Энн Ветемаа - Пришелец
— Разве это справедливо, что согласившимся играть в красно-зеленых футболках сунули в лапу по три тысячи? — тихо осведомился сидящий рядом с молодым человеком пожилой господин, который также чувствовал себя здесь не лучшим образом. Молодой человек сказал, что должны же они получить какую-нибудь компенсацию за свое унижение. Но тут же забыл о пожилом господине, так как согнувшийся от боли игрок оказался не кем иным, как… Станционным Графом! Господи, уж лучше бы он попросил взаймы у молодого человека и не возвращал долг — ведь в этом побоище и с жизнью распрощаться можно.
Но тут произошло нечто неожиданное: жилец молодого человека — или как его еще назвать? — вдруг распрямил спину, яростно ринулся вперед, почти случайно получил хорошую передачу (возможно, здесь сказалась недавняя пауза в игре), почти без помех прорвался между изумленными защитниками к воротам желто-лиловых и всадил мертвый мяч в девятку.
В тот же миг судья свирепо засвистел и гол не засчитал, определив положение вне игры. На поле устремились болельщики желто-лиловых — а какие еще тут могли быть? Один из них треснул пустой бутылкой из-под пепси Станционного Графа по кумполу. Тот потерял равновесие и, словно в замедленной съемке, стал оседать на траву, порядком выбитую бутсами. Конечно, появились полицейские, конечно, пострадавшего, со лба которого стекала струйка крови, положили на носилки, но продолжать игру было невозможно.
Громкоговорители изрыгнули: со счетом 10:0 матч выиграли "Золотые тигры"! "Скорая помощь" с автором незасчитанного гола быстро покатила прочь, но почему-то ей на хвост села полицейская машина — уж не провинился ли в чем поверженный игрок? Молодой человек не желал далее присутствовать при этой катавасии. Он знал, что на тренировочном поле в глубине стадиона проходят соревнования по национальным видам спорта, и направил туда свои стопы.
А там и точно проводились самые разные народные игры — бега в мешках, метание колеса, борьба на лужайке, эстафета с завязанными глазами и так далее — все, что угодно для души. Молодого человека увлекла чрезвычайно своеобразная и далеко не простая маятниковая эстафета. Основная трудность заключалась в том, чтобы удержать между коленями сильно надутые воздушные шарики. Руками их касаться запрещалось, что порой вело к весьма комическим ситуациям. Самую большую радость зрителям доставлял момент передачи шарика следующему участнику или участнице команды, опять же без помощи рук, а дополнительная пикантность — если здесь уместно это слово — заключалась в строгой очередности участников: парень — девушка — парень — девушка.
Именно в момент передачи, когда колени обоих тесно соприкасаются в поползновениях дать — взять, не в меру сдавленные шарики подчас лопались (только зеленые или красные, приметил молодой человек, отнюдь не желтые или лиловые). Причем, лопаясь, они издавали или резкий треск, или странное затяжное хлюпанье, удивительно напоминая звуки, которыми сопровождаются некоторые физиологические процессы, естественно, подобная срамота возбуждала скорее отвращение, нежели удовольствие, но молодой человек сдерживался, ибо негоже ставить себя выше других и тем самым брать грех на душу.
Мысли его перекинулись на Станционного Графа. Отношение к нему было амбивалентное, или двойственное: с одной стороны, натурально, было жаль парня, а с другой стороны, его выходку следовало осудить как ошибочную — с какой стати приводить народ в бешенство дешевыми эффектами, чего ради затрагивать те хрупкие, те святые чувства, которые, как свидетельствует история, мгновенно оборачиваются грубостью. Но в конечном счете он пришел к заключению, что неразумно организовывать псевдосостязания, которые разжигают низменные страсти. Это самая низкопробная, самая неприглядная форма пропаганды.
Впрочем, и здесь хватало пошлостей. Взять хотя бы тир, где устроили бесплатную стрельбу из духовых ружей по вражьим лидерам соседней страны, вернее по их карикатурным изображениям. И здесь молодого человека встревожила скорее форма, чем содержание. При попадании в главу государства раздавался пронзительный вопль и в воздухе расплывалось зеленоватое облачко, к тому же весьма вонючее. Самые разные крики, визги, хрипы и стоны сопровождали меткие выстрелы по другим мишеням. И звуки эти действовали на толпу ничуть не облагораживающе. Некая пошлая оргиастическая радость волнами катилась вокруг тира.
