Евгений Гришковец - Рубашка
Эрик работал очень ловко. Столиков было немного, но молодая крупная официантка постоянно подходила к нему с заказами. Он делал всё быстро, при этом его руки двигались плавно и как бы отдельно от его спокойного лица. Он явно любил поговорить. И говорил он с восточной нежностью и вкрадчивостью.
– Кстати, извините меня, вы случайно не писатель? – улыбаясь, спросил он.
– Нет, совершенно не писатель, – ответил я.
– И?………
– И не поэт, не художник и даже не журналист.
– Извините, пожалуйста… – он изобразил смущение, но всё-таки продолжил. Ему очень хотелось мне что-то рассказать.
Вот то, что мне рассказал бармен Эрик.
– Я так просто подумал, что вы, может быть, писатель… Я тоже как-то одно время переживал. Сильно переживал. Лет пять назад. Я тогда ещё в гостинице «Украина» работал… О-о-о! Нет! Не пять лет, а восемь! Вот так! Видите? Такая жизнь, себя забываю… Так вот, работал тогда в гостинице «Украина», наверху, в баре. И какая-то осень такая была неприятная, и какая-то любовь-нелюбовь, и то и сё. В общем, тоже я загрустил, запереживал. Настроение такое было, чуть не плакал ходил. И так мне захотелось купить себе шейный платок. Зашёл я в магазин, туда-сюда, съездил на рынок. Не могу найти себе такой, который нравится. Женские платки как-то не хочется покупать. Всякие ненатуральные, синтетические – тоже, ну… не солидно. А я никогда не носил таких платков, даже не знал, где они продаются. Потом мне сказали. Я поехал в такой магазин. Там очень красивые платки.
Разные! Я думаю: «О! Куплю сразу три». Спрашиваю девушку: «Милая, а сколько вот этот платочек стоит?» Она как сказала! Я за голову взялся, вот так (Эрик показал, как он взялся за голову) и говорю: «Это вот такой вот маленький платочек столько стоит?! Ой-ой-ой!» Перед молоденькой девочкой стало неудобно, что я не могу себе такой платочек маленький купить. А сколько же тогда там костюм стоит, в этом магазине? Покраснел весь. Посчитал деньги. Только-только хватило на платочек, самый-самый простой. Обратно ехал на метро.
Стал носить платок вот так с рубашкой. Очень красиво, всем нравится. Ну и сам вижу – хорошо! И как-то я обратил внимание, что один посетитель тоже носит платок на шее. Такой высокий иностранец. Постарше меня. Он здесь был представитель какой-то большой фирмы… из Голландии. Приятный такой, вежливый. Возьмёт за вечер два-три пива, сидит, читает. Потом стал со мной разговаривать. Он по-русски хорошо говорил. Молодец! Засиживался дольше всех. И вот однажды сидел он не за столиком, а за стойкой. Грустный такой, писал чего-то, со мной разговаривал. А потом, уходя, вот так, как бы случайно, раз и бросил мне записку за стойку. Беру я записку, а там он мне пишет, почерк красивый. Конечно, с ошибками написал. А я-то по-ихнему вообще говорить не могу, так что он молодец – написал по-русски! Написал, что приглашает меня, когда у меня будет свободное время, поужинать с ним вместе. Вот так!
С тех пор я никогда больше шейный платок не ношу.
Вот что мне рассказал бармен Эрик.
– Простите, но я вас ужинать не приглашу. Ко мне сейчас мой друг приедет, – сказал я.
Эрик смеялся минуты две. Ему очень понравилась моя шутка. А я не пошутил, я в этот момент неспособен был шутить. Меня мучил, терзал, разрывал на куски вопрос, что с Ней случилось, что с Ней происходит, а главное, почему Она не обратилась ко мне. К кому Ей ещё обращаться, как не ко мне? Она разве не чувствует, что я Её люблю? Конечно, Она чувствует! Почему Она не доставит мне такого счастья – помочь Ей? Господи! Если бы Она позволила Ей помочь! Почему Она мне не доверяет?!
Мой телефон зазвонил. Я вздрогнул, во мне всё перевернулось, что-то оборвалось и упало в самые пятки. Где-то на юге Африки сошел с рельсов товарный поезд……
Звонила не Она. Я услышал незнакомый мне голос. Женский молодой голос.
– Добрый вечер! Простите, это Александр?.. Извините, не знаю вашего отчества.
– Не беспокойтесь, это совершенно не обязательно. Да, это я.
– Ещё раз здравствуйте! Это Марина, то есть, меня зовут Марина. Я жена Гриши…
– Простите, какого Гриши?
– Гриши! Ну как же?! Гриши, вашего сотрудника…
– Ах Гриши! Ну конечно! Да-да, понятно. Что-то случилось?
– Нет-нет. Ничего не случилось, вы не волнуйтесь… Я очень прошу вас простить меня, что я звоню вам, – голос был совсем молодой.
«Сколько же ей лет?» – подумал я. Грише двадцать пять. Я даже и не знал, что он женат. Он вообще ничего о себе не говорил. Я взял его на работу два года назад, но ничего про его жизнь не знал.
– Гриша не знает, что я вам звоню. Он будет очень недоволен, если узнает об этом.
