Борис Иванов - Сборник " "
— Вот когда дойдешь и когда выключишь всю эту музыку… тогда по радио получишь распоряжения… Раньше времени ничего тебе знать не полагается… Теперь вы, профессор, инструктируйте парня…
* * *Заколдованная земля ни на йоту не изменилась с тех пор, как после прощального тычка стволом бластера, которым угостил его Польский Лис, Чикидара ступил на эту зыбкую твердь. Если уж быть совершенно точным, то не столько ступил, сколько шлепнулся, прижавшись как можно крепче к мерзлому грунту. Самуэлли, который принял то же положение несколькими секундами раньше, энергично ткнул его под ребра и зашипел:
— Вперед — ползите под прикрытием вон той трубы, к воронке… И не останавливайтесь ни на секунду… И не вздумайте поворачивать назад! Туда — видите те железные бочки? Быстрее, иначе вы сейчас и сами погибнете, и меня угробите!
Чикидаре достался очень беспокойный спутник и очень решительный проводник…
С профессором Самуэлли они забрались довольно далеко в глубь Охранной Зоны. Профессор оказался вовсе не таким уж вконец забитым интеллигентом, как это казалось Чикидаре после двух с лишним месяцев совместного полета на борту «Леди Игрек». Самуэлли оставался таким же молчаливым, но стал проявлять качества, продемонстрировать которые до того не позволяли обстоятельства он был довольно ловок, по-своему смел и как-то по-крестьянски смекалист. Он прекрасно понимал, что чем раньше он лишится своего невольного спутника, тем более долгий — и уже в одиночку — путь предстоит ему проделать по страшной земле Охранной Зоны, полагаясь только на себя самого. Поэтому он то и дело удерживал охваченного смелостью отчаяния Чики от очередного — «была не была!» — рывка, то и дело устраивал под прикрытием оплавленных обломков чего-то взорванного и полуразрушенного короткие привалы-рекогносцировки и на клочках кальки, разрисованных почти неразличимыми линиями и значками, по очереди извлекаемых из разных карманов комбинезона, прикидывал маршрут дальнейшего движения к цели. В эти минуты он становился даже близок Чикидаре. Во всяком случае, за несколько этих страшных часов Джон-Ахмед лучше узнал своего спутника, чем за многие и долгие сутки, в которые лениво укладывались их молчаливые трапезы и редкие шахматные партии на камбузе «Леди» под строгим, пылающим неусыпным рыжим пламенем взором Марго Хреновое это было место — хреновое место, заколдованная земля УР. То сторожевые лазеры постреливали в них, то невзрачными с виду облачками взрывались химические ловушки, то голографические призраки донимали как могли, то инфразвуковые «уколы» повергали в тоску и депрессию. Но профессор-полковник неплохо знал свое дело. Вовремя помешав Чикидаре наложить на себя руки, он продолжал настойчиво, сложным «противолодочным» зигзагом, гнать его вперед.
Они петляли, время от времени даже отступали вспять, но неуклонно приближались к приземистому пересеченному узкой горизонтальной щелью сооружению, которое на схеме профессора было обозначено как «горловина». Когда в эту щель, казалось бы, уже можно было безнаказанно заглянуть, Чикидара приподнял кислородную маску и, собрав в пересохшем рту остатки загустевшей слюны, смешанной с набившейся в респиратор пылью, сплюнул через левое плечо. Мучительно перекосившись, что должно было в сложившихся обстоятельствах изображать ироническую улыбку, он повернутся к Самуэлли.
— Тьфу! И еще раз — тьфу! Чтобы не сглазить. Кажется, мы уже почти на месте, док.
Вместо радости на лице профессора — насколько позволяла об этом судить великоватая для него маска — изобразилось нечто похожее на ужас.
— Чтоб вас черт побрал, капитан! — картонным голосом прокаркал он через съехавший набок раструб — Черт бы вас побрал, Джон-Ахмед! Нельзя говорить такого на этой земле. Вы подманиваете Смерть!
И как в воду глядел Костлявая сцапала профессора в двух шагах от горловины — в зарослях того, что издали казалось нагромождением разнокалиберной колючей проволоки. Впрочем, тоже весьма причудливой.
Гибели профессора предшествовал недобрый знак он задумался.
До этого он был уверен в себе — порой выжидал чего-то, замирая, что-то бормотал про себя, сверяясь с показаниями целой сбруи приборов, украшавшей его комбинезон, закидывал то вперед, то в разные стороны бусинки капсул-датчиков, а то и просто гайки или пуговицы. Иногда он цепенел, вжавшись в мерзлый грунт. Но никогда не терял уверенности в себе. Теперь же та часть его лица, которую Чикидара мог видеть из-под раструба маски, побледнела, зрачки за стеклами очков скосились куда-то вбок, пальцы стали — словно четки — перебирать шнуровку комбинезона.
