Эльфрида Елинек - Предание смерти. Кое-что о спорте
Любому, кто одерживает победу, достается все человеческое поле, все те, что отдают нам свои посевы и занимаются ремеслами. Потому-то нам и понадобилось это членство в клубе, которое мы давно задумали. Таким образом мы мешаем людям со стороны оказывать на нас влияние. Вот как я это объясняю: принудительное членство означает, что одни банкротятся за нас, а другие против. Им нечего бояться. Когда такое было, чтобы все жили одинаково?
Ахилл. Да, то, что раньше делали отдельные люди, сегодня мы приписываем только нашей организации, которая поддерживает каждого отдельного человека. Внимание, сейчас последует важное сообщение! Сегодня заседание закончится бескровно. Оставьте свои слова дома, сегодня они могут спокойно поиграть с детьми, чтобы и те научились разговаривать как господа. Головы сегодня не полетят. Когда летят головы, наши дети непременно хотят при этом присутствовать! Сегодня мы будем мягкими, как новорожденные, мы и чувствовать будем себя такими. Там, где раньше бурлили страсти, теперь, как цветы, расцветут сердца, расцветут еще до того, как наступит весна. Скажите, госпожа автор, почему вы так агрессивны? Мы ведь вам ничего не сделали. Что это вы так нахохлились? Мы очень любим ходить в театр. И нас не интересует то, что вы говорите. Что бы мы ни делали, это всего лишь невинный поцелуй. Безобидный. Даже коту мы позволяем весело играть под подошвами ваших ног! Мы могли бы заказать вам, чтобы вы его раздавили и за это получили от нас поощрение. Мы могли бы выдать вам пособие. Но мы, в конце концов, не военачальники. Каждому человеку невыносимо умирать в одиночку. Мы все это знаем. Почему же вы все время нам об этом твердите? Мы специально построили строгую сауну, где каждый день, на групповых тренировках, учимся дисциплине в вопросах цены. И еще тренируемся с тяжестями, которые вы, госпожа автор, давно уже хотите на нас возложить. Палата для этого очень даже подходит, более просторное помещение нам ни к чему. Мы бы просто не знали, что с ним делать. Бегом мы занимаемся на природе, а притиркой — в стиральной машине. Так мы переживаем своих врагов, откуда бы они ни являлись.
Гектор. Оружие властителя — право распоряжаться жизнью и смертью. Наше право даже не в том, член ты чего-нибудь или нет, ибо все мы обязаны иметь членство. Неважно, в чем, пусть даже в своей собственной жизни. Это издавна приводило к чередованию чудовищно кровавых войн, известных истории, мы отлично все устроили, не правда ли? Мой труп уже трижды проносили через внешние городские ворота! Другие отступают в сторону, чтобы слегка освежиться перед воскресением плоти. У нас тут шампунь и уход в одном! Правда, времени почти не осталось. Эго ведь отличное изобретение — то, что людям больше не надо сеять свои жизни на полях истории, а вместо этого, ничем не рискуя, доверять их нам. Мы, во всяком случае, не собираемся вместо них умирать. Со мной, правда, это случилось, но то была ошибка в моей ужасной войне с нашим президентом. Такое больше не повторится!
Есть множество людей, которые живут себе и живут, и кровь не сочится у них изо рта и не стекает с рук. Вы же лживо утверждаете нечто прямо противоположное, вы, женщина с размалеванным лицом! Вы, женщины, когда-то дали нам этот знак жизни, но забыли приложить руководство по применению. Очень на вас похоже! Мы побеждаем смерть значительно лучше вас! Когда мы спорим о времени закрытия магазина, никто из наших сотрудников от нас не убегает. Наоборот, к нам приходят все новые и новые кадры. Продавщицы валятся с ног от усталости. Иногда в их работе требуется больше мужества, чем при выполнении неординарных заданий. Такая уж у них жизнь, она просто бурлит в закусочной универмага. Вы вспоминаете об этом, только когда чувствуете жажду! Тогда вы к ним заглядываете! Своих собак мы выгуливаем на поводке, они у нас браво справляют нужду прямо в сточную канаву. Они ни на кого не нападают! Да не кричите вы так! Раз вы забрались в густой ельник, под тяжело нависшие над вами ветви, то уж не для того, чтобы спрятаться от наших собак. Если вы постоянно публично заявляете, что именно мы владельцы порвавших вас овчарок, то делаете это под свою собственную ответственность. Да-да, не отпирайтесь. Как раз то, что вы забрались в ельник, и подтверждает, что вы Елинек. С оленьими рожками! Неудивительно, что вы так боитесь собак! Мы же вообще не предъявляем к вам никаких претензий!
