Иосиф Гольман - Ради тебя одной
– Баня готова, – сообщила она. – Только давай по очереди, а?
Я вздохнул. У меня были другие планы.
– Хорошо, давай по очереди. Иди тогда первая, пока там тепло. Я подожду.
Аля собрала вещички, мою овчинную доху и пошла в баню. А я остался маленько поразмышлять.
Вчера в двух словах, без подробностей, я ввел в ситуацию Ивлиева. Он, как я и предполагал, не обрадовался: какой фирме нужны подобные приключения и их искатели? Предложил посоветоваться с шефом. Я усомнился: надо ли в острые дела привлекать цивильного человека, да еще и с таким, как они говорят, креативным уклоном?
Ивлиев счел, что все-таки надо. Мы зашли к шефу и все ему пересказали. Конечно, тому не понравилось. Но и особого страха я не отметил.
– Вот что, – сказал он. – Вам надо на время смыться.
– Зачем? – спросил я. – Нас же никто не срисовал.
– Давай выражаться аккуратно, – предложил он. – Ты считаешь, что тебя никто не срисовал.
– Ну, можно сказать и так, – неохотно согласился я.
– Вот поэтому я предлагаю тебе взять недельный отпуск и исчезнуть из квартиры. А там видно будет.
– Куда же я исчезну? – спросил я. – Да еще с Алькой.
– Ко мне на дачу. Все равно мне нужен сторож. Я вне подозрений. Да и дачи еще год назад не было, даже мои знакомые не все знают. Только учти, – предупредил он. – Это не коттедж. Туалет на улице. Если снег пойдет, то дорожку к нему сначала надо расчистить. Зато есть баня. Настоящая.
– А куда Катерина деть? – спросил я, втайне рассчитывая, что мне предложат взять собаку с собой. Но не тут-то было.
– Соседку свою попроси, ты про нее рассказывал. С собакой на дачу нельзя, меня жена убьет. Со сторожем ей будет проще смириться.
Потом они остались обсуждать мою ситуацию, причем, что характерно, без меня. Один штатский и один полуштатский обсуждают острую акцию, а единственного реального солдата выставляют вон. Смешно! Хотя, с другой стороны, Ивлиев меня слегка просветил насчет их прошлогодней войнушки, и получается, что шеф хоть и не руками, но головой воюет неплохо. И не так уж труслив, как это можно было бы ожидать от подобного человека.
Хотя в некоторых ситуациях мои подходы существенно эффективнее.
Я подозреваю, что свою «девятку» получил за простое решение проблемы, которую он не мог решить год. Это было еще до Алькиного появления.
Он живет на третьем этаже, а на первом разместилась какая-то компашка, торгующая оптом консервами. С тыльной стороны дома у них даже маленький такой дебаркадер пристроен. И вот стоит какой-нибудь «КамАЗ» под погрузкой и знай себе воняет. Они же не любят дизели глушить! Особенно зимой. Номера все иногородние. Я подъехал тогда к шефу, он попросил помочь переставить мебель. Просто смешно было смотреть, как он пытается участвовать в процессе. Но это так, к слову.
Как только я вышел из машины, тут же поразился дизельному перегару.
– Почему вы не заставите их выключать двигатели? Да и время уже послерабочее.
– Я замучился с ними, – признался шеф. – Мы уже и жалобы коллективные писали. И третий канал сюда притаскивал, «Московские новости». Видно, они здорово башляют местным властям.
– А что, проблемно наслать на них какой-нибудь УБЭП? – поинтересовался я. – С выходами-то Ивлиева. Да и у вас, насколько я знаю, друзей хватает.
Ответ шефа меня поразил. Он помялся слегка, посмущался и сказал определяющую фразу:
– Да неловко как-то.
Скажи это кто-то другой, я бы усомнился. Но о шефе у меня уже сложились личные представления, которые к тому же полностью совпадали с ивлиевскими. Ему действительно неудобно просить кого-то в личных целях. Уж лучше нюхать эту вонь и бояться за Лариску, лавирующую по пути из школы между грузовиками.
Вот жена его оказалась конкретной женщиной. Если б она столь очевидно не обожала своего Ефима Аркадьевича, ему бы с ней спокойно не жилось. Во всяком случае, мной она поруководила так, что я вспомнил своего первого старшину. Шеф пытался прервать процесс чаем, разговором, но она поставила дело четко. Когда вся мебель встала на свои места, я почувствовал, что и в самом деле устал. Мы попили чайку с шикарным (но покупным) тортом, потом шеф продемонстрировал мне свою коллекцию морских справочников (у него странные, малообъяснимые увлечения), которая находилась в комнате дочки. Мы зашли туда, а там дышать нельзя – так воняло дизельным выхлопом!
