Владислав Булахтин - Девушка, которой нет
– Дудки! Меня неделю конкретно глючит. Уже не вижу своего отражения…
Викентий Сергеевич испуганно захлопал глазами:
– Не может быть!
– Может-может.
– Попробуй что-нибудь сделать!
– Что? Зарядку по утрам? Холодные обливания?
– Почему нет? Неплохие рецепты для обретения устойчивости. Пиши, выращивай цветы, собирай журналы «GEO» и «Вокруг света». Только ни в коем случае не влюбляйся! Влюбленный человек обречен. Он легко разменивает жизнь, плоть и кровь на невесомое чувство.
Фея фыркнула. Какая любовь у надгробных камней? Никому она не нужна. Никто ей не нужен. Как можно более безразлично спросила:
– Как это здесь происходит?
Викентий Сергеевич понял, что она имеет в виду финальные аккорды смерти.
– Люди перемалывают, переваривают сами себя. Политики и люди шоу-бизнеса сгорают как спички. Бодренько, с энтузиазмом. Писатели и музыканты истлевают чуть медленнее. Самые долговечные – ученые и учителя. Эйнштейна хватило на несколько лет. Есть легенда о Канте – вроде как продержался ровно две тысячи восемьсот ночей. Джон Леннон плодотворно окучивал свои иллюзии. Кобейну, наоборот, и стреляться не надо было. Или Высоцкий – он растворился еще до похорон. Тело еще лежало на столе в морге, а единой, неделимой души уже не существовало.
– А Цой?
Мгновение назад она и предположить не могла, что задаст этот вопрос (да и не увлекалась никогда пением кочегара), но теперь, когда повисла пауза, почувствовала – если сейчас моргнет, брызнут слезы.
Викентий Сергеевич неопределенно дернул плечами – «не хочу говорить, даже мне непонятно, что творится с его душой». Заговорил о другом:
– Большинство фильмов, песен и книг – об этом. Почти во всем есть предчувствие нашего мира.
Фея моргнула. Дрожавшие в уголках глаз слезы повисли на ресницах:
– Вы видели своего сына после смерти?
Впалые щеки Викентия Сергеевича еще больше потемнели. Он весь наморщился, сократился в размерах.
– Все очень просто. Ребенок – моя главная страсть, главная иллюзия. Она быстро затмила суетливые переживания, оставшиеся от меня… – Викентий Сергеевич, словно размечтавшись, закрыл глаза. – Еще несколько дней – и вместо малоприятного мужика, которого ты видишь перед собой, Фея Егоровна, останутся только любовь и немного сожаления о том, что я не успел сделать.
Олег Медведев: «Спящий на холодной земле»
Раскинув руки, он лежал на футбольном поле в старой Олимпийской деревне. Что еще нужно для счастья – высокое летнее небо, зеленая трава, нагромождения домов по всему горизонту и благодарная тишина, затаившаяся здесь до вечера, когда на стадион выползут местные спортсмены и алики.
Заказчик появился со стороны спорткомплекса. Пижонский костюм в полосочку, пижонский галстук в горошек, пижонские туфельки… В кармане ключи – «Subaru»? «Mazda»? Еще нет двадцати пяти, а все туда же – по трупам взбирается по иерархии святых и грешников, богатых и бедных на этой перегруженной планете.
Кирилл присел на корточки, тенью навис над Кратером, экипированным в один из своих любимых рабочих костюмов (МУП «Стрижи»).
Кратер приоткрыл глаза – Заказчик загораживал солнце.
Кратеру потребовалось десять минут, чтобы поставить этого ЧМО на место, выбить интересные условия и вытянуть все, что могло так или иначе относиться к Заказу.
– …ему нужна баба, мне нужны деньги. Охрана там детская, – закончил Кирилл, кивнув в сторону высившихся на горизонте небоскребов. – Парень торчит дома круглосуточно. Косой рассказывал – два-три ствола точно имеются. За ликвидацию плачу треть суммы. Если сможешь договориться, половина твоя. Кровопролитие – обременительная издержка.
Кирилл рассматривал железобетонные глаза Кратера, пытаясь разглядеть одобрение. Одобрения не было. Кратер задумчиво пробормотал:
– Все-таки, почему он ушел из СВР? Почему опустился до блятства?
– Это важно?
– Очень. Ты же говорил, он крепкий как скала, – в ответ на покровительственное тыканье Заказчика Кратер столь же легко перешел на «ты». – А выходит, он по жизни только сдавался, как грузины в пятидневной войне.
– Что из того?
– Непохож он на заматеревшую шпану. Поэтому, вероятнее всего, непредсказуем, как активисты «Молодой гвардии», и суров, как вступительные аккорды к «Бригаде»…
– Не понял. Метафора?
– Сомнения.
