Питер Акройд - Мильтон в Америке
В тот вечер он позвал твоего брата сесть рядом с ним.
— Морерод любит поговорить.
— Но до мистера Мильтона ему далеко. «Запиши, — велел он мне. — Во-первых. Нам необходим искусный плотник». — «У нас он есть, сэр, — ответил твой брат. — Мастер Хаббард уже превратил березу в три богоугодных стула для нашей семьи». — «Хорошо. Нам требуется также опытный рыболов. И охотник-птицелов. Нам нужно мясо. Хорошее мясо».
В чаще за нашей спиной послышался шорох — и наш слепой друг поспешно обернулся. «Это всего лишь дикая кошка, сэр, — прошептал я. — В поисках пропитания». — «Будьте любезны также запомнить, что нам нужен каменщик и мастер по укладке черепицы для лучшего устройства наших жилищ. — Он снова оглянулся и с минуту прислушивался. — Нам понадобится умелый столяр. И бочар». — «Господь Бог ниспослал нам людей и снабдил инструментами, сэр. Мы явились для работы в этой глуши во всеоружии». — «Единственно надежные инструменты, мистер Джервис, это дисциплина и размеренная деятельность. Мы должны с той же готовностью дисциплинировать себя, как иные упорно обучают лошадей или соколов для охоты».
Вечером в лесу стоял такой гнусный запах, Кейт, что я чуть не лишился чувств.
— Бедняжечка Гус!
— Потом из леса послышались крики странной твари, которую называют здесь гагарой. Она кричит вот так.
— Гус, да это же собачий лай.
— Если это и собака, то скрещенная с чайкой. Но мистер Мильтон продолжал говорить. «Для жизни человека в этом мире нет ничего важнее и необходимей строгости и самоконтроля. Вы с братьями обдумали мое предложение относительно всеобщей ассамблеи?» — «Да, сэр, и находим его безупречным». — «Тогда мы должны уладить вопросы жалованья и условий найма, таможенных обложений и налогов. — Он оглянулся в третий раз, хотя кошка давно исчезла. — Немного английского порядка — и мы укротим и приручим все живое».
8
Мой брат во Христе, Реджиналд, дражайший друг и сотоварищ по вере в Господа, что еще могу я поведать тебе о нашем паломничестве? Мы отправились в путь на следующее утро после того, как я призвал братьев упражняться в дисциплине доброго правления. Участок для будущего Нью-Мильтона находился всего в пяти милях от нашего поселения в Нью-Тайвертоне, но нам пришлось пробираться через чудовищные леса и болота; предполагалось, разумеется, что возглавить процессию из двух сотен душ должен буду я, но, по воле Всевышнего лишенный зрения, я счел более уместным неторопливой поступью двигаться вслед. Несколько раз путь мне преграждали густые заросли, поваленные, сломанные стволы, и потому, как Ремалию, царя Израиля, дорога меня утомила. Наконец мы вышли на ровное пространство низкорослой травы, где после душной влажности леса воздух казался суше и жарче. «Не такая это ровная равнина, какой хотелось бы братьям, — сказал мне этот малец Гусперо. — Кое-кто сильно изранился и порезался в кустарнике. А кто не надел высокие сапоги, тот в крови, как поросенок после Великого поста». Однако наше передвижение замедлялось не только усталостью. Палящие солнечные лучи накалили пахучий папоротник — и от воздуха, перенасыщенного сладким ароматом, многие из братьев, как мне сказали позже, едва не теряли сознание.
На меня, признаюсь, сильно воздействовала эта одуряющая атмосфера, но зато в голову пришло одно сравнение. «Ниневия, — сказал я моему недорослю. — Это подлинный воздух Ниневии».
На какое-то время мой ум увлекли древние пророки, и только свист этого глупца вернул меня к нашей теперешней участи. «Видишь ли, Гусперо, я не могу быть монархом. На правление я должен избираться, причем с ограниченным сроком». — «Знаю. Вы об этом уже оповестили». — «Меня не принудят властвовать, как Брута. Иначе я ничем не отличался бы от фараона, что восседает сейчас в Лондоне. — Я оперся на плечо юнца, подавленный на минуту жаром и нечистотой окружающего мира. — Никто не должен вздымать скипетр, который многим обжигал руки. Он раскален». — «Скоро будем на месте, сэр. Мистер Джервис говорит, мы совсем близко». — «Геркулес не был порождением одной ночи или случайного накала страсти. Ты думаешь, я бормочу словно дурень? Нет-нет. Я должен воссиять открыто под чистым небом. Мои собственные поступки мне необходимо держать перед собой наподобие зеркала». — «Необходимости в зеркале сейчас нет, сэр. Вы увидите свое отражение вон в той реке, как раз за деревьями». Наконец-то, слава Богу, наше путешествие завершилось.