– Если я правильно вас понимаю, вы не хотите, чтобы я сказал Грише о вашем мне звонке? Так?
– Да-а… Но… – она и так говорила очень взволнованно, а тут совсем смутилась, – Ой, а вы можете говорить сейчас? У вас есть две минуты? Я вас не отвлекаю?
– Две минуты у меня есть, – я сказал это слишком сурово. Она же говорила вежливо, взволнованно и вполне достойно. К тому же было ясно, что что-то стряслось, и что-то серьёзное. Иначе она не позвонила бы. – Не волнуйтесь, говорите. Вы не слишком меня отвлекли.
– Спасибо! Я взяла ваш телефон из Гришиной записной книжки… Не знаю, как начать… Гриша вас очень уважает. Всегда говорит о вас с восхищением… Какой вы специалист и какой человек. Вы для него настоящий авторитет. Он вас просто любит… Очень переживает за всё, что происходит… Он, вообще, мало рассказывает про дела, про работу, но про вас всегда говорит с удовольствием. Он гордится…
– Спасибо! Вы меня смущаете! Что же все-таки… – начал я, но она перебила меня.
– Да-да, извините. Конечно! Так вот, в последнее время, а особенно последние несколько дней, он просто совсем стал сам не свой. Не ест ничего, почти не спит. Вчера плакал в ванной. Ничего мне не говорит. А сегодня, час назад, пришёл домой, я накрыла на стол, он сел, посидел молча, ни к чему не притронулся. Потом сказал, что он страшно вас подвёл, что он ни на что не годится, что непонятно, как и зачем вы его терпите… Потом он сказал, что вы сегодня разобрались с ситуацией, которую он не мог решить и не мог с ней справиться… Что он пытался справиться целую неделю, но ничего не смог, а только всё испортил. А вы пришли, всё поняли и всё исправили за пять минут. Он сказал ещё, что он вам не нужен, что только вам мешает, а вы его терпите из жалости. Потом он оделся и ушёл из дома. Знаете, Александр, он снова плакал. Вы поверьте, он очень вас ценит и очень старается. Если у него не получается, то это не нарочно и не от лени или невнимания. Поверьте мне, он очень хороший, я так переживаю. Вот куда он сейчас пошёл? Я услышал, что молодая женщина заплакала.
– Марина! Мариночка! Не волнуйтесь. Я Гришу очень ценю. Он отличный специалист, ответственный работник и прекрасный товарищ. Я без него совершенно не справился бы. Я его очень уважаю. Вы можете им гордиться. Скажите, он ушёл из дома… Телефон он с собой взял?
– Я не знаю, – сказала она, всхлипывая, – сейчас посмотрю. – Я услышал шаги и какие-то звуки. Она искала телефон. – Не видно. Я ему позвоню и узнаю.
– Не вздумайте ему сейчас звонить! Я ему сам позвоню. А потом позвоню вам. В любом случае позвоню. Подождите немножко и не волнуйтесь. Спасибо, что позвонили. – Я отключился.
«Господи! – подумал я. – Детский сад какой-то!» Мне сразу вспомнились совершенно отчаянное выражение глаз Гриши, его ссутулившаяся, почти сгорбленная фигура, его попытки чего-то сказать… Оказывается, там вон что! Оказывается, ему там так плохо! И из-за чего? Из-за кого?! Из-за моей любви, из-за меня? Бедный Гриша!
Он же не знает ещё, что то, что мы с ним делаем – это фигня. Что таких, как мы… полным-полно. Мы, конечно, не самые плохие, но есть и лучше, намного лучше. Только в этом огромном городе, сколько тысяч бригад, больших и малых, строят, ремонтируют, переделывают. А сколько таких как я, архитекторов, ядрёна мать! Таких же точно, как я: суетливых, эгоистичных, амбициозных, компромиссных, недобрых… Кто я такой!?
А он-то бедный думает, что делает важное дело, боится меня подвести, не оправдать моего доверия, ответственности. Для него нет ничего важнее этого. Бедняга! Бедняга!
Я быстро нашёл и набрал его номер… «Только бы он ответил!» Я не мог ещё и этот груз таскать сегодня. Надо было поскорее с этим разобраться.
Я помню, как в школе, сидя в столовой, я подумал… Мне было лет 13-14. Я подумал, глядя на поварих, которые работали на кухне… Я стал прикидывать, сколько в нашем городе школ? Наверное, не меньше восьмидесяти. В каждой школе есть столовая, и там работает минимум четыре повара. А сколько у нас разных предприятий, каких-нибудь фабрик, заводов, сколько больших контор, больниц, автобаз и прочее, и прочее. И везде есть столовые, буфеты, какие-то маленькие кафе. И везде там работают люди, которые всю жизнь готовят невкусную еду.
Они плохие повара! А когда-то же они были детьми, такими, как я (мне было тогда 13-14 лет, я уже говорил). И они не думали, что станут поварами. У них есть имена, фамилии… они отдельные люди. Неповторимые! А работают плохими поварами. И, значит, кто они? Они – ПЛОХИЕ ПОВАРА! И всё! И больше ничего. А как же жизнь?
