Андрей Воронцов - Называйте меня пророком
— Вы меня не так поняли…
— Я вас понял правильно, — остановил его Енисеев. — Ваши вопросы вызваны тем, что вы уязвлены моими словами о вашей жадности. Они произвели на вас даже большее впечатление, чем ответ на вопрос о конце света. Но ведь это чистейшая правда, не так ли? А вы что — не хотите слышать правду? Зачем же вы сюда пришли? Я считаю, что проверка состоялась. Если вы считаете иначе, позвольте откланяться.
— Илья Петрович, — забормотал Ступар, — у нас так не принято… мы стараемся устанавливать доверительные отношения с клиентами…
— Я тоже стараюсь. Но Борис Михайлович — человек богатый и скупой. И отлично знает об этом. Что же, я должен говорить, что он бедный и щедрый?
— Всё в порядке, Лев Данилович, — успокоил Ступара Борис Михайлович. — Если человек не знает цену копейке, он никогда не станет обладателем больших денег. Илья Петрович не ошибся, просто высказал свою мысль, э-э-э… несколько в некорректной форме.
— Все прочие будут высказаны в такой же. Ступар вас что, не предупреждал? — Енисеев повернулся к Льву Даниловичу. — А как же «Правда, и ничего кроме правды»?
— Хорошо, — выставил вперед пухлые ладошки Борис Михайлович, — оставим это и перейдем к делу. Итак, меня интересуют два вопроса. Первый. Мой бизнес тесно связан с политикой, причем с политикой «Единой России». Но ее единство, как вам, наверное, известно, вызывает большие сомнения. Вокруг президента Медведева и премьера Путина образовались группировки, борющиеся за власть. Они уже выходят на бизнес, ища финансовой поддержки. Но при этом не сообщают планы своих хозяев: идут ли они вместе на президентские выборы или один уступает дорогу другому. Это дезориентирует бизнес. Политические ошибки в нашей стране, пожалуй, единственные, которые не прощаются. Ходорковский мог бы жить до сих пор припеваючи, если бы не вздумал поддержать антипутинские силы. Здесь ставки выше, чем на бирже. Погорев на бирже, еще можно подняться, а погорев в российской политике — нет. Поэтому я бы хотел знать: кто будет президентом в 2012 году? Здесь я рассчитываю не только на вашу помощь, но и на помощь аналитиков Льва Данилыча. А вот получить ответ на второй вопрос я больше рассчитываю от вас. — Борис Михайлович замолчал, как бы собираясь с мыслями. Глаза его, и без того, беспокойные, забегали. Он откашлялся и продолжал, не глядя на Енисеева: — Мне поступают угрозы убийства. Несколько дней назад моя охрана обнаружила за мной слежку. Можете ли вы предсказать, насколько серьезны эти угрозы?
— А они как-то связаны с вашей первой проблемой? — поинтересовался Енисеев.
— Напрямую нет. Но жизнь сейчас такова, что исключить ничего нельзя.
— Вы знаете, от кого исходят угрозы?
— Догадываюсь.
— Ну, естественно: ведь за угрозами стоит какое-то конкретное требование. Просто так, без цели, не угрожают. А вы пробовали договориться с этим человеком?
— Он отвечает мне, что не имеет никакого отношения к этим угрозам. Внешне у нас прекрасные отношения. Недавно он сделал мне предложение, от которого я отказался, но разошлись миром, я не заметил в нем даже раздражения. Потом еще несколько раз встречались, обнимались, даже мирно беседовали. О своем предложении он больше не напоминал. Но я знаю: ему нужно не просто, чтобы это произошло, а произошло быстро. Он несколько раз с улыбочкой сказал, когда нам не удалось договориться: «Ну, что ж, не сегодня, так завтра».
— Ага. А после появления угроз он снова не предлагал договориться?
— Нет.
— А вы?
— На его условиях я договариваться не могу: это переход моего бизнеса в его руки. А мои условия ему не интересны.
— А люди, которые вам угрожают, так прямо и говорят, что вы должны выполнить его условия?
— Нет, конечно. Они же звонят по телефону, я могу это записать. Они говорят: «Вы знаете, что нужно делать».
— В общем, изображают из себя гангстеров. Насмотрелись боевиков. Но что же, Борис Михайлович, вас некому защитить? Я понимаю, что милиция служит тому, кто больше заплатит, но ведь у вас есть, чем платить. Или вы снова скупитесь? Помните: копейка и впрямь рубль бережет, но не жизнь. Безопасность богатых людей стоит дорого. Поднимите шумиху в СМИ, что он хочет вас убить, и он едва ли осмелится.
