Алексей Меняйлов - Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства
— Чем обязан? — уже деловитым и гораздо более заискивающим тоном спросил Князь, как только он с начальником полиции остался наедине.
Начальника полиции интересовало многое. Прежде всего — местонахождение пропавшего кинжала и имя господина тех, кто кинжал выкрал. Кроме того, начальника полиции интересовали связи, которые оказались в распоряжении прибывшего из Рима соглядатая. Были ли те, кто радовался прибытию соглядатая? Кто они поимённо? И наконец, необходимо было уточнить некоторые детали убийства римлянина без головы. Каким образом убитого удалось заманить в развалины?
— Насколько успешны дела? — так и не найдя с чего начать, наконец спросил начальник полиции.
Этой заминки уродцу было вполне достаточно, чтобы понять, что начальник полиции пришёл отнюдь никого не разыскивая, не мстить, да и не за золотом, интерес его был личным. А заминка — просто они, оба хозяева города, ещё не притёрлись…
Князь усмехнулся:
— Дай Бог каждому.
Оба рассмеялись.
— «Господь — свет мой и спасенье моё: кого мне бояться?» — смеясь, процитировал начальник полиции начало известного священного псалма Давида. — «Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться?»
Князь, также смеясь, ответил словами другого священного псалма:
— «Да веселится Израиль о Создателе своём; сыны Сиона да радуются о Царе своём!»
«Хром — как и я, — подумал начальник полиции. — Да и Гефест, помнится, тоже был хром. Женат был, соответственно, на этой проститутке — Афродите. Которая изменяла ему с Аресом. Везде и всегда одно и то же…»
— Я радуюсь, — сказал начальник полиции, — когда знаю, что наши процветают.
Начальник полиции внимательно наблюдал, как поведёт себя Князь. Если у него появился новый хозяин, то не удержится и выкажет презрительное небрежение.
Но нет, Князь продолжал посмеиваться, брезгливо кривя губы, — этот изгиб был, видимо, всегда ему присущ.
— Конкуренты на пятки не наступают? — решил до конца разобраться в положении дел в городе начальник полиции.
— Конкуренты? — удивился Князь. — Какие?
И — невольно подумал о тех стражниках, которые сейчас всё в притоне переворачивали вверх дном. Князь нисколько не сомневался, что все ими обнаруженные ценности исчезнут, за исключением разве что находящегося в этой комнате. Многое затем окажется в доме самого начальника полиции. Но что с этим можно поделать? Так было всегда: при отцах и дедах, так, видимо, будет и в веках.
Князь тяжело вздохнул:
— На конкурентов стараюсь не обращать внимания, — ответил он.
— Я о чужих говорю, — понял его начальник полиции.
— Чужих? Эти — не посмеют.
Заметив облегчённый вздох начальника полиции, Князь задумался. Что хочет этот опиравшийся на мечи захватчиков мерзавец? Под ним что, зашаталось его место? Неужели в городе происходит нечто, о чём ему, Князю, не успели доложить?
«Головы поотрезаю!» — подумал Варавва.
А ещё подумав, усмехаясь, сказал:
— Да нет, вроде всё по-прежнему. Чужие в городе не завелись. Да и я не ослаб. Все — свои.
— И всё-таки вещи пропадают, — сказал начальник полиции.
— Вещи? — деланно изумился Варавва, лихорадочно вспоминая ограбления последней недели. Кого «не того» он велел пощипать? — У кого это?
— У меня, — нахмурившись, сказал начальник полиции.
— У вас? — уже искренно изумился Князь. — Красть у… свое…? У начальника полиции? Без его на то санкции? — Князь невольно высказал и без того известное: в ведомстве начальника полиции если что и крали, то только свои — с молчаливого согласия руководства. А и то сказать, разве можно прожить на их ничтожное жалованье?
Искренность, с которой Князь изумился, начальника полиции не успокоила — кто-то был в состоянии ускользнуть даже от ока Князя.
— Да, у меня, — повторил начальник полиции.
— Если это позволили себе мои — им конец! — сжав кулаки, сказал коротышка. — Скажите, кто!
— Я бы сам хотел это знать. А вещь — бесценная.
Князь понял, что вещь, действительно, бесценная. Иначе бы начальник полиции на столь многолюдный поклон не потратился. Разве только боевых слонов не было. Но и без них он, Князь, стал для ночного города разве что не… Кем? Царём? Нет, выше. Князем — с большой буквы.
— А что украдено? Может, у кого-то есть нечто похожее? Доставим тотчас.