— Память — удалось разобрать Чикидаре, прижавшемуся к земле чуть поодаль. — Господи, как подводит память.
Самуэлли жестом приказал спутнику подобраться поближе. Тому пришлось подзадержаться — снова над казавшимся безопасным клочком земли между ними поползла призрачная «сеть». Когда наваждение исчезло, Джон-Ахмед коротким рывком преодолел открытое пространство — только дважды невидимый лазерный луч «ужалил» землю рядом с его следом. Плюхнувшись в раздирающие своими колючками его одежду «заросли», рядом с Самуэлли, он понял, что профессор совсем плох — видно, подхватил-таки по дороге порцию какой-то, по его же собственной задумке бродящей здесь гадости. А может, нервы сдали под конец рокового маршрута.
— Слушайте меня внимательно капитан, — горячечно зашептал Самуэлли, словно кто-то мог их подслушать, — слушайте и не перебивайте… Память подводит меня… Здесь нельзя идти напрямую… Только по обходным траншеям — справа или слева… И — только один раз. Проход открывается на тридцать секунд — вот по этой комбинации…
Он содрал маску с посеревшей физиономии и глотал бедный кислородом воздух планеты, словно выброшенная на берег рыба.
— Мы… Мы не можем задерживаться, капитан… Система защиты уже активирована. Если… Если… О Господи — остается меньше четверти часа… Если за это время не будет набран код на… — профессор судорожно дернулся, пытаясь поглубже вздохнуть, — на внешней двери Горловины… врубится система защиты второй степени… И нас… нас с вами просто поджарит Джон-Ахмед… Высокочастотное поле… Здесь… Здесь нет защиты. Слушайте меня внимательно… У меня у меня нет уверенности… Идите левой траншеей… Тяните за собой фал… Если что-то…
— Нет! — зло ответил Чикидара и тоже содрал маску — Это вы, док, идите по левой траншее. И тяните фал! И если что-то с вами стрясется — клянусь, я из кожи вон вылезу, чтобы вас выручить! Но гнать меня вперед — как скотину на убой — я не позволю! Видит Бог — не позволю! В конце концов, вы сами придумали всю эту петрушку. Я на это не подписывался.
Ни у одного из них не было оружия — не так глупы были люди Оранжевого Сэма, чтобы дать своим пленникам — заложникам Судьбы — хоть малейший шанс на спасение. Но соотношение сил и без того было ясным Чикидара был вдвое моложе профессора и почти вдвое тяжелее Самуэлли еще пару раз глотнул воздух и криво усмехнулся.
— В конце концов, вы правы… — хрипло прокаркал он и, подчиняясь Судьбе, полез в окопчик.
Развязка наступила почти молниеносно едва Чики успел досчитать до двадцати, как фал судорожно задергался, а потом подозрительно ослаб Джон-Ахмед перекрестился и, стиснув зубы, по-пластунски пополз выполнять данное профессору обещание. Как ни странно, страшно ему почти не было. Должно быть, потому, что подсознательно он уже записал себя в покойники. Он не сомневался в том, что, выберись он из проклятой ложбинки живым, наградой ему будет пуля в лоб от Польского Лиса или увесистый стальной шарик в затылок — наповал — от Чорри.
Доползти до окопчика ему удалось без затруднений. Там он заклинился в ржавых зарослях и принялся вытягивать фал. То, что ему удалось вытащить, совсем недавно было рукой профессора Самуэлли. Точнее — частью его руки. Рот Чикидары заполнила горькая слюна, горло сжал спазм. Он, стараясь вжаться в мерзлый грунт, рывками, ругаясь худшими словами, подтянулся к тому месту, где окопчик заворачивал и открывал возможность увидеть — что же стало с профессором. Живым или мертвым.
Чикидара перешел в положение сидя и, осторожно наклонив корпус, выглянул в просвет траншеи. Профессор был на месте — скомканным кулем стыл в луже крови в дальнем торце окопа. А над ним на изготовку стоял «боевой паук» — робот типа «Свободный охотник-310». Такие стерегут обычно ядерные объекты на милых планетках вроде Харура.
Память не подвела профессора — левая траншея действительно была свободна от всяческих ловушек. Ему просто не повезло «Свободный охотник» на то свободный охотник и есть, что куда хочет, туда и идет. В пределах охраняемой зоны, разумеется. Вот он и забрел в оставленный без ловушек проход. Там и встретил старого хитреца. И поступил в точности согласно заложенной в нем коварной программе: кинжальным уколом плазмы обездвижил первого из двух объявившихся противников и стал ждать, пока на помощь тому придет второй. Как это водится у людей.
