Отто Штайгер - Избранное
По роду своих занятий мне часто приходилось отсутствовать день или два, так как не было смысла возвращаться каждый вечер домой, если предстояло посетить клиентов, живших в другом городе. Все же в последние недели перед рождением ребенка я старался не ночевать вне дома. Каждый вечер на обратном пути я втайне надеялся, что, может быть, срок уже настал, хотя я больше самой Бетти боялся решающего часа. Нередко в бессонные ночи я размышлял о том, что со мной станется, если жена умрет от родов. Сама Бетти, казалось, мало тревожилась такими мыслями, проводила оставшиеся дни за обычными занятиями, храбро и с достойным спокойствием готовясь к предстоящему событию.
Я боялся этого дня и в то же время мечтал о нем, и не только чтобы освободиться наконец от этой сковывающей тревоги, которая часто охватывала меня среди дня с такой силой, что кровь приливала к голове и я мчался на вокзал и первым же поездом ехал домой. Мне надоела такая жизнь, надоело воздержание, на которое меня обрекли обстоятельства последних недель; я жаждал объятий и любви женщины. Нежные материнские поцелуи Бетти не могли вознаградить меня. В первые недели нашего брака я, захваченный своим счастьем, просто не замечал других женщин, но теперь снова стал обращать на них внимание и часто спрашивал себя, будет ли это настоящей супружеской изменой, если я отважусь на маленькое приключение с какой-нибудь красоткой, которые десятками попадались ежедневно на моем пути.
Как-то раз, находясь в чужом городе, и зашел пообедать в ресторан и увидел Эрику. Она сидела за столиком одна, в черном платье с высоким закрытым воротом. Ее белокурые волосы были уложены двумя тугими спиралями, скрывавшими уши, что придавало ее лицу какую-то строгость и в то же время — таинственную притягательность. Мне очень понравилось ее узкое платье, облегавшее изящную фигуру, с мелкой драпировкой на груди. Я подсел к ней.
Я уже не был тем робким юношей, который из-за сыпи на лице не решался заговорить с девушкой; на моем боевом счету было уже много похождений, и теперь для меня не составило труда завязать разговор. О как люблю я эти первые шутливые разговоры с женщинами; они до сих пор доставляют мне удовольствие! Это игра — и более увлекательной и остроумной я не могу себе представить. Задавая с виду совсем безразличные вопросы, мужчина пытается выяснить, насколько далеко дозволено ему будет зайти и может ли он рассчитывать на быструю победу. Женщина обороняется, смотря по нраву и настроению, то слабее, то сильнее, снисходительно улыбается в сознании своего превосходства или же надувает губы и поднимает брови. На основе своего богатого опыта я утверждаю, что этот первый разговор решает все: от него зависит, как скоро сдастся женщина. Искусный охотник заботится о том, чтобы беседа велась в легком тоне и на повседневные темы. Только начинающие воображают, что остроумным разговором о литературе и музыке можно завоевать благосклонность женщины. Этим они лишь преграждают себе дорогу. Если обе стороны привыкнут к определенному тону, его очень трудно будет изменить. Нет пути от Бетховена к той фривольной, шутливой болтовне, которая дает возможность как бы случайно положить руку на колено женщины.
С Эрикой этот первый разговор сложился особенно очаровательно, ибо она говорила совершенно откровенно, без всякого жеманства, которым прикрываются многие женщины. Она высказывала то, что думала, мысли у нее были открытые и честные. Через полчаса мы уже, смеясь, болтали о таких вещах, каких я не смел касаться даже с Бетти.
Сразу после обеда неудобно было отправляться к клиентам, и потому я пригласил Эрику выпить где-нибудь кофе. Она согласилась и, когда мы вышли на улицу сказала:
— Если хотите, можете взять меня под руку.
Вечером мы заглянули в танцевальный зал. На эстраде сидели музыканты, игравшие то танго, то новые вальсы. Когда очередь дошла до популярной в то время песенки «Гуляка Петрус», Эрика стала тихонько подпевать. При словах: «Как гуляка старый вздумал тары-бары с ангелом небесным разводить» — она лукаво взглянула на меня и ущипнула за щеку.
— Гуляка Петрус, — сказала она, — нравится ли вам здесь?
Темный зал был наполовину пуст, лишь несколько студентов сидели со своими подружками, усердно тиская их. Я был намного старше, и мое присутствие в этом зале казалось мне довольно нелепым. Поэтому я ответил:
— Не особенно.
— Вам надо выпить. Когда человек слегка навеселе, жизнь кажется ему более привлекательной.
