Хелен Данн - Трикси Трейдер
— Бладхаунд сказал, что твои родители живут в Глостершире. (К вопросу о досье. Должно быть, он пустил по моему следу парочку агентов национальной безопасности.) Иначе сказать, тебе с самого рождения было предопределено работать в Сити.
— Что-то в этом роде, — бурчу я себе под нос.
— И готов поспорить, твоя мама состоит в «Женском институте».
— Да, не без того. Я все опасаюсь, как бы они в своем «Женском институте» не начали делать благотворительные календари. Знаешь, эти — с обнаженной натурой, у которой все, что положено, прикрыто цветами подсолнуха.
— Знаю. Ну и что такого? Хорошее дело. — Киаран запихивает в рот остатки пиццы и удовлетворенно похлопывает себя по животу. — Вот и славно. Не хочешь ли еще выпить?
Я киваю с большим энтузиазмом. Знала же я, что надо было заказывать бутылку.
— А то, что у нее аллергия на подсолнухи.
— Прости? — Киаран непонимающе глядит на меня.
— Ну, если она не сможет использовать подсолнухи, ей придется подыскать другой цветок, чтобы замаскировать все, что требуется. А на свете не так уж много цветов подходящего размера.
— Да ладно, как-нибудь обойдется. — Киаран оборачивается и делает знак официанту. — Зачем волноваться о том, чего, может быть, никогда не случится? Можно использовать хвойные породы или, скажем, лавр — ветки у них довольно-таки развесистые… Поговорим лучше о тебе. Надо полагать, детство твое сопровождалось наличием пони, балетной школы и гувернантки?
— Вроде того.
— Недостижимые высоты для бедного мальчишки из Рингсенда вроде меня. — Киаран выглядит несколько огорченным, хотя, может быть, это все из-за шпината, который он только что уронил себе на пиджак…
— Да брось! Что такое этот Рингсенд?
— Когда-то это были доки, хотя теперь, я полагаю, в Ирландии это склонны называть «строящейся гаванью». Так или иначе, жить там было непросто. Именно поэтому я так хорошо понимаю Лили. У нас много общего.
— Если бы она была здесь, она посоветовала бы тебе смыть этот шпинат холодной водой, чтоб пятна не осталось. — Я наблюдаю, как он обмакивает салфетку в стакан с минералкой и тщательно трет пиджак. — А как ты попал в Бристольский университет?
— Во всем виноваты Христианские братья. Они утверждали, что у меня гибкий ум… — Киаран отодвигает пустую тарелку. Боже милостивый! Он съел даже корки. Вот что значит настоящий мужчина. — Ладно, теперь, когда мы поели, хочу сообщить тебе одну новость. Яду-маю, ты останешься довольна.
Ура! Сейчас он признается мне в любви. Я улыбаюсь, хотя внутри нервы натянулись как струны. Он засовывает руку во внутренний карман пиджака и достает… листок бумаги.
— Я составил список потенциальных клиентов, которые могут заинтересоваться сделками. Некоторых я знаю еще с тех пор, как работал на Уолл-стрит и слышал, что им нужны займы.
Он замолкает и глядит на меня, широко улыбаясь. А я улыбаюсь в ответ. Полагаю, я должна быть чертовски ему благодарна, но отчего-то мне грустно. Итак, никакое это не свидание. Просто он решил меня облагодетельствовать. Хотя в настоящее время подобное развитие событий как нельзя более кстати. Я буду думать о работе, вместо того чтобы постоянно проверять автоответчик и проводить бессонные ночи, раздумывая, почему он не позвонил…
— Я думаю, тебе стоит съездить в Нью-Йорк, — прибавляет он, — и пообщаться с этими ребятами лично…
Внезапно я чувствую, как настроение начинает подниматься. Не знаю, как там «эти ребята», но я смогу собственными глазами увидеть магазины Пятой авеню, «Барнис», «Кальвин Кляйн», «Донна Каран»… Зачем нужен мужик, когда есть платяной шкаф и пустой чемодан?..
Тем временем Киаран указывает на одно из имен списка. Этот парень работает в Рокфеллеровском центре. Ну уж нет! Ни за что туда не пойду. Там снаружи слишком много флагов разных стран. Пробуждает неприятные ассоциации… Ладно, какие там магазины вокруг? Всем известно: то, что здесь стоит фунт, там — всего-навсего доллар. Банковские менеджеры будут потрясены моей бережливостью. Все в выигрыше.
— Ты меня слушаешь? — Киаран перебивает мои мысленные подсчеты. Он все еще тычет пальцем в чье-то имя. — Ему нужно полмиллиарда долларов. (А кому ж не нужно?) Но он не доверяет банкам. Если ты сумеешь его уломать, полагаю, перед вами обоими откроются недурственные перспективы. — Он подмигивает и указывает на следующее имя. — Вот глянь. Только сегодня утром получил от него письмо. Ему нужно три миллиона долларов… (Еще какое-то имя.) А она просто фонтанирует новаторскими идеями… (Она? Интересно, какого рода идеями она фонтанирует? Что это вообще за люди?)
