Аркадий Твист - Профессия: аферист игра на интерес
— Но ведь это невозможно, — задумчиво произнес Гриша.
— Это возможно. И гораздо проще, чем ты думаешь.
ТОТ ВАСЯ
Они с Гришей зашли в ресторан „Пекин“ пообедать. Войдя в зал, Тося заметил нескольких приятелей по ночной жизни в „Руси“. Те сидели за большим столом в обществе каких-то парней. Тося с Гришей были приглашены и представлены собравшимся. Продолжалось застолье. Беседа шла вяло, разговор не клеился, так как молодые люди за этим столом были обособлены недоверием, которое таилось в каждом из них.
Обед подходил к концу, когда Тося услышал, как справа от него громко беседуют двое незнакомых ему ребят. Один говорил другому:
— И вот я проводил этого Васю в аэропорт и посадил в самолет. Ты представляешь, в такое для нашей компании время он решил оставить нас и улететь к этой бабе. А все задуманное, стало быть, побоку.
Тося обратился к говорящему:
— А вот я знаю точно, что он никуда не улетел и сейчас находится в Москве. Скажу больше того: через десять минут тот Вася появится здесь, в ресторане „Пекин“. — Сказав это, он с безразличием продолжал пить шампанское.
— Да как это? Да быть этого не может! Я сам посадил его в самолет сегодня утром! И Вася улетел на четыре дня.
— Ну что ж. Если ты уверен, что так все и было, предлагаю тебе поспорить. — И Тося предложил сумму в две тысячи рублей.
Было самое подходящее время, когда плотно, вкусно, но скучно поев, братки желали пищи для разговоров. Им было глубоко все равно, кто и какие действия предпринимал за этим столом. Лишь была бы возможность их комментировать.
— Уверен — спорь.
— Мало ли людей с лишними деньгами?
— Давай. Выиграешь.
Настроение друзей вселило бодрость и уверенность в товарища уехавшего Васи.
— Да я и сам знаю, что выиграю.
И они поспорили, что не пройдет и десяти минут, как тот Вася зайдет в зал ресторана. Счастливчик улыбался, так как всего час назад он звонил в Ленинград и беседовал с прибывшим туда другом. Спорщик весело поделился своим секретом с друзьями. Те отреагировали бурными поздравлениями и одобрением его поступка в отношении сокрытия этой тайны от Тоси. Наконец все угомонились и расселись по местам, поглядывая на часы и на вход в зад ресторана. Спорщик устроился в иронической позе и принялся ждать. Время шло, а в зале не появлялся тот, кого они высматривали. Когда улыбающийся друг питерчанина собрался сказать, что время кончилось, дверь отворилась и зашел Гриша, на шее которого висела табличка. На ней криво карандашом было написано: „Тот Вася“. Все дружно рассмеялись и стали пожимать Тосе руку. Проигравший принялся рьяно доказывать, что это не тот Вася, о котором шла речь. „И вообще это несерьезный спор“.
Но развеселившиеся братки очень быстро убедили своего соседа в обратном. Он узнал, что двое спорящих обязаны выполнить условия спора, звучащие в момент его заключения. А так как особые условия не обговаривались, значит:
— …Нам не нужно про свою семейственность рассказывать.
— Да, да. Про Питер и самолет дома говори. Здесь — что сказал, за то ответь.
У проигравшего при себе не оказалось всех денег, чтобы расплатиться. Тогда Тося предложил ему:
— Вон, видишь, орешки лежат, — и указал на подставку, в которой стояли цветочные горшки, а между ними был насыпан гранулированный шлак. — За каждый тобою раскушенный орешек буду отщелкивать по пятьдесят рублей.
Васин товарищ согласился. Но на втором „орешке“ понял, что зубы дороже, и поехал домой за недостающей суммой под бурный хохот собравшихся.
АВНАТОКОЛЬСКИЙ
— Основным ростовщиком московского катрана являлся журналист-международник, член-корреспондент Авнатокольский — так его называли, — продолжал просвещать Тося Гришу. Перед тем стояла чашка кофе, к которой он так и не притронулся, потому что его внимание было целиком приковано к рассказу друга.
— Это был высокий, подтянутый, средних лет мужчина, по осанке и внешнему виду которого можно было легко определить, что в недалеком прошлом он увлекался спортом на профессиональном уровне. К нему обращались за большими суммами такие катали, как Тайванец, Тряпочка, Почка и другие. В те годы Авнатокольского знал или слышал о нем весь блатной мир столицы. Каждый из них неоднократно пытался загнать его в свои умело расставленные сети обмана и коварства. Но тот с людьми сходился очень тяжело. Даже с теми, кого знал более пяти лет, ни о чем другом, как о деньгах, займе и залоге, не разговаривал. По этой причине все изощренные потуги облегчить его от денег оставались безрезультатными. „Большого ума человек“, — говорили о нем каталы.
