Александр Беляев - волчья жизнь, волчь законы...
На армейском жаргоне посудомойка называлась «дискотекой». Дробышев мыл тарелки, Вербин – ложки, Вдовцов – стаканы и подносы.
У окна посудомойки грязную посуду принимал Комари. Это был среднего роста, слабого телосложения солдат из Черновицкой области. Комари отслужил уже год. Теперь он был «черепом». Стоять на приёме грязной посуды – легче, чем её мыть.
Комари быстро работает ложкой, счищая с тарелок остатки пищи. Он стоит за широким столом из нержавеющей стали. В центре столешницы отверстие размером с тарелку, через которое остатки пищи падают в кастрюлю, подставленную внизу.
Куски мяса и жира Комари, по заданию старшины, ссыпает в отдельный пакет. Старшина живёт в частном секторе, в своём доме. У него большое хозяйство. Помимо собаки, кур, уток, старшина держит поросёнка. Остатки скудной солдатской пищи предназначены – ему.
Прапорщик Коломиец – совсем не дурак. Он очень тонкий, практический человек. Он хорошо приспособлен к современной жизни. Он старается изо всех, вновь прибывающих в часть солдат, отбирать тех, кто живёт недалеко от Говерловской области. Благодаря ему, в РМО оказались Найда, Штырба, Комари, Ротор – из Черновицкой области. Дробышев, Рудый – со Львовской. Супрун – из Говерловской. Из «черепов» только Пух был не из ближайших областей, а из Одессы.
Для чего старшина проводит такую «политику партии»? Потому что таких солдат выгоднее чаще отпускать в краткосрочный отпуск. – Они то продуктов привезут из дома, то – самогона, то – краски, обоев, лака или ещё чего–нибудь нужного для хозяйства.
С «дедами» старшине не повезло. Их «принимал» ротный. Куриленко был призван из Херсонской области, сержант Ржавин и Якименко (Ким) – из Киевской, Стецко – из Харькова. «Гусей» тоже принимал ротный: Вдовцов и Вербин были из Кировогорадской, Арбузов – из Херсонской.
Ротный, капитан Иголка, не был таким практичным человеком, как старшина. Ротный почти не умел решать «шкурных» вопросов. Он был простой служака. Ему было глубоко наплевать, из какой именно области призван солдат. Главное, чтоб солдат не создавал ему проблем, чтоб не был злостным нарушителем воинской дисциплины, был исполнительным, обязательным и хорошо выполнял поставленные перед ним задачи.
* * *
– Пацаны, баняк полный, – крикнул «гусям» сквозь шум Комари, увидев, что кастрюля, куда он скидывал отходы, наполнена доверху.
Дробышев и Вдовцов покидали в горячую воду тарелки, подошли к Комари, вытащили из под стола кастрюлю с отходами и понесли её по тёмному коридору, к боковому выходу из столовой.
На улице сгущались сумерки. Выпал первый снег. Холодный свежий воздух кружил голову.
«Гуси» сделали остановку на плацу. Немного отдохнув, поменялись местами. Принесли кастрюлю на мусорку. Копавшаяся там стая ворон, увидев их, испуганно шарахнулась, поднялась в воздух и села на деревья.
Дробышев и Вдовцов, опрокинув кастрюлю, вывалили пищевые отходы на землю рядом с переполненными контейнерами, которые стояли у высокой, метра в три с половиной, кирпичной стены. За этой стеной кончалась Армия. Там была «гражданка». Там была – Воля. Там были – девушки, вино, бары, деньги и все остальные прелести гражданской жизни.
От основной стены перпендикулярно к мусорным контейнерам спускалась разрушенная стена. По ней ребята взобрались наверх, спустились на проходившую вдоль стены теплотрассу – две широких, замотанных теплоизоляцию, водопроводные трубы. Напротив в синих сумерках чернели двухэтажные дома–бараки с двускатными крышами, крытыми старым, почерневшим шифером.
Выкурив по сигарете и поглядев на «мирную цивилизованную» жизнь, ребята залезли обратно на забор и спустились на территорию части.
Вернулись в столовую.
– Вы где лазите, падлы? – крикнул Куриленко и врезал им по разу.
Дробышев и Вдовцов метнулись по своим рабочим местам. У них уже накопилось гора тарелок и стаканов.
Старшина требовал чистую посуду. В части было около трёхсот солдат. А тарелок в столовой было около сотни. Приходилось эту сотню запускать по кругу три раза. Часть тарелок была у солдат, ужинавших за столами в зале, десятка два чистых тарелок оставались у поваров. В них они накладывали пищу и отпускали проходивших вдоль раздачи еще не ужинавших солдат. Остальная часть грязных тарелок скопилась в посудомойке.