— Хм. Думаю, здесь есть перспективы. — Я перечитываю имена, стараясь вычислить новаторскую леди. — Завтра начну им звонить.
— Отлично. Если вдуматься, мне не следовало всего этого делать, но я просто хотел тебе помочь… (Помочь. Мне. Интересно, с какой стати? Из чисто дружеской симпатии или…) Да, что касается этих людей, — прибавляет он, — они не из тех клиентов, каких описывал в пятницу Манфред. Их обхаживает столько банков, что они могут позволить себе выбор. Так что не стоит расстраиваться, если у тебя с ними не сложится… (С какой стати мне расстраиваться? У меня вечно что-то где-то не складывается. Я уже привыкла.)
Киаран смотрит на часы.
— Черт! Сколько, оказывается, времени! Мне нужно идти. Я взял себе за правило рано ложиться спать хотя бы раз в неделю. Я рассчитывал на это воскресенье… (М-да. Я тоже…)
Я беру листок и засовываю в сумку.
— Большое спасибо за все, — говорю я со всей возможной искренностью. Не то чтобы я не испытывала к нему благодарности, просто я немного разочарована. Соберись, Трикси. Сосредоточься. Никаких душевных терзаний! Заключи проклятую сделку, а тогда уж терзайся сколько влезет. — Завтра поговорю с Джимом насчет командировки. Не исключено, что он согласится. Полагаю, до него дойдет, что я наконец-то взялась за ум.
Киаран оставляет на столе деньги и отметает мои попытки внести свою лепту, бормоча что-то насчет юбки и чистки. Мы выходим из «Пиццы-экспресс» и шагаем обратно к моему дому. В ответ на мое предложение выпить чашечку кофе он отрицательно качает головой.
— Давай в другой раз. Сегодня я и впрямь хочу лечь пораньше. Удачи в твоем начинании. — Он целует меня в щеку. Точно так же, как я могла бы поцеловать кого-нибудь из своих клиентов: слишком чопорно и ничуточки не романтично. — Увидимся завтра. Я принесу тебе кофе.
Киаран садится в машину и отъезжает. Сигналит и машет мне из окошка — ну прямо как в кино. И мне неожиданно становится очень и очень грустно — невзирая на все открывающиеся перспективы…
Понедельник, 16 октября
(до «Дня X» 29 дней — я пришла в себя, а что толку?)
Утро оказалось не то чтобы добрым, но бывало и хуже. Три чашки ирландского кофе (в последнее время я испытываю странную тягу к Зеленому острову) — и я окончательно просыпаюсь, чувствуя необычайный прилив сил. Киаран? Какой, к черту, Киаран? Я женщина, а ведь всем давно известно, что Бог создал мужчину лишь затем, чтобы попрактиковаться перед своим самым совершенным творением. Киаран мне не нужен. Как глупо я распереживалась вчера вечером. Пожалуй, надо быть поосторожнее, а не то превращусь в одну из тех простофиль, которых сама же всегда презирала. Пора, пора выкинуть из головы всю эту дребедень и последовать совету Джулии: вооружиться «Боевой стратегией» — и вперед.
Явившись на работу, я выясняю, что следовать пункту три моей стратегии, непосредственно связанном) с Сэмом, стало необычайно легко. Его стол вместе с мониторами передвинут в самый дальний угол офисного зала. Хозяина стола не видно, стол можно опознать только по многочисленным флажкам. Ведущее место среди них занимает новый стяг — с нарисованным черепом и перекрещенными костями.
Я киваю Бладхаунду и снимаю пальто. Кидаю сумку на стол, усаживаюсь и включаю компьютер. Интересно, на местной электростанции не возникает перебоев с питанием, когда все банковские служащие одновременно включают свои машины? Это же уму непостижимо!
— Спасибо за приятный вечер. — Бладхаунд улыбается мне.
Я поспешно озираюсь по сторонам, желая увериться, что никто из коллег не слышал этой более чем двусмысленной фразы.
— Не за что, — говорю я. — Что происходит? — Я киваю в сторону Сэмова стола. — Большой скандал в секции валют или как? Что за ажиотаж?
— Ты что, не слышала? — Он глядит на меня, ив глазах у него беспокойство. — С Сэмом беда.
— Да?
Говори же! Что спим? Несчастный случай? Я чувствую, как на меня накатывает волна ужаса. Как бы там ни было — это ведь человек, которого я когда-то любила. У него есть донорская карта? Нужно позвонить в больницу. Неужели сердце? У него были проблемы с сердцем…
— Лиз узнала, что у него… — Бладхаунд наклоняется очень близко и шепчет так, что я едва слышу, — триппер.
О, черт! Лучше бы это оказался несчастный случай. Он же меня убьет!
