Валерий Кормилицын - На фига попу гармонь...
Вспомнив что-то свое, выстраданное, Билл нагнулся, но словаря на месте уже не было, а Евсей, как ему показалось, чего-то листал.
«Если бы этому пиплу за воровство отрубали бы по пальцу, то уже через неделю пришлось бы рубить протезы», – язвительно подумал агент Билл.
«Эхе-хе… Спивается народ мериканский, – разглядывал любопытный пастух непонятный текст. – Вон какими каракулями пишут…»
«Это что за семечки неочищенные?» – озадачился дед Пашка, лицезрея подходящих к церкви негров.
– Здогово! Шантгапа зулусская! – вежливо поздоровался он.
Джек полистал словарь, в который вцепился до посинения пальцев, когда мимо проходил Евсей, но перевода не нашел.
«Наверное, на китайском», – подумал он и сел рядом с дедом, положив под себя книгу.
– Вука-вука! Йохимба! – выложил дедок весь свой запас иностранных слов.
С квартирантами он общался, в основном, на русском, помогая себе жестами.
– Млеко, яйка, кушать! – усаживаясь на паперти, объяснил старикану Билл, используя словарный запас окруженных под Сталинградом немецко-фашистских захватчиков.
– Яйки-и?! – задумался дед Пашка, исполнив мысленно частушку про баню, яйки и дядю Ваню… – Вот, семечек возьмите, – щедро отсыпал по горсти в широкие негритянские ладони.
«Такими лапищами только «дездемонов» душить…» – на всякий случай чуток отодвинулся от двух «отеллов».
Сердобольные бабушки, к зависти «безрукого», от всего сердца подавали прочерневшим от солнца «нищим».
Агенты от пуза натрескались яичек, огурцов и булочек с маком и собирались уже прилечь вздремнуть после практически бессонной ночи, как вдруг увидели бредущего в их сторону слепого, в пузырившихся на коленях трико, в драном пиджаке, в черных круглых очках, палочкой выстукивающего себе дорогу.
«Ну-у, блин, конкуренция! – совсем спекся «безрукий». – Даже на поллитру не наберешь…»
Слепой не спеша подошел к деду Пашке, откашлялся и произнес, повернув голову в сторону агентов:
– Пьюст сегда бьюдет солнце-е! – и замер, ожидая ответа.
Агенты растерялись. Очень уж неожиданным было появление связного. Босс проигрывал и такой вариант, если они долго не выйдут на связь.
– Пусть усегда будет небо-о! – зло выкрикнул дед Пашка, внеся сомнения в махровую шпионскую душу. – Семечки станешь брать или песни петь? Небо-то никуда не денется, а товар могут гасхватать…
– Насьип графьинчик, – совсем очумел шпион, отвлек-шись от негров, а те, опомнившись, на два голоса напевно заверещали:
– Пьюст седа-а бьюдет небо-о, – а заинтересовавшийся Филимон подыграл им на гармони.
– Чьего мьелких нас ипал? – возмутился слепой шпион, принимая от деда Пашки пакетик семечек и чувствуя, как дымится у него крыша…
– Ипа-а-л! Яки есть, тех и наипал! – резонно ответил продавец.
«Ху есть ху? – ломал голову церэушник, снимая очки и внимательно вглядываясь в лица. – Мне сказали – двое молодых черных, а не один старый и белый, точнее, серый… – опомнившись, чтобы не портить имидж, нацепил на нос очки. –Откуда же старикан узнал пароль?» – вслушивался, как негры под аккомпанемент гармониста в десятый раз пропели парольный куплет.
Джек даже встал и сплясал под «Пусть всегда будет солнце», заработав от благодарных зрителей целый поток мелочи.
Но расчувствовавшийся дедок, покинув торговую точку и думая, что хрен он уступит молодым, взял у Филимона гармонь и, приплясывая, сбацал:
– Эх матъ-пегематъ, солнце будем вынимать… Эх, ек-ковалек, доставайте губелек… – довольный, уселся на свое рабочее место, радуясь, что уделал этих чертей… «А то ма-а-ма, ма-а-ма… – дегевня неумытая…»
Лузгая семечки, «слепой» сказал «безрукому»:
– А ты чего не сыграешь?..
«Вычислили…» – онемел «безрукий», натягивая козырек на лицо.
– Давай лучше я, – взял свою гармонь Филимон. – Эх ять, переять, – отплясывал он, – небу будем наливать… ать, ать, ать, ать, наша мама хочет спать…
Крыша у «слепого» пылала, как реактивный двигатель в момент подъема на орбиту ракеты.
«В Италии все пути ведут в Рим, а в России – к храму! – думал дон Чезаре, осторожно выглядывая из-под козырька бейсболки и прикрывая фуфайкой руку. – Мне легче русским прикинуться, у меня дед в России жил… А этих за версту видать, как ни маскируются… «Пьюст сегда бьюдет ньебо-о…» Тьфу! Джеймсы Бонды… Как сказал бы мой грэндфаза: «Мать их в калошу!.. Или в… бревно!..» – устав побираться, рассуждал дон Чезаре. – А гармонь у «знака умножения» явно не та…
Вот возле нее все и собрались, только моих олухов нет… «Ети их в локоть», – сказал бы дедушка.
