Андрей Шляхов - Доктор Данилов в поликлинике, или Добро пожаловать в ад!
— Ну, теть Валь, у тебя язык, что бритва! — восхитился охранник. — Как ты ее, а?! Наповал!
— Пусть скажет спасибо, что я при исполнении! — сказала Валентина Павловна. — Попадись мне такая в автобусе — по потолку бы размазала. Ишь ты, шубу она мне не доверит! Да я такое говно в свой гардероб не повешу, даже если меня на коленях умолять будут!
Заместитель главного врача по медицинской части к шубе цепляться не стала. И так, по заплаканному, раскрасневшемуся лицу видно, что не с добром человек пришел. Не стоит подливать масла в огонь.
— Вот, смотрите! — посетительница достала из сумочки несколько бумажек и положила их перед Литвиновой. — Это анализы моей матери Чуйкиной Марии Ивановны, проживающей по Второму Лермонтовскому проезду, дом два, квартира тридцать девять!
Дом номер два по Второму Лермонтовскому проезду пользовался в поликлинике недоброй славой. Самые скандальные-прескандальные люди жили в этом доме, построенном в начале девяностых годов прошлого века. Не проходило и недели, чтобы этот дом не напомнил о себе в поликлинике какой-нибудь неприятностью, зачастую и крупной.
Бумажки оказались анализами крови на сахар. Четыре анализа, взятых у Чуйкиной Марии Ивановны в этом году с промежутком в месяц-полтора между ними.
— Вы видите?! — Посетительница села на один из свободных стульев и расстегнула шубу. — Везде сахар повышен, и значительно, причем от анализа к анализу все выше и выше!
— У эндокринолога консультировались? — спросила Литвинова, возвращая анализы.
— В том-то и дело, что нет! — Женщина убрала бумажки обратно в сумку. — Доктор Назаров наблюдал маму на дому. Несколько раз назначал ей кровь на сахар, тоже на дому, потому что мама никуда не выходит…
— Почему вас волновало содержание сахара в крови? Были какие-то предпосылки?
— Маму беспокоила сухость во рту, сильная жажда, слабость. Назаров назначал анализ, спустя неделю я звонила ему и слышала в ответ, что сахар в пределах нормы и что в сухости виноваты новые зубные протезы. Если помните, года полтора назад я брала у вас справку, что мама по состоянию здоровья нуждается в стоматологической помощи на дому.
— Нет, не припоминаю.
— Это неважно. Важно то, что все четыре анализа были повышенными, а Назаров не обращал на это внимания! — Женщина начала заводиться. — Талдычил все одно и то же — про зубные протезы. Позавчера маму в коме увезла «скорая». Она теперь лежит в реанимации! А вчера мой муж получил у медсестры вот эти анализы!
— У какой медсестры?
— Он заезжал не в нашу смену — работало другое отделение, и медсестра, сидевшая в назаровском кабинете, нашла ему эти анализы. Но почему-то не сказала, что Назаров уже не работает! А то бы я сегодня и не пришла! Мне хотелось поговорить именно с Назаровым!
«Какое там «не пришла», — подумала Литвинова. — Конечно же пришла бы. Вот же, узнала, что Назаров уволился, а до меня добралась. Медсестер, конечно, надо будет снова предупредить, чтобы не давали никакой информации людям с чужих участков. Все беды отсюда, от лишней самодеятельности…»
— К сожалению, доктор Назаров у нас больше не работает.
— «К сожалению»? Да вы радоваться должны, что избавились от такого раздолбая! Впрочем, Назарову я просто хотела в глаза посмотреть и спросить, как же он так мог? И ведь теребили его, интересовались, чувствовали, что дело неладно! Вот как так можно? Разве это нормально?
— Нет, конечно. Если бы Назаров продолжал бы работать у нас, то мы непременно наказали бы его…
— В первую очередь наказывать нужно вас! — заявила посетительница. — Рыба тухнет с головы, не так ли. Вы — администрация, и вы должны обеспечить нормальную работу ваших сотрудников! Это вы должны интересоваться, не завалялись ли где у врачей анализы!
— Мы интересуемся…
— Плохо же вы интересуетесь! Сидите тут себе и чаи гоняете. А меня, между прочим, сейчас на входе оскорбила гардеробщица! Ладно — что взять с некультурной старухи! А вот на вас, на поликлинику, я подаю в суд! В следующий раз мы с вами встретимся в зале суда и не исключено, что вы, вместе с главным врачом, лишитесь не только своих мест, но и свободы!
Окинув Литвинову с ног до головы взглядом, полным презрения, женщина ушла, позабыв закрыть за собой дверь.