— Видите ли… шумиха… СМИ… милиция — всё это мне невыгодно. Он меня убьет тогда без выстрела. Дело в том, что мы когда-то были партнерами… и он знает обо мне нечто такое, что я не хотел бы предавать огласке. Знаете… девяностые годы… Когда мы начинали бизнес, старые законы уже не действовали, а новые еще не начали действовать. Работали не по законам, а по понятиям. Ельцин нас терпел… и нынешние, в принципе, терпят, с одной лишь разницей, что они нас держат на коротком поводке компромата. И мы откупаемся — деньгами или услугами. Только на меня компромат не у властей, а у бывшего партнера.
— Вот как… Здесь еще и шантаж примешивается… Почему же ваш бывший партнер угрожает убийством, а не компроматом?
— Он ничего не получит, если пустит его в ход. Этот компромат на меня — одновременно компромат на него, правда, в меньшей степени. Лично ему ничего не грозит, но моего бизнеса он не получит. Начнется проверка, и счета, ценные бумаги, операции будут заблокированы. Он может лишь защититься этим компроматом от меня, если я во всеуслышание обвиню его в вымогательстве под угрозой убийства. Дескать: видите, с кем мы имеем дело, разве можно этому человеку верить?
— Всё равно не понимаю. А что он получит, если убьет вас?
— Блокирующий пакет акций как минимум. Он ведь акционер моей фирмы, и без меня сумеет подмять под себя правление и других акционеров.
— Положеньице… Скажите, а на защиту своей охраны вы не надеетесь?
— Охрана усилена. Но ведь могут убить и так, что охрана никакая не понадобится. Вы слышали, как завалили Маневича? Снайперский выстрел с чердака — и всё. А я человек публичный — не могу взять и запереться в четырех бетонированных стенах. Тогда лучше, действительно, отдать бизнес.
— А насколько вероятно, что он может вас убить?
— Но ведь именно это я и пришел у вас узнать!
— Ах, да, — спохватился Енисеев и потер лоб. — Я вот что имею в виду… вы ведь знаете этого человека… к чему он больше склонен — к реальным угрозам или блефу?
— Я бы сказал, что к блефу. Он по натуре игрок. Но в этой игре ставки слишком высоки. Поэтому мне и потребовалась ваша помощь.
— Будем думать.
Енисеев принял удачно опробованную на предыдущем сеансе позу — откинулся на спинку кресла с закрытыми глазами. Однако, как и в первый раз, никаких мыслей в голову пока не приходило. Это, конечно, не касалось вопроса о президентских выборах: будучи автором статьи «Пришел, увидел, победил», он нисколько не сомневался, что Путин снова будет президентом России. И совершенно другое дело — угроза убийства. Откуда ему знать, когда в бизнес-разборках угрожают убить, а когда действительно убивают? Но тут не подметные письма, не адюльтер, не афера, здесь и впрямь, похоже, речь идет о жизни человека. Пусть несимпатичного, толстосума, скопидома, с рыльцем в пушку, как он сам признался, но всё же человека.
Енисеев прислушался к себе: не шевельнулось ли внутри что-нибудь похожее на предвидение. Нет, всё как обычно. Может быть, начать с того же, что и с Ксенией Аркадьевной?
— Мне надо посмотреть фотографию этого человека, — сказал он Борису Михайловичу.
— Ммм… видите ли… — замялся тот, — мне не хотелось бы заранее… ведь если мои подозрения не подтвердятся, то…
Енисеев собрался было ему возразить, что если они подтвердятся, может оказаться слишком поздно, как ощутил какой-то нездешний, пробирающий до костей холод. Он сначала подумал о сквозняке и взглянул на окно. Но оно было закрыто. Холод исходил от сидящего напротив клиента. Казалось, за его спиной распахнули дверь в сырой, промозглый подвал. Енисеев услышал даже запах этого подвала. Это был запах могилы. Со знакомым гулким ударом сердца, отозвавшимся в ребрах, как в своде колокола, он ясно понял, что Борис Михайлович умрет сегодня, сейчас. Енисеев вскочил на ноги.
— Спасайтесь! Ваша жизнь в опасности! — закричал он.
Краснолицый клиент побелел, словно его окунули в хлорку, открыл карасиный рот.
На крик Енисеева в кабинет, выдергивая пистолет из подмышечной кобуры, ворвался стоявший за дверями охранник.
— Где?! Что?! О чем вы?! — в страхе возопил Борис Михайлович, озираясь.
— Не знаю! Но я почувствовал, что вы скоро умрете! Так было и перед тем, как разбился польский самолет! Вы же сами сказали, что вас собираются убить!
— Все ко мне! Быстро! — заорал в рацию охранник. В другой руке он держал пистолет и нацеливал его то на Енисеева, то на Ступара. Потом он бросил рацию на стол, схватил за руку хозяина и оттащил его в угол, подальше от окон.