О-о! Легки на помине… Видать, их в цемент закатают, точная примета… – увидел Джинна и почему-то семенящего у его ног на четырех точках Джонни. – «Мамин каравай», –отмочил бы мой дедуля, – в задумчивости вытащил из-за пазу-хи руку и почесал нос. – А эти под кого работают?..
Главное – мыслить по-русски!» – опомнившись, тут же преобразился в безрукого, наблюдая с паперти, как к стоявшему на четвереньках Джонни подошел мужчина в гимнастерке, галифе и начищенных хромовых сапогах. На голове его была фуражка защитного цвета с коротким козырьком.
– Марксик! – любовно погладив кудлатую голову и буй-ную бороду, произнес мужчина. – А вы, товарищ Энгельс, сле-дите за ним как следует, – строго выговорил громиле Джинну и полез в карман.
Джонни, облизываясь, сделал стойку и на лету поймал вкусную конфетку.
– Это что за господин? – стараясь говорить без акцента, спросил у Филимона «безрукий».
– Это не господин. Это – товарищ… Наш бывший секре-тарь парткома.
Дон Чезаре почувствовал к человеку в форме братскую привязанность.
– Меркурий ты наш! – почти без акцента произнес Джинн, обращаясь к деду, который в это время достал из валенок прокладки с крылышками и положил их обратной стороной.
– Сухо и комфортно! – довольно шмыгнул он носом и радостно загудел: – У-у-у, кого я вижу… квагтигантов бог пгинес, – глянув на церковь, потом на дона Чезаре, перекрестил грудь.
Дон Чезаре забылся дважды…
Во-первых, он вытащил из-за пазухи вполне работо-способную и даже холеную, но, по его версии, отрезанную поездом руку с часами «Роллекс» на запястье… и, во-вторых, перекрестился по-католически, слева направо.
«Слепой» внимательно пригляделся к нему и забубнил: «Пьюст сегда бьюдет солнце… – думая о том, что это вовсе не безрукий попрошайка, а самый взаправдашний оперативник ФСБ. – Вон они, как меня в Москве пасли… Там ушел, а здесь выследили… К тому же вся Шалопутовка знает пароль…
Надо съездить в Тарасов, связаться с резидентом и получить подтверждающие инструкции… К кому меня послали – к деду или негритосам?.. Пусть уточнят…
А если завтра не найду агентов, значит, их арестовал тот «безрукий», а на меня у него ничего нет… Я просто слепой…»
– А не смотаться ли мне в Тарасов для корректировки зрения? – громко произнес он, попеременно оглядывая негров, «безрукого» и деда Пашку.
– Да мотай хоть в задницу, а стакан семечек купи! – высказал свое мнение местный пропагандист семян подсолнечника. – Пгавда, гебята? – обратился за поддержкой к своим жильцам.
– Иес! – гавкнул один.
– О’кей! – произнес другой, окончательно сбив с толку шпиона.
«Да-а-а! А может, это они фээсбэшники?!» – уставился на заезжих мафиози.
Марксик под его взглядом радостно покрутил предпо-лагаемым виртуальным хвостом, Энгельс даже внимания не обратил на шпиона – своих забот хватало.
«Безрукий» плюнул – на кого бог пошлет – и попытался разыграть эпилепсию, дабы нейтрализовать два допущенных недавно промаха. Одни только негры заволновались и, подхватив коробку с мелочью, бросились к «слепому».
– Мы-мы-мы… Мы это! Антенну конфисковали, вот и сидим здесь, собираем информацию, – кивнули на полосатого гармониста, – да и деньги закончились… Не могли бы помочь в счет зарплаты? – юлили агенты.
– Какие бабки? Вы с ума, пацаны, сошли, – возмутился освоившийся уже в России шпион. – У нас же разные ведомства… У вас – ФБР; а у меня – ЦРУ… Надо все согласовать, а это – время… – повернулся и, напевая вполголоса: «Пьюст сегда бьюдет солнце», направился в сторону автобуса «Шалопутовка – Тарасов».
«Утопить бы слепого козла в Глюкалке!» – было одно-значное мнение агентов ФБР.
– Грендфаза! Ты настоящий шоумен! Возьми меня своим импресарио, и тебе не надо будет торговать семечками, – похлопал деда Пашку по плечу Джинн-Толик.
«Какие-то слова у него мудгеные… – «шоу-мяу»… «импгесагио»…»
– Толян! Яму-то под согтиг копаешь? – спрыгнул с заоблачных высот на грешную землю дилер подсолнечной продукции.
– А то-о! Уже по пояс вырыл, – похвалился член «Опиумного кругляшка», – а Дорофей колорадского жука обирает, – на приличном русском отчитался начинающий полиглот.
Дон Чезаре, внимательно оглядев напоследок филимоновскую гармонь, собрал левой рукой мелочь и, поднявшись, подошел к деревенскому большевику.