«Напугала ежа голой задницей!» — усмехнулась Литвинова. Она закрыла дверь, заодно по пути посмотрелась в зеркало, висевшее над раковиной, уселась обратно и позвонила в регистратуру:
— Надежда Борисовна, найдите мне карту Чуйкиной Марии Ивановны, Второй Лермонтовский, два, тридцать девять.
— Сейчас найду и принесу, Надежда Семеновна!
Амбулаторная карта, как и ожидалось, требовала доработки. Надежда Семеновна нашла в органайзере мобильный телефон Назарова и позвонила ему.
— Алё!
Судя по сонному голосу Назаров был дома или где-нибудь еще, но только не на работе.
— Все пьянствуем? — не здороваясь, поинтересовалась Литвинова.
— Надежда Семеновна! — узнал ее Назаров. — Какими судьбами? С наступающим вас!
— Взаимно! А вы еще на свободе?
— Что такое?! — всполошился Назаров. — При чем тут моя свобода?
— При том, что у меня только что была дочь Чуйкиной с твоего бывшего участка. Помнишь такую?
— Помню…
— И не одна, а со следователем, — Назарова следовало хорошенько впечатлить, чтобы он немедленно приехал переписывать карту Чуйковой. — Ты у Чуйкиной своевременно не выявил диабет, она впала в кому и… ничего хорошего, если коротко.
— Старуха умерла? — дрожащим голосом спросил Назаров.
— Собирается, — ответила Литвинова. — Короче — одевайся и пулей ко мне. Перепишешь кое-что в ее карте и тогда, может быть, останешься на свободе.
— Лечу, Надежда Семеновна! — завопил Назаров. — Всего лишь час, и я у ваших ног.
«Судиться ты с нами будешь! — злорадно подумала Литвинова. — Судись, судись, все равно ничего не добьешься. Видали мы таких. Только зря на адвоката потратишься и кучу времени потеряешь».
Надежда Семеновна повидала на своем начальственном веку таких судов. Все они заканчивались ничем, если, конечно, заранее были приняты соответствующие меры. Профилактика, она, как ни крути, основа основ. Болезнь лучше и легче предупредить, чем лечить. Предусмотрительность — залог победы.
Надежда Семеновна позвонила главному врачу, который с утра собирался заехать с поздравлениями в окружное управление здравоохранения, и сообщила ему новость.
— Я уж этого Назарова! — пообещал Антон Владимирович. — Не доктор, а горе.
— У нас таких половина поликлиники, — заметила Надежда Семеновна. — Вы-то как там, к нам сегодня заглянете?
— Конечно, мне же еще коллектив поздравлять.
Поздравление коллектива традиционно проходило в конференц-зале, где на столе, за которым обычно сидела администрация, накрывался фуршет по типу сборной солянки — кто что принес. Администрация традиционно не жаловала крепкие спиртные напитки, поэтому они прятались по углам под креслами и извлекались оттуда по мере необходимости. Завхоз Мария Осиповна приносила большой пластиковый мешок для мусора и в начале каждого празднества объявляла:
— Пустые бутылочки прошу не растаскивать по кабинетам, все равно ведь по вам видно, что шампанским вы не обойдетесь, а складывать в мешок.
Это был праздничный подарок санитаркам Нине и Алле, убиравшимся на третьем и четвертом этажах.
— А вы, доктор, собираетесь на сабантуй? — в половине третьего спросила у Данилова Оксана.
— Нет, наверное, — ответил Данилов, — меня никто не удосужился предупредить заранее, и я ничего не принес.
— А что предупреждать? — удивилась Оксана. — Я думала — вы в курсе того, что люди на работе отмечают Новый год. А насчет «ничего не принес» все еще можно поправить. Магазин через дорогу и сто метров вперед.
«А что? — подумал Данилов. — Новичку нельзя отрываться от коллектива. Зазнайкой сочтут».
Он вышел в коридор, убедился в том, что там никого нет, и, вернувшись в кабинет, стал расстегивать халат.
— Оксана, прикройте меня, если что.
— Не волнуйтесь, — заверила Оксана. — Сама распишу процедуры, если кто-то припрется. Но это навряд ли. В ближайшие дни населению будет не до лечения. Вот начиная числа с четвертого — это да, толпой повалят. Но и то не к нам, а к участковым.
— Что лучше взять? — спросил Данилов.
— Портвейна и тортик. Это всегда в струю.
Данилов, давно уже не употреблявший алкоголя, вернулся с двумя тортами, двумя литровыми пакетами апельсинового сока и пачкой овсяного печенья.
— Куда-то пропало овсяное печенье с изюмом, — сказал он. — Пришлось перейти на обычное.
— Пойдет за милую душу, — одобрила Оксана. — У нас всегда так, с выпивкой перебор, а закуски не хватает. А вы, что, Владимир Александрович, совсем ничего не пьете? Даже шампусика.