Хмурым осенним днем Тося с Авнатокольским обедали в ресторане „Белград“. Тося тасовал колоду карт, которую не выпускал из рук. С Авнатокольским они были знакомы давно. Он дважды давал Тосе деньги под проценты. При этом каждый раз требовал и получал залог, в пять раз превышающий сумму долга. Он знал Тосю как „играющего“, который любит карты до фанатизма. И поэтому карты в Тосиных руках не вызывали у него удивления, а, скорее, наоборот: если бы он оказался без них, это могло насторожить ростовщика. Тося знал это и тщательно перетасовывал колоду, которая состояла из одних тузов.
За обедом Тося рассказал, что имеет крупную сумму чеков и хотел бы, чтобы Авнатокольский помог обменять их на рубли.
— С тобой мы знакомы давно. Я знаю, что ты человек дела. Никому из посетителей катрана я не доверяю. Там собирается много шушеры, которая так и норовит сгрызть тебя живьем из-за копейки денег, — говорил Тося надменному ростовщику, который глотал устриц одну за другой и невнятным бормотанием старался поддерживать беседу.
Когда он услышал об опасениях Тоси и о крупной сумме чеков Внешпосылторга, он оторвался от устриц и с интересом придвинулся к Тосе.
— Говоришь, чеки? Но сейчас с этим у меня нет никаких проблем. Я покупаю их у своего проверенного товарища по цене полтора рубля за чек. Боюсь, что такой порядок цифр тебя не устроит.
Тося знал, что тот лжет, так как цена на чеки была твердой и не опускалась ниже двух рублей за один чек.
— Ты мне не оставляешь выбора, — ответил Тося. — Хотя, признаться, я рассчитывал продать их несколько дороже. Но раз ты говоришь, что цена — полтора, стало быть, так оно и есть. Я целиком полагаюсь на твою компетентность.
Обед подошел к концу, и официант принес счет. Тося достал из кармана пиджака новую запечатанную колоду карт. Распечатал коробку, достал колоду, взял одну из верхних карт и протянул Авнатокольскому:
— Поставь карту на то, кому платить за обед.
Тот взял карту и, подумав, что эта сумма не настолько уж велика в сравнении с тем, какую прибыль он сможет получить от сделки с чеками, врезал ее в середину той колоды, которую Тося тасовал весь день. Сейчас она мирно лежала на столе. Тося положил нижнюю часть разделенной колоды сверху и перевернул ее. Ростовщик перевернул карту, которую продолжал держать. У обоих оказались тузы.
— Прямо в лоб! — сказал Тося, делая удивленные глаза. — Попробуй еще раз, а то так не интересно: не поиграли и пяти минут. В этот раз тебе обязательно повезет. Поставь еще карту. — И он услужливо протянул журналисту только что распечатанную колоду.
Но международник наотрез отказался играть. Он пододвинул к себе счет и, достав деньги, принялся отсчитывать нужную сумму. Тося еще пару раз попытался предложить ему игру, но тщетно.
Прощаясь, они условились встретиться на следующий день на Таганке с целью обмена чеков на рубли.
— Ты должен быть один, — предупредил его Авнатокольский, — в противном случае я не стану даже разговаривать.
В назначенное время Тося сел в машину к подъехавшему журналисту. Это была черная „Волга“, которая сверкала вложенной в нее любовью. Авнатокольский важно сидел за рулем.
После обмена приветствиями Тося достал чеки и протянул ростовщику. Тщательно проверив на предмет подделки и внимательно пересчитав, тот положил их на торпеду машины, а сам достал деньги и отдал Тосе. Тот попросил журналиста помочь считать полученные рубли. Когда закончили считать деньги, которых оказалось ровно столько, сколько было оговорено, к машине со стороны водителя подошел пьяный Вася-Игорь.
Он бесцеремонно открыл дверцу машины и сказал:
— Шофер, довези на Курский. Срочно. Моя баба намылилась уехать с каким-то фраером. — Язык его заплетался, отчего некоторые слова звучали невнятно.
— Это не такси. Я не вожу пассажиров. Отойдите от машины! — И журналист попытался оттолкнуть Васю и закрыть дверь. Но это ему не удалось, так как тот всем телом повис на дверце и продолжал:
— Да я заплачу тебе по-богатому. Ты что думаешь, я без денег хотел? Надо успеть поймать их, а уж тогда я ей накачу! А фраерка порежу на лоскутки!