На рассвете следующего дня дорогие собратья взялись за работу. Представительницы слабого пола жаловались на усталость, однако я повторил, что теперь они заняты священным делом и земля призывает их к трудам: если нация расслабляется, сказал я, недалек час, когда она склонит выю перед каким-нибудь лукавым тираном. Я, дорогой Ред - жиналд, всерьез развиваю планы строительства и земледелия. Место нашего нового города расположено на луговине, вдоволь орошенной ручьями: я отвел его для пастбищ и фруктовых садов; сама же равнина, которую мы пересекли, была затем разделена на участки, где со временем протянутся улицы и вырастут дома. Еще на нашей горестно поруганной родине (где ты, как я думаю с глубокой печалью на сердце, прозябаешь среди вздохов и слез) мужчины помоложе были обучены мостить улицы камнем, рыть канавы, рубить и обтесывать бревна; другие по моему указанию разбились на небольшие отряды — валить деревья или вспахивать почву для посадок. Женщин я призывал жечь хворост, собирать камни для мощения улиц и собирать торф с окрестных болот. Братья начали также ставить заборы и отмечать вехами наши границы; здесь у них будут луга для выпаса скота и сады для разведения фруктовых деревьев, однако я не преминул напомнить о том, что нам крайне необходимы тюрьма, куда следует упрятать дурное семя, и дом собраний для защиты добродетели. «То, что мы воздвигнем, будет воистину христианской республикой! — сказал я Смирении Тилли, вдове, воплощающей глубокую набожность и терпение. — Новой обителью спасительной благодати!»
Тебе будет отрадно узнать, что строительство нашей церкви завершилось спустя примерно шесть недель. Первая ассамблея поселенцев, посвященная торжественному открытию этого благословенного свыше учреждения, началась с молитвы и пения псалмов, но я вознамерился воспользоваться случаем для того, чтобы утвердить себя в должности главного мирового судьи и блюстителя паствы. «Одних заслуг недостаточно, если отсутствует свободный выбор, — объявил я столпившимся на поле. — Необходимы всеобщее избирательное право, баллотировка и свободное голосование».
Шут у меня под боком завопил: «Ура!», однако я не нашел в себе сил осадить его за порыв благочестивого энтузиазма. «Кто же будет распорядителем избирательной процедуры? Могу я предложить Морерода Джервиса?»
Всем членам братства, равно мужчинам и женщинам, раздали по листку бумаги: те, кто желал проголосовать за меня, должны были поставить на нем какую-либо отметку; тем, кто отвергал мою деятельность, следовало вернуть чистый листок. Мистер Джервис велел всем выстроиться в очередь по одному — с листком в руке, сложенным пополам. «Дай-ка свою шляпу, — шепнул я Гусперо. — Протяни ее как вместилище для их приношений!» Он тихонько посвистывал, пока собравшиеся проходили мимо него и бросали в шляпу листки. — «Честь и хвала тому, кто способен благоразумно и осмотрительно управлять делами единственной семьи, — сказал я одному из братьев, забойщику скота и мяснику, известному мне под именем Джоба «Бунтаря Божьего», — однако править нацией в духе благочестия и правосудия — задача, неизмеримо более великая». — «Коли возникнет нация, управляемая эдаким манером, — пробормотал Гусперо, — нам понадобится целая уйма шляп». — «Вы являете божественный пример, — ответствовал Джоб, — позволяя нам подавать свои голоса». — «Нет-нет, это не так. Там, где люди равны, они должны равным образом быть причастными к правлению. От природы мы совершенно свободны. Гусперо, от твоего свиста у меня свербит в ушах. Посчитай-ка листки, только без лишнего шума!»
Малец промямлил что-то насчет того, что он, дескать, тоже «свободен», но я в виде мягкого упрека вытянул его по спине моим посохом. Он, должно быть, горой нагромоздил листки на столе перед нами и провозгласил о моем избрании одной лишь мимикой, поскольку на меня внезапно обрушились со всех сторон приветственные возгласы.
«Первая задача, стоявшая перед нашей ассамблеей, решена, — начал я свою речь. — Вы напомнили мне об апостолах церкви, делавших открытые заявления на подобных форумах. Но у меня к вам вопрос. Что, если я посоветую вам установить гражданское правление, предложенное Моисею Иофором? Разве мы не такие же израильтяне, блуждающие в пустыне?» Последовала недолгая пауза, ибо у добрых собратьев в приливе энтузиазма на какое-то время выпал из памяти отрывок из книги Исход, мною подразумевавшийся. «Безусловно, нет надобности напрягать ваши головы тем, что уже запечатлено в ваших сердцах. Вам понятно, что я хочу сказать: следует утвердить законы и права. Свободные граждане изберут других магистратов, которые воссядут со мной в главном совете. Так от деяний закона мы воспарим к деяниям веры».