– Нет, это невозможно! – сказал я. – Как вы здесь живете?
– Так и живем, – смущенно ответил шеф.
Когда я уходил, то решил по ходу дела восстановить экологическую справедливость. У дебаркадера как раз стояли «КамАЗ» и «зилок», у обоих бухтели дизели. Водилы были в кабинах.
Я подошел к первому.
– Что привез, друг? – дружелюбно поинтересовался у шофера, здорового светловолосого тамбовца, судя по номеру.
– Что в накладных, – буркнул он.
– А что в накладных? – не отставал я.
– А твое какое дело? – начал хамить он.
– А может, я санитарная инспекция?
– Вот и иди в контору.
– Не-а, я по другой части.
– По какой еще части?
– За воздухом слежу. А ты воздух портишь.
– Да пошел ты, – еще хорохорился, но уже несколько встревоженно, водила.
– Так что привез?
– Сливы, вот что. Компоты. Мне тут всю ночь стоять. Что я, мерзнуть буду? Иди в контору, там разбирайся.
– Сливы – это хорошо, – одобрительно заметил я. – А выхлоп – это плохо.
Я взял его за нос приемом, которому меня в свое время научил Ивлиев. Используются три пальца – большой, средний и указательный, причем болезненно – чрезвычайно. Он аж заверещал. Я не стал мучить человека, и из джиу-джитсу перешел к школьному детству – просто сильно сжал ему кончик носа и резко его крутанул:
– Вот тебе «слива» за выхлоп.
В школьном детстве этот прием так и назывался – «сливка», потому что нос жертвы сначала краснел, потом синел, а уже потом чернел, как это и положено черносливу.
Второй водила оказался приверженцем корпоративного братства: он выскочил из машины с монтировкой и попер в атаку. Полторы секунды ушло на то, чтобы отнять у него монтировку, и еще две, чтобы выровнять цветовую гамму их носов. Надо отдать ребятам должное, они сразу поняли, что к чему: бросились в кабины, выключили дизели и закрыли двери. И это правильно.
А я пошел внутрь. Первым попался охранник. Ему уже было за пятьдесят, и я решил по возрасту исключить его из числа жертв. Ан не тут-то было! На мое законное требование аудиенции у начальства он обложил меня таким матом, что я просто с удовольствием поставил ему черную метку!
Путь в кабинет Большого Босса был расчищен, но и там меня встретили бранью. В компании было четыре человека: три мужика средних лет и одна дама с манерами советской торгашки. Я было начал про чистый воздух, выхлоп, детей, но в меня мало того что пустили струю мата, так еще и натурально плеснули из кружки пивом! Я изящно уклонился (мне кажется, что, именно увидев мой маневр, мужички задумались о последствиях) и быстро поставил метки на носах мужиков. Они двигались слишком медленно по сравнению со мной и были абсолютно безопасны.
На прощание я объяснил им, что в следующий приход, если дизели будут по-прежнему чадить, «сливки» у них появятся на других частях тела. Менее видимых, но более чувствительных.
Правда, уже выходя из комнаты, я потерпел частичное фиаско: взъяренная торгашка чуть не на сантиметр всадила мне в левую ягодицу вилку. Только чудом я ее не убил, остановился буквально на лету. Но и дамочкин нос стал наполовину синим.
Я покинул поле боя слегка хромая, но с чувством полностью выполненного долга. На следующий день шеф подошел ко мне, выразил признательность за успехи на ниве городской экологии и сказал, что двигатели теперь постоянно выключены, а работники базы исключительно вежливы с жильцами. Кроме того, он сказал, что был эстетически потрясен, увидев утром одновременно шесть человек с черными носами. («Значит, один водитель уже уехал», – подумал я.) А закончил он свое сообщение тем, что попросил впредь никогда не предпринимать ничего подобного без согласования с ним. Я пообещал, и он отдал мне ключи и доверенность от старой-престарой «девятки», которая при некотором уходе оказалась живее всех живых.
Ну ладно. А теперь надо заняться тем, что я так долго откладывал. Видеомагнитофон шеф дал мне еще вчера утром, но я ждал полчаса, гарантированные от Алькиного вторжения.
И еще мне нужно было собраться с духом.
Я встал, подошел к окну. Окошко баньки светилось слабым желтым светом. Я представил себе, что там сейчас происходит, и еле сдержал себя, чтобы не пойти туда сразу. Но идти было нельзя. Алька, конечно, не сможет отказаться. Все к тому идет. Но я хочу, чтобы она пришла ко мне сама. Тогда она, может быть, не уйдет и после того, как сможет обходиться без меня.
Видик и маленький телевизор я соединил заранее, теперь оставалось только включить их и вставить кассету.
