Бернард Вербер - Дыхание богов
Младший преподаватель Сизиф снова включает освещение над планетой и приглашает всех взглянуть на результаты работы, прежде чем подводить итоги.
Мы собираемся вокруг, некоторые придвигают скамейки, раскладывают небольшие стремянки, чтобы подняться на высоту экватора «Земли-18».
Я разыскиваю общины моего народа, рассеянные по всему миру. Ведь мои люди-дельфины живут не только в городах, находящихся под защитой львов.
Чтобы лучше видеть, я приникаю к лупе, встроенной в мой анкх. Люди-дельфины путешествуют, заключают союзы с другими народами, занимаются торговлей. Своими знаниями они покупают миролюбивое отношение соседей, им удается выжить. Окажись я на их месте, я бы не знал, что делать. Пройдя столько испытаний, они, кажется, научились покорно принимать свою участь.
У меня складывается впечатление, что я взял судьбу людей-дельфинов из истории «Земли-1». Но где же еще искать логически выстроенный сценарий, как не в первоистории?
Мы, боги-ученики, поступаем как дети, которые, повзрослев, копируют семью своих родителей как единственный известный им пример. Если «Земля-18» во многом похожа на «Землю-1», то происходит это, конечно же, потому, что богам-ученикам просто не хватает воображения, они не решаются придумать что-то действительно новое. Что помимо войны, строительства городов, дорог и оросительных систем, помимо сельского хозяйства, начатков искусств и наук подсказываем мы нашим смертным?
В искусстве быть богом я должен создать собственный стиль, непохожий на другие. Мне не хватает оригинальности. Чтобы придумать для моего народа доселе небывалую, неповторимую историю, я должен забыть все, что еще помню из учебников «Земли-1». В конце концов, разве во время событий на острове Спокойствия мои люди-дельфины не показали, на что способны?
Пусть у них больше нет собственной земли, но у них есть книги. Научные труды станут их новым нематериальным государством.
Значит, я должен делать ставку на развитие наук. Было бы хорошо, если бы они быстро научились строить машины и самолеты.
Химии как таковой пока не существует. Может быть, соединить химию с мистикой, пойти коротким путем, создать нечто вроде алхимии или каббалы? Ведь Ньютон, хотя об этом редко вспоминают, был алхимиком и страстно искал разгадку тайны философского камня.
Сизиф начинает проверять нашу работу. Он ничего не записывает, а просто запоминает то, что привлекло его внимание. У него цепкий взгляд. Дойдя до меня, он спрашивает:
– Вы действовали через пророка?
– Через медиума, который оказался там. Я подумал, что он мог бы направлять их порывы в нужное русло. В любом случае они бы выпутались сами, с ним или без него. – Я стараюсь преуменьшить степень своего вмешательства.
О нет, только не то, что устроила мне тогда Афродита! Потребовала, чтобы я утопил мой остров.
– Знаю, лучше обходиться без чудес и пророков, но…
– Я не люблю пророков, – говорит Сизиф. – Я всегда считал это жульничеством. Поставленную задачу нужно решать изящнее.
– Мои люди были в рабстве. Необходимо было оказать им поддержку.
Сизиф скребет бороду.
– Вы уверены?
– Кроме того, им ведь нужно было пересечь пустыню, не зная, что впереди. Они никогда не решились бы на это, если бы у них не было вождя, который мог бы увлечь толпу. Они бы умерли от жажды, они могли заблудиться.
Сизиф достает небольшую записную книжку, листает ее:
– Мне кажется, ваши люди-дельфины вместе с людьми-муравьями уже отправлялись навстречу неведомому, рискуя при этом жизнью. В тот раз путешествие закончилось тем, что они, живые и невредимые, высадились на остров. Тогда обошлось без пророков.
Им известно все.
– Верно. Настоящего пророка не было, но с ними плыла женщина-медиум.
Сизиф понимающе кивает.
– Ну, за исключением этой мелкой детали. Похоже, у вас прямо-таки талант устраивать своим смертным неприятности.
– Я бы выразился иначе. Я не делаю ничего особенного. Неприятности происходят сами собой.
– И чем вы это объясняете, господин Мишель Пэнсон? Невезением?
– Я бы думал именно так, не будь я богом-учеником. Но, зная то, что мне теперь известно, я скажу, что у нас, людей-дельфинов, есть традиция жить свободными и бороться с тиранами. И вполне закономерно, что мы вызываем недовольство врагов свободы.
– Значит, у ваших коллег нет такой традиции? Я чую подвох.
– Вовсе нет. Они стремятся к той же цели, но знают, что сначала народ нужно крепко держать в руках, воспитать, а лишь затем дать ему свободу, иначе люди ее просто не оценят. Вероятно, я слишком рано позволил своему народу почувствовать ее вкус.
Сизиф одобрительно смотрит на меня. Я продолжаю:
– Именно поэтому у меня столько проблем, в том числе и внутренних. Я прекрасно вижу, что люди-дельфины до такой степени злоупотребляют свободомыслием, что не могут достигнуть согласия между собой. Все очень просто, они одержимы таким духом противоречия, что там, где собираются двое людей-дельфинов, возникает три мнения.
Бог-преподаватель настраивает свой анкх, чтобы лучше видеть, что происходит на планете. Он переходит к Прудону.
– Я покончил с амазонками. Все остальное – обычные неурядицы. У любого живого организма периоды бурного развития сменяются спадом активности. Скажем так, мой народ залег в спячку, чтобы восстановить силы, – оправдывается анархист.
Сизиф продолжает рассматривать «Землю-18», потом снова поднимается на возвышение, чтобы объявить победителей и проигравших. Разумеется, все ждут, что наградят Этьена Монгольфьера, но преподаватель называет другое имя.
– Победили люди-тигры Жоржа Мельеса.
Все изумлены. Цивилизация Жоржа Мельеса развивалась в стороне от зоны основных конфликтов, и мало кто из нас наблюдал за людьми-тиграми. Теперь я вижу, что на своей огромной территории, отделенной от соседей высокими горами, Мельес спокойно смог реализовать все, что я еще только собирался сделать: у его народа есть большие города со своей особой архитектурой, научные и художественные учебные заведения. Жизнь людей-тигров строго регламентирована. Они не подвергались нашествиям и достигли огромного прогресса в медицине, гигиене, мореплавании и картографии. В металлургии они превзошли всех. Лемехи плугов были усовершенствованы, и люди-тигры теперь собирают более высокие урожаи, чем соседи. Мельес подсказал медиуму использовать пшеничную муку для приготовления «лапши». Этот новый продукт удобно хранить. В отличие от хлеба, который плесневеет и засыхает, лапша долго остается пригодной для употребления в пищу. Достаточно опустить ее в кипящую воду, и она становится мягкой. Люди-тигры пользуются тачками, оснащенными парусом и колесом, расположенным посередине, это облегчает перевозку тяжестей.