Особенно неприятно, что дети тоже участвовали в этой процедуре: со сладким предвкушением брали они на мушку маленькую принцессу сопредельной страны — трехлетнюю Жозефину, сидевшую на горшочке. При попадании девочка падала навзничь, раскинув руки, а горшок, начиненный разными сладостями, подъезжал к ногам искусного стрелка. Поверженная Жозефина со слезами в голосе звала няню, тут же приносившую новый горшок, лакомое содержимое которого доставалось в награду очередному снайперу.
На взгляд молодого человека, это был грустный, безобразный, более того — идеологически пагубный аттракцион: он создавал впечатление, будто высиженное на горшке красивой наследницей ненавистного королевства соблазнительно и аппетитно для подрастающего поколения государства всеобщего благоденствия. Грубый просчет! И наш герой тут же пополнил свои мысли и суждения соответствующей записью в блокноте.
А ведь сама Жозефина, белокурый ангел, ни сном ни духом не виновата — слова не молвила против нашего государства! Всем должны быть дороги невинные младенцы, от которых следует ждать лишь самого лучшего.
Конечно, совершенно иное дело генералы враждебной страны, хотя бы тот же Хуан Альварес, победитель бесчисленных сражений и любимец неисчислимых женщин, о действиях которого на посту главнокомандующего во время недавней войны красноречиво свидетельствуют все эти калеки, их протезы и инвалидные коляски, как-то особенно мучительно притягивающие взгляды на сегодняшнем торжестве. Когда генерала поражает выстрел, даже молодой человек ощущает нечто вроде щемящего патриотического порыва. Он украдкой хихикает при баритонально-трагическом реве Альвареса. Так ему и надо!
Но нет! Пора отсюда уходить: конечно, патриотические чувства заслуживают похвалы, но они все-таки не должны пробуждать в нас тех страстей, о которых он столь подробно говорил Магдалине, комментируя гравюры Гойи.
К счастью, с главной арены донесся призывный зов фанфар. Значит, вот-вот начнутся групповые гимнастические выступления, всегда представляющие незабываемую картину. Обычно к этому времени появляется сам великий Моноцетти. Ой! Он уже на месте, поскольку на самой высокой мачте стадиона взвился штандарт Его Величества со знаком тигра.
Молодой человек устремился ко входу, хотя особых оснований для спешки не было: торчащая из его нагрудного кармашка карточка с золотой каемкой гарантировала место в одном из лучших рядов западной трибуны, впрочем, не в самом лучшем и не в ложе. Однако же он, очевидно, принадлежал к числу избранных.
Происходившее на стадионе (точнее, на главном поле) рассеяло его хмурые мысли — пошлости здесь не было и в помине.
Парадный шаг наших гвардейцев производил впечатление солидное, торжественное и возвышенное. Направленный строго перед собой взгляд — можно даже сказать, взгляд, устремленный вдаль, в счастливое завтра за линией горизонта, — внушал уверенность. Зато направляющие в первой шеренге смотрели прямо на президентскую ложку, подбородки категорически, с твердой решительностью задраны под строго определенным углом.
Президентская ложа, священная ячейка матки — увы, молодому человеку припомнился мир термитов — приковала и его взгляд. Шестигранная ложа, надо полагать, изготовленная из пуленепробиваемого стекла, увешанная венками в национальных тонах, и впрямь воспринималась как алтарь, ради защиты которого все, в том числе он сам, готовы пожертвовать собой. Ибо в чем же еще заключается для народа смысл жизни?! Да и нам приятно видеть молодого человека, подхватившего всеобщие крики "ура!", разумеется, в свойственной ему несколько умеренной манере.
Затем зрителям продемонстрировали наш оборонительный потенциал. Правда, в весьма скромном объеме, поскольку сегодня не годовщина вооруженных сил, а всеобщее народное торжество. И все же грозное оружие действует завораживающе. Пусть враги не тешатся мыслью, будто мы не в состоянии себя защитить! При первой необходимости сигарообразные ракеты устремятся туда, куда следует, и поразят то, что надо. Хотя, конечно, мы надеемся, что рано или поздно мир и гармония восторжествуют на земле. Не бывать войне-пожару! Наш народ принципиально выступает за уничтожение оружия, но мы не можем пойти на это в одностороннем порядке из-за коварства соседей. И до тех пор, пока они не отнесутся серьезно к нашему призыву, укрепление оборонной мощи государства приобретает жизненно важное значение. Мы бдительно стоим на страже, даже намечаем создать оборонительную сеть, сквозь которую не прорвется ни один вражеский носитель смерти. И для того, чтобы система "космической обороны" была создана скорее, мы готовы подтянуть ремни.