– Ладно… Ваши предложения? – брезгливо спросил Кирилл, переходя на официальный тон.
– Билеты в партер. Меня интересуют съемки «Comedy Club» и спектакли Квартета «И». Билеты на весь сезон, пожалуйста, – Кратер смущенно кашлянул, – на двоих.
Он все еще надеялся наладить семейную жизнь.
Ударили по рукам.
Алиса: «Черная Метка»
Если не считать Титова, первой жертвой Феи стала Белка.
Вооружившись ракетницей, Фея на электричке отправилась в Полушкино, где проводился слет турклуба МГУ.
Викентий Сергеевич составил список устойчивых мира сего, и Белка заняла в нем далеко не последнюю строчку. Активная, жизнерадостная, крикливая. Такая, хоть тресни, не поверит в собственную смерть.
– Времени у нас шиш да маненько. Швалью приблудной, которая воображает себя королями дискотек и богемных тусовок, нам заниматься некогда. Они сами талантливо и быстро избавят мир от своей индивидуальности. Начинай сразу с идейных.
Берег Москвы-реки кишел палатками, горели костры, повсюду стоял гомон, в воздухе носились рваные куски песен – время ужина.
«Почему они поют наши песни? Цой, Науменко. Неужели у них не появилось ничего своего?»
Белку знали все. Молодежь тыкала грязными пальцами в разные стороны – она только что была здесь, она только что убежала туда, и обязательная улыбка, когда произносят ее кличку.
Фея плутала по палаточному лагерю, отвлекая очевидцев передвижений Белки от жизнерадостного трепа с такими же чумазыми собратьями.
Цель обнаружилась на вершине карьера. Маленькая, худая, жилистая девушка с острым загорелым лицом обучала подростков премудростям переправы через водные преграды. Те радостно кидались ползать по веревке.
Фея издалека наблюдала за тренировкой.
«Непросто мне будет. Факт. Чувствую, эта мадам крепко корни бросила. Разбила себе голову где-нибудь на Тянь-Шане. Теперь долго будет воображать себя первой туристкой Средиземья… Может, сразу из ракетницы шарахнуть?»
Юные скалолазы доброжелательно зыркали на незнакомку. Фея отвечала кокетливыми улыбками.
Так ничего и не придумав, Фея подошла к группе и попросила Белку прогуляться с ней «по набережной». Белка удивленно улыбнулась, ответила: «Конечно», велела своим подопечным: «Продолжайте».
Они пошли по тропинке вдоль реки.
– Завтра уходим в Кордильеры, – Фея брякнула первое, что пришло в голову, – искать капитана Гранта и двух его матросов. Строго по тридцать седьмой параллели.
– В прошлый раз его нашли где-то у берегов Австралии, – чуть подумав, сообщила Белка.
– И туда тоже зайдем. – Фея порылась в рюкзачке. – Вот билеты. Один до Сантьяго с пересадкой в Париже и Буэнос-Айресе. Другой – прямой до Мельбурна. Команда потрясающая – археологи, геологи, зоологи, океанологи, вулканологи. Забыла, – вновь сунула руки в рюкзачок, – вот ваш загранпаспорт. Там все необходимые визы. Даже японскую на всякий случай проставили, вдруг придется возвращаться через Токио.
«Как эти визы выглядят, леший знает. Дядя Викентий учил – наш непрочный мир не материализовывает слов, а вдохновляется твоим воображением. Он послушно играет твой сюжет. Ты – неловкий, косноязычный сценарист. Он – гибрид Спилберга, Лукаса и Тарантино».
Ошарашенно хлопая глазами, Белка теребила билеты, листала паспорт.
– Вас что-то не устраивает? Вы же только об этом и мечтали? – рискнула предположить Фея.
– Я мечтала? – В глазах Белки чертиками плясали все ее мысли о путешествиях-странствиях-приключениях.
– Мечтали, – убежденно парировала Фея. – У вас всего несколько идолов – билет, рюкзак, славные ребята-гитаристы и еще, пожалуй, карабин, пенка и котелок.
– Отнюдь нет, – очень неубедительно проговорила Белка.
Жонглируя старомодными словечками, она принялась долго и нудно рассказывать, как необходимо развивать туризм («Раньше у нас было сто сорок девять профильных школ, осталось всего двадцать четыре»), организовывать военно-исторические кружки:
– Это так важно для юношества… это захватывает… противовес всем нынешним суррогатам… воспитывает самостоятельность, ответственность за решения…
Вспыхивая глазами, стала рассказывать о грядущем путешествии на Памир. Восторженно захлебывалась:
– Представляете, когда все организовывалось, хотела набрать группу человек десять. Сейчас ко мне очередь желающих!
«То ли еще будет, детка, с твоей жаждой изменять мир. Уже такая трещина по Земле пролегла, никакими прусиками[9] не залатаешь…» – думала Фея.