Те тарелки, что были у поваров, быстро закончились. У раздачи стояло человек двадцать голодных солдат. Они возмущались и требовали их отпускать. Повара ругали старшину и требовали от него чистых тарелок. Старшина был вынужден сделать рокировку наряда. Он выдернул из варочного цеха Арбузова, а из зала Куриленко и отправил их на посудомойку.
Пока Дробышев с Вдовцовым курили на теплотрассе, Куриленко пришлось занять место Комари, Комари занял место Вдовцова, встав на мытьё стаканов и подносов, а Арбузов – на тарелки.
– Гуси, вешайтесь! Я сёдня ночью убивать вас буду! – орал Куриленко, недовольный тем, что его «припахали».
Он ушёл в зал. В зале он практически ничего не делал. Сидел на лавке с Кимом у раздачи, следил за тем, чтоб солдаты из других рот не своровали посуду. Обычно с собой из столовой уносили ложки. Неделю назад, когда РМО заступало в наряд, в столовой по описи числилось 117 ложек. На другой день их было уже 104. За сутки 13 ложек пропало. Их утащили солдаты из других батальонов и рот. Старшине, чтобы сдать наряд и не платить из собственного кармана деньги, пришлось отправить Штырба в каптёрку и принести 13 ложек. В каптёрке у старшины всегда хранилось ложек 30 на случай недостачи. В будние дни он требовал от «дедов», чтоб они заставляли «гусей» воровать из столовой ложки для пополнения резерва в каптёрке.
Этим же занимались и другие роты. Все старшины заставляли своих солдат воровать посуду у наряда по столовой, пополняя резервы своих каптёрок. Таков был «круговорот посуды» в Говерловской авиационно-истребительной дивизии. Возможно, подобные порядки и круговороты посуды творились в других частях, и в других армиях СНГ.
Когда все солдаты дивизии были накормлены, наряд принялся убирать столовую. Основная нагрузка по уборке ложилась на плечи «гусей» и «черепов». Была перемыта вся посуда, были протёрты все столы зала, убран варочный цех. Вербин с Вдовцовым тряпками протирали раздачу. Арбузов с Дробышевым вынесли кастрюлю с отходами на контейнер. И ушли убирать в хлеборезке. Сержант Ржавин в это время заигрывал с Любкой. Он лапал её за всякие приличные и неприличные места, Любка повизгивала и несильно отбивалась. Похоже, ей самой очень нравились приставания Ржавин.
Когда она с Ржавин вышла из хлеборезки, Арбузов, сладко улыбнувшись, сказал:
– Красивая девка! Я бы с ней покувыркался.
Дробышеву тоже нравилась Любка, и он разделял восторг сослуживца. Закончив уборку, они вышли из хлеборезки. Любка, сидя на коленях у Ржавин, в темноте вестибюля столовой целовалась с ним в засос. Рука Ржавин гуляла у неё под белым халатом.
Арбузов и Дробышев переглянулись и, тяжело вздохнув, пошли в варочный цех. Им сейчас обоим хотелось занять место сержанта.
Старшина построил роту. И делал замечания по наряду.
– А де Чернэнко? – спросил он вернувшихся «гусей».
– А он там Любке хлеб помогает считать назавтра! – не моргнув глазом, соврал Арбузов.
– Я бы ей тоже помог… – тяжело вздохнул Пух. – Старшина, может, пойдем ей всем нарядом поможем?
– Сыдити те ж вси разом будэмо? – улыбнулся старшина.
Столовая взорвалась от дружного хохота роты.
– Насылля, звершэнное гуртом осiб, караэться позбавлэньнэм воли на срок вид пьяты до пьятнадцатты рокiв, – заметил Комари, чем вызвал новый приступ смеха.
Старшина, выдержав паузу, подождал, пока восстановится тишина, и продолжил, что в целом, несмотря на отдельные недостатки, наряд прошёл успешно.
– Хто залышиться в столовой на нiч? Два чоловiка?
– Можно я с Дробышевым? – спросил Вдовцов.
– Нi. Залышиться Комарi та… Дробышев.
Старшина беспокоился о том, что завтра утром, когда он поднимет людей и уведёт их в наряд, в кубрике должна быть наведена хорошая уборка. Лучше всего это могут сделать только «гуси». Поэтому он оставил Вдовцова на помощь Вербину и Арбузову.
На ночь в столовой оставался кто-то из поваров. Дежурный повар готовил пищу на завтрак, и ему требовалась помощь. Каждый наряд оставлял на ночь двух солдат. Они ночевали в комнате отдыха наряда. В середине ночи повар их будил и объяснял, что им следует делать – куда залить воду, куда поднести продукты.
Комари с Дробышевым сходили в роту за шинелями, вернулись в столовую. Они оказали всю помощь, какая потребовалась от них поварихе тёте Росте, залегли отдыхать. Дробышев не чувствовал под собой ног. Ломило спину. Только сейчас он понял, насколько устал. Это был его второй наряд по столовой.