Ахилл. Вы соорудили целый лес, чтобы не видно было нас, бешеных, чтобы видели только вас, авторшу! Пожалуй, вы поступаете правильно, требуя плату за вход в ваш зоопарк. Люди платят за то, чтобы увидеть вашу отмеченную тонким вкусом холодность, ваш утонченный протест. И то, как маленькие подковки до тех пор выцарапывают на этом протесте свои следы, пока невинность снега не уходит в прошлое. Что ж, раз люди хотят за это платить, пусть платят! Но вы хотите заразить нас своим светом и заодно поджечь всю страну, а это уже совсем не спорт! Вы хотите, чтобы вас непрерывно освещали рекламные прожекторы. Но тогда ваш собственный свет оказывается ненужным. Люди спасаются бегством, услышав ваш голос, на котором я не хочу здесь останавливаться подробнее. Я не жду ваших предостережений, лучше подожду, когда люди сами во всем разберутся, а тем временем я и мои товарищи обделаем свои темные делишки под теми же ветками ельника, куда забрались и вы. Мы слишком поздно заметили, что вы там затаились и записываете все на листке, где перечислено, что следует купить. И вот теперь вы не можете разобрать свой собственный почерк! Ничего, что Бог вынес смертный приговор всем живущим на земле людям. Он приложил к этому несколько меньше усилий, чем вы. К сожалению, ваши потуги направлены в противоположную сторону, но и они указывают на то, что и ваше место среди них, приговоренных. Вот вы ребенком спешите в школу, и на зебре вас сбивает автомобиль. Потом вы стали старше и захотели во что бы то ни стало быть в центре внимания.
Гектор. Пусть это привидение, эта восставшая из гроба убирается отсюда! Высшее приложение сил — это собственное предприятие, когда люди растрачивают себя и других. Мы этим не занимаемся. Миллионы погибших, настигнутых инфарктом, раком, инсультом! Бог ты мой, как опасна жизнь, даже когда об этом не говоришь! Эта опасность безумно возрастает еще и оттого, что, в конечном счете, производятся все новые и новые люди. Да, смерть скосила меня, но своей очереди ждут новые, их просят немедленно покинуть это заведение, а они не уходят!
Ахилл. Каждому новичку мы заглядываем в лицо, чтобы под маской жадности, озабоченности, жалоб на плохой хозяйственный год увидеть, что он представляет собой на самом деле. Нас интересуют крепкие экземпляры, а не бедолаги, что вечно чего-то ищут. Подход тут универсальный: несчастные, легко поддающиеся обману создания терпят крах, и мы выпускаем их из своих загребущих пальцев: пусть падают. Мы не возвращаем их туда, откуда они пришли, они и так достаточно натерпелись. Предназначенное им место на полках супермаркета остается пустым. Его тут же заполняет другой конкурент из ЕС, тот, что поставляет более дешевый товар. Нет даже намека на высоких господ, правивших миром. Не можешь платить — банкрот! В сфере продовольственных товаров, прежде всего в торговле птицей, опять начались чудовищные битвы. Кто-то снова перегнул палку, да так, что концы стукнулись лбами.
Гектор. Наверно, не имеет смысла выходить к сетке? Все жертвы и так давно пали и снова восстали, пружинисто вскочили на ноги. Правда, на этот раз на поле брака. Только в этом единственном в своем роде патентованном нравственном заведении они чувствуют себя как дома. Пьеса для двоих, в которой они всегда оказываются в убытке. Ибо маленькие фигурки их жен сегодня, как и прежде, каждый день до десяти вечера держат дверцы своих сердец открытыми. Мы помечаем их духами новой марки, позволить себе что-нибудь попроще мы не можем. Надо, чтобы молодчики отыскали своих собак, самое позднее, когда они, эти собаки, захотят обнюхать трупы.
Ахилл. Никому и в голову не приходит сопротивляться — безнадежное занятие. Чаще всего мы говорим что-нибудь очень простенькое. Но, произнесенное с большой высоты, оно звучит совсем по-другому. Как у исполнителя тирольских песен с переливами, которого со сложенными на груди руками бросили в яму для навозной жижи, ту, что рядом с хлевом музыкантов.
Гектор. Наши жертвы кучей валяются в непосредственной близости от нас, нам ничего не стоит переступить через них, направляясь в раздевалку. А потом попариться в сауне, принять душ, переодеться.
Ахилл. Наши жертвы вовсе не обязаны выходить против нас лично, им достаточно назначить срок, когда они могут быть раздавлены.
Гектор. Для родственников владельца фирмы банкротство нередко связано с ощутимыми неприятностями. Они так наседают на него, хоть умирай. Чего только не приходится ликвидировать под замахнувшимися для удара руками наших членов! Мы умело связываем эти руки шерстяными нитками. Но нити судьбы не уложены, как следует, а вконец запутаны.
