Мюриэл Спарк - На публику
— Меня не заманишь в эту грязную дыру, — и попробовал улизнуть.
Тревор остановил его, ухвативши за пиджак.
— Это все чистая грязь, — сказала Нелли.
— Садись вон туда, — сказал Тревор Нелли, указывая на стул возле столика. Она подчинилась.
Сам он примостился на краешке стола и указал Лесли на край кровати, а Колли — на хромоногое кресло.
— Мы пришли, — сказал Тревор, — потолковать насчет мистера Дугала Дугласа.
— В жизни о нем не слыхивала, — сказала Нелли.
— Да ну? — сказал Тревор, сложив руки на груди.
— Это вы, значит, и есть полиция? А ну-ка убирайтесь, если не хотите иметь неприятности. Тут за стенкой спит один джентльмен, и стоит мне повысить голос...
Колли и Лесли посмотрели на указанную стенку.
— Ври больше, — сказал Тревор. — Он сегодня ушел на футбол. Так вот, насчет мистера Дугала Дугласа...
— В жизни о нем не слыхала, — сказала Нелли.
Тревор слегка наклонился к ней, ухватил прядь ее длинных волос и сильно дернул за нее.
— Помогите! Убивают! Полиция! — сказала Нелли.
Тревор заткнул ей рот. своей широкой ладонью и принялся увещевать:
— Слушай, Нелли, мы тебя не обидим. Мы тебе хорошо заплатим.
Нелли вырывалась, ее желтые зрачки расширились.
— Мои ребята могут тебе и всыпать, если ты не будешь меня слушаться, Нелли. Верно, ребята?
— Это точно, — сказал Колли.
— Верно, ребята? — сказал Тревор, глядя на Лесли.
— Конечно, — сказал Лесли.
Тревор отлепил ладонь от рта Нелли и вытер ее о штанину. Он достал из кармана большой бумажник и пошелестел кредитками.
— Он живет на Парковой у мисс Фрайерн, — сказала Нелли.
Тревор положил бумажник на стол и, скрестив руки, сурово посмотрел на Нелли.
— Он служит в фирме «Мидоуз, Мид», — сказала Нелли.
Тревор ждал.
— Он устроился к Дроверу и Уиллису под другой фамилией. Да нет в нем ничего особенного, сынок.
Тревор ждал.
— Вот и все, сынок, — сказала Нелли.
— Что значит «чиз»? — спросил Тревор.
— Чего что значит?
Тревор так рванул ее за волосы, что она чуть не свалилась со стула.
— Я разузнаю. Я с ним всего один раз виделась, — сказала Нелли.
— Чего ему от тебя надо?
— А?
— Ты меня слышала.
Нелли перевела взгляд на приятелей Тревора, потом снова посмотрела на него.
— Мальчикам рановато про это знать, — заметила она, и по ее глазам было видно, что она размышляет и прикидывает.
— Я тебя спрашиваю, — сказал Тревор, — зачем к тебе приходил мистер Дугал Дуглас?
— Насчет девушки, — сказала она.
— Насчет какой девушки?
— Бьюти ему приглянулась, — сказала она. — Он хотел, чтоб я разузнала, где она живет и так далее. Пошли бы лучше посмотрели, что он сейчас делает. Может, он как раз с ней прохлаждается.
— Кто с ним в одной шайке? — поинтересовался Тревор, потянувшись к волосам Нелли.
Она отпрянула. Нервы Лесли не выдержали, он подскочил к Нелли и ударил ее по лицу.
— Убивают! — завопила Нелли.
Тревор заткнул ей рот и сделал Колли знак глазами; тот подошел к двери, приоткрыл ее, прислушался и снова захлопнул. Потом Колли ударил Лесли, а тот свалился на постель.
Не отнимая широкой ладони от рта Нелли, Тревор тихо зашептал ей на ухо:
— Кто с ним в одной шайке, Нелли? Где ключ к шифру? С меня десять фунтов, Нелли.
Она покрутила головой, и Тревор убрал мокрую руку с ее рта.
— Кто с ним в одной шайке?
— Он иногда прогуливается с мисс Кавердейл. Гуляет с той белобрысой контролершей, которая ушла к Дроверу и Уиллису. Больше из его шайки никого не знаю.
— А кто из мужиков?
— Я узнаю, — сказала она. — Я разузнаю, сынок. Потерпите.
— Кто такая Роза Хэтэуэй?
— В жизни о ней не слыхала.
Тревор достал из внутреннего кармана свернутый в трубочку черновой блокнотик Дугала, отыскал и прочел вслух запись о Розе Хэтэуэй, захороненной на сто третьем году жизни.
— А на это что скажешь? — спросил Тревор.
— Чудно что-то. Я у него спрошу.
— Ты у него не спросишь. Ты все у него выведаешь окольным путем. И ни слова о том, что мы у тебя были, ясно?
— Да он просто дурачится. У него не все дома, сынок.
— Он случайно не приводил с собой Хамфри Плейса?
— Кого?
Тревор вывернул ей руку.
