксер все так же был одержим стремлением обнаружить телефон, зарытый в пределах лечебницы. Пока остальные пациенты совершали дневную прогулку, Джо часами буравил сад, не обходя своим вниманием ни пяди земли. Копал и копал. Буравил и буравил. Как по команде, словно автомат.