— Само по себе это пустяк, — сказал начальник полиции. — Всего лишь старинный кинжал. Да и не кинжал, а так, всего лишь нож. Клинок обломан. Перезаточен. Рукоять чёрная, инкрустированная, белая полоса вдоль.
— Белая полоса? Он что — магический? В таком случае… — лихорадочно перебирал в памяти процветающих городских магов Князь.
Но начальник полиции его перебил:
— Дорог как память. О жене одного моего друга. И о его несчастной судьбе.
Князь забеспокоился. Неужели появилась какая-то шайка, посмевшая действовать в городе без его, Князя, ведома? Эдак недолго воспроизвести несчастную судьбу неизвестного друга начальника полиции — получить нож в спину… Не тот ли самый?
Начальник полиции угадал мысли Князя и уточнил:
— Возможно, дело политическое.
— Будет исполнено, — по-солдатски вытянувшись, сказал Князь. — Будем разыскивать.
— Бог воздаёт верному своему, — повторил слова одного раввина начальник полиции. Он уже знал, что если кто и найдёт кинжал, то это будет не Князь. Кинжалом завладела некая сила, Князю не подвластная. И ему даже неизвестная. Действовал кто-то извне. Кто-то начал с главного — с захвата ключевых в городе постов… И начальник полиции уже начал догадываться, кто… Соглядатай!
— И ещё, — продолжил начальник полиции. — На постоялом дворе появился римлянин…
— Так?
— Хочу знать всё о его передвижениях. Он с вами связывался? Покупал услуги?
— Да, — кивнул человечек. — Он сегодня обратился к нам за помощью. Римлянин. Ленив. Нерасторопен. Целых три дня приходил в себя после дороги, развлекался по соседству и только на четвёртый разыскал меня. Я уточню… Обо всех его передвижениях, пожеланиях и заказах вам будет сообщено.
«Понятно… — подумал начальник полиции. — Кинжал исходил от соглядатая, к нему, верно, и вернулся. У него в городе кругом свои люди!.. Потому к Князю так долго не обращался… Хотят заменить и Князя?.. С этим соглядатаем надо что-то делать…»
— Прекрасно!.. — как можно спокойней сказал начальник полиции. — Удивительно, но, кажется, впервые мы ничего у вас не нашли, — с ноткой удивления сказал он. — Что, безусловно, говорит об улучшившейся работе полиции.
Уродец побледнел. А чем тогда расплачиваться?
— Позвольте вам, как отцу города, преподнести в дар…
Вещица, которую Князь протягивал начальнику полиции, действительно была очень дорогой. Одна изящная оправа чего стоила…
Начальник полиции уж было повернулся уходить, но вспомнил об убитом римлянине.
— Кстати, — сказал он, оборачиваясь. — Вам не заказывали римлянина?
— Что такое? — опять удивился Князь. — Конечно, нет. Мне об этом убийстве донесли — источник из вашего ведомства. Я не узнаю Иерусалим! Связываться с римлянами! Сами знаете — себе дороже. На такое способны разве что фанатики-зелоты, замолившиеся до умопомрачения. Мы же не настолько глупы… Проще своих, — Князь сделал выразительное движение, как будто перерез`ал кому-то глотку. — Это — не мои. Они бы закопали. Да и о зелотах что-то в последнее время почти не слышно.
— А кто ещё кроме этих «молитвенников»?
Князь не размышляя, но как бы нехотя ответил:
— Прошёл слушок, что кровью балуется кто-то из охраны дворца.
— Разве? — удивился начальник полиции. — Разве такое возможно? Из охраны? Действительно, интересные вещи стали происходить в городе. Откуда об этом известно? И что?
— Да, собственно, ничего… осязаемого. Просто взгляд у одного… изменился. А нас в этом не проведёшь.
— Вряд ли в охране дворца может оказаться легионер, который ни в одном из сражений не обагрил своего меча в крови. У каждого из них взгляд должен быть… изменённым. Чушь.
Князь не стал спорить. И без доказательств ясно, что легионный строй это одно, а темнота проулка — нечто другое. В строю ты — не ты, и себя прощаешь легко. А в тёмном проулке — дело другое… Если начальник полиции понимать не хочет, то у него на то есть свои веские причины. Спорить всегда бесполезно. Несогласного надо или убивать, или становиться перед ним на колени. В позу наибольшей покорности…
В конце концов, с какой стати считать, что легионер убил именно того римлянина? Может быть, другого? Или не римлянина. Ночной город велик, много в нём и тёмных проулков — есть где измениться не одному взгляду…