— Нет, в жизни с ним не встречалась, один только раз — в «Гроздьях».
— Ну, а с нами ты еще встретишься, — сказал Тревор.
Он спустился по темной каменной лестнице в сопровождении Лесли и Колли.
— Она себя в могилу сведет, — сказала Мерл, — и все из-за денег. Поутру приходит в бюро, еле на ногах держится — куда же ей работать. Я ей говорю: «Дикси, — говорю, — когда вы прошлой ночью легли спать?» — «По-моему, это мое личное дело, мисс Кавердейл», — говорит она. «Ах, — говорю, — ну тогда будьте добры перепечатать заново эти два отчета — или это тоже ваше личное дело, как вы их напечатали? В одном пять ошибок, а в другом шесть». — «Как! — говорит она. — Где ошибки?» Она ведь будет спорить, пока ее носом не ткнешь. Я говорю: «Там помечено, где ошибки». Она говорит: «Ой!» Я говорю: «Вы всю неделю только зеваете и зеваете вместо того, чтобы работать». А в перерыве, когда Дикси пошла пить чай, Конни мне говорит: «Мисс Кавердейл, Дикси же вечером работает, потому и устает». Я говорю: «Как это вечером?» Она говорит: «Ну да, билетершей в кинотеатре «Дворцовый» с шести тридцати до десяти тридцати, подрабатывает себе на свадьбу». — «Что ж, — говорю, — не удивительно в таком случае, что здесь она без толку место просиживает!» Дугал-билетер пробежал лучом невидимого фонарика по волнистой летней траве парка.
— Осторожнее, мадам. Места за три шиллинга шесть пенсов — направо.
Мерл залилась грудным смехом. Вдруг она села прямо на траву и заплакала.
— Боже мой! — сказала она. — Дугал, у меня была ужасная жизнь.
— Она пока не кончилась, — сказал Дугал, усевшись чуть поодаль от нее. — Может быть, самое худшее у вас еще впереди.
— Сначала родители, — сказала она. — Такие эгоисты. Они думают только о себе. Обо мне они подумать не могут. Им нравится говорить: «Мерл заведует целым бюро в «Мидоуз, Мид», — а до остального им и дела нет. Я решила жить одна — и, конечно, как последняя дура, спуталась с мистером Друсом. А теперь я не могу с ним порвать, вот как хотите. Вот вы явились в Пекхэм, Дугал, и выбили меня из колеи. У меня будет нервное потрясение, я это предвижу.
— Если оно у вас будет, — сказал Дугал, — то я к вам и близко не подойду. Для меня любая болезнь что нож острый.
— Дугал, — сказала она, — я рассчитывала, что вы мне поможете порвать с мистером Друсом.
— Подыщите себе другую работу, — сказал он, — и перестаньте с ним видеться. Это же так просто.
— Да, для вас все просто. Вы ничем не связаны.
— А вы связаны? — спросил Дугал.
— Формально нет.
— Вот и перестаньте встречаться с Друсом.
— На седьмом году совместной жизни, Дугал, я не могу так просто взять и расстаться с ним. И где я найду работу в свои тридцать восемь лет?
— Придется вам понизиться в должности, — сказал Дугал.
— После того как я заведовала целым бюро, — сказала она, — я не могу на это пойти. У меня все-таки есть своя гордость. К тому же и за квартиру платить надо. А мистер Друс хоть немного, да помогает.
— Люди смотрят, как вы плачете, — сказал Дугал, — и думают, что это по моей милости.
— И по вашей тоже. У меня была ужасная жизнь.
— Ну и ну, посмотрите-ка, — сказал Дугал.
Она посмотрела в небеса, куда он указывал пальцем.
— Что такое? — сказала она.
— Вон там, вверху, — сказал Дугал, — растут деревья.
— Какие еще деревья? Ничего я там не вижу.
— Посмотрите как следует, — сказал Дугал, — вон туда. И не глядите по сторонам, потому что мистер Друс наблюдает за нами из-за павильона.
Она посмотрела на Дугала.
— Да смотрите же вверх, — сказал он, — вон в небесах выросли деревья с красными кисточками. Смотрите, куда я показываю.
Прохожий народ останавливался посмотреть, куда это показывает Дугал. Дугал сказал им:
— Новости науки и техники. В газетах читали? Лесопосадки и кустарник в небесах. Смотрите, вон виднеется сосна.
— Ага, вот теперь кое-что вижу, — сказала одна девушка.
Народ большей частью недоверчиво расходился, на всякий случай поглядывая на небеса. Дугал помог Мерл подняться с земли, и они как ни в чем не бывало побрели прочь с остальными.
— Он все еще там? — спросила Мерл.
— Да. Ему, наверно, надоело кататься вверх-вниз на лифте.
— Нет, он катается только в субботу с утра. Потом сидит дома. А ко мне приходит вечером. У меня была ужасная жизнь. Я иногда думаю, не наглотаться ли мне снотворного.
— Это ни к чему, — сказал Дугал. — Всего-навсего заболеете. А мне о болезнях даже думать противно.