И тогда мы выпили бутылку вина, и я стал вести себя подобно студентам: обвил рукой шею Эрики и время от времени целовал ее. Танцуя, тесно прижимал ее к себе. Прикосновение к ее гибкому телу, аромат ее волос и ее таинственные глаза опьяняли меня больше, чем вино, и… я забыл обо всем.
После ужина я спросил Эрику:
— Что будем делать?
Прежде чем ответить, она остановила на мне серьезный взгляд.
— Поедем ко мне. У меня уютная квартирка, и, если захочешь, я тебя угощу.
Достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять, что она подразумевает. Я уже готов был взять ее руку и безмолвно в знак согласия пожать, как вдруг предо мной возник образ Бетти.
— Не знаю, Эрика, — уклончиво ответил я. — Боюсь, у меня мало времени. Надо ехать домой.
Она насмешливо улыбнулась:
— Боишься нарушить супружескую верность?
— Да, — ответил я. — До сих пор я никогда этого не делал.
— Когда-нибудь надо же начать! — заметила Эрика и добавила серьезно: — Ты любишь жену?
— Да, — признался я.
— Больше, чем меня? — Я только кивнул. — Ты вполне уверен?
Я взял ее за руку и сказал осторожно, боясь сделать ей больно:
— Я люблю жену, а тебя никогда любить не буду. Это совсем другое. Тебе не понять.
Эрика снисходительно улыбнулась.
— Нет, — сказала она, — я понимаю! Ты голоден, я вижу по твоим глазам. А так как твоя жена ожидает ребенка, то… все ясно! Но это не измена. Тебе надо и впредь любить только жену, а не меня. Все остальное не в счет, а это твое настроение… как голод и жажда. Кстати, и я тебя не люблю, не строй себе иллюзий.
— Чего же ты хочешь? — с изумлением спросил я.
Она пожала плечами, и огонь в ее глазах на миг погас.
— Может, и я голодна, — сказала она. — Может, ты нравишься мне, Гуляка Петрус!
Сначала я позвонил Бетти: я хотел убедиться, что она чувствует себя хорошо. Она была тронута моей заботливостью и сама посоветовала мне не приезжать домой и хорошо выспаться. Потом мы взяли такси и поехали к Эрике. Впереди у нас была целая ночь; но в объятиях этой женщины я не замечал, как мчались часы. Прежде чем я опомнился, забрезжило утро. Мы поспали еще часок-другой, и я встал незадолго до полудня. Эрика осталась в постели и, безмолвно посмеиваясь, смотрела, как я одевался.
— На какие средства ты, собственно, живешь? — вдруг спросил я. — Где ты работаешь?
— Я не работаю, — ответила она, зевнув. — Муж дает мне достаточно на жизнь.
— Значит, ты замужем?
Она ответила неторопливым отрицательным жестом:
— Мы в разводе.
Когда я уже собрался уходить, она протянула ко мне руки.
— Поцелуй меня еще разок, Гуляка Петрус! — сказала она.
Прекрасная, как искушение, лежала она предо мной. Но мысли мои уже были поглощены делами, и я поцеловал ее бегло и легко, не снимая шляпы. Потом мы сговорились о новой встрече.
— Хорошо, — сказала она, — теперь уходи. Я хочу спать.
Она закрыла глаза и повернулась ко мне спиной. Я вышел на улицу.
Когда я за завтраком механически составлял список визитов на день, мои мысли упрямо возвращались к Эрике. «Что за женщина! — думал я. — При таком огненном темпераменте она может погубить любого мужчину».
Глава двенадцатая
Бетти приняла меня приветливо и доверчиво, и я вздохнул облегченно, увидев, что на ее лице нет и тени подозрения. Я окружил ее удвоенным вниманием и любовью и втайне восхвалял судьбу, пославшую ее мне. Даже в теперешнем положении Бетти была красивее Эрики, и я чувствовал, насколько прочнее узы, связывавшие меня с ней, чем мерцающие нити вожделения, протянувшиеся между Эрикой и мной.
— Я была у доктора, — сказала Бетти. — Он думает, что это произойдет на следующей неделе. Он даже оставил за мной место в больнице. Видишь, теперь скоро. Ты рад?
— Ты не боишься, дорогая? — спросил я вместо ответа.
Рот Бетти улыбнулся, глаза остались серьезными.
— Боюсь, — сказала она. — Ужасно боюсь! Но и радуюсь. Понятно это тебе?
Понятно ли мне! Я испытывал те же чувства. Итак, на следующей неделе! Тут я вспомнил, что договорился с Эрикой.
— На следующей неделе. Тогда я каждый вечер буду приезжать домой пораньше. Только послезавтра придется переночевать не дома, если ты не возражаешь. У меня столько дел!
