Макар Троичанин - Да пошли вы все!.. Повесть
- Больше не будет жаловаться, - успокоил Иван Ильич и, в который уже раз, рассказал, как они сошлись с Дарькой. – Теперь он – Сударь, а по-простому – Дарька.
Дама оценивающе посмотрела на него, потом перевела взгляд на Дружка-Дарьку, всё ещё дисциплинированно ожидающего запаздывающей команды.
- Иди, гуляй! – разрешила вместо хозяина и согласилась: - Пусть будет так, - и даже улыбнулась. Вмиг лицо её преобразилось, смягчилось и стало женским, а глаза залучились симпатией.
У Ивана Ильича отлегло от сердца, и он выдал ей балл за привлекательность.
- Поскольку Сударь, - она выделила новую кличку короткой паузой, - вас выбрал, то и нам придётся познакомиться с вами. Собаку мою зовут Джулией, а по-простому, как вам нравится – Юлей. А меня – Верой Васильевной, по фамилии Соколова, - и протянула руку.
«Самостоятельная женщина», - определил недавний подкаблучник. – «Везёт мне сегодня на новых знакомых с птичьими фамилиями, как будто нарочно кто-то сбивает нас в птичий базар. Только у этой она покруче – Соколиха! По инициалам так и вообще целые ВВС», - и скромно назвал себя, чуть запнувшись на неудачной фамилии. Но Вера Васильевна никак не среагировала на неё и тем заработала второй балл по привлекательности.
- Как давно вы занимаетесь собаками? – спросила для поддержания разговора и медленно двинулась вперёд, к выходу из леса, часто посматривая на резвящихся собак и увлекая за собой нового знакомца-собаковода. – У вас большой опыт?
- О, да! – подтвердил профессионал. – Скоро будет два дня.
Вера Васильевна с любопытством посмотрела на юмориста и рассмеялась в голос, а он сразу же приплюсовал ей ещё один, третий, балл за привлекательность.
- Значит, вы не представляете, сколько забот взвалили себе на плечи, - мягко предупредила его. У неё, несмотря на суховатый вид, голос оказался мягкого приятного тембра. – У вас много свободного времени?
- У нас с ним с некоторых пор установился консенсус, - похвастал бездельник.
Однако на этом занимательную беседу пришлось прервать. Навстречу быстро приближался парень с громадной чёрно-бурой овчаркой. Зверюга, пытаясь вырваться на волю, натягивала ременный поводок, вынуждая хлипкого поводыря передвигаться тормозящим пружинистым шагом. Но вот она увидела игрушечных собратьев и что есть силы дёрнула повод, уронив парня на живот и потащив его по земле. Он не удержал псину, и освобождённое страшилище галопом устремилось к недругам, чтобы выяснить, кто сильнее. Опытным собаководом, как назло, овладело нервное оцепенение. Он стоял в столбняке и ждал, не предпринимая никаких мер самозащиты. Ему ещё никогда не приходилось быть вожаком и спасителем стаи. Да и что он мог сделать со своей пастью, приспособленной для котлет? Но агрессору не было никакого дела до людей. Он устремился к себе подобным малышам, в страхе присевшим рядом с тропой и дружно заливисто лаявшим на нападавшего, стараясь визгливыми колоратурами запугать грубияна. Где там! Усиленно виляя настоящим роскошным хвостом величиной с обоих защищавшихся, молодой кобелина нахрапом подлетел к ним и, не внемля отчаянным воплям и раскрытым пастям, в которых не поместилась бы и одна его лапа, сунулся, чтобы обнюхать и познакомиться, нахально цепляясь к Юле. А та – вот женская натура! – нет, чтобы отвадить непотребного, чересчур уж массивного, кавалера, начала с ним заигрывать. То игриво отскочит, будто в страхе, то сама потянется носом к нему, то отбежит, оглядываясь, то подскочит боком, тоже норовя обнюхать, то обежит его кругом. Бедный Дарька совсем ошалел от такого явного флирта. Ему пришлось не только отпугивать яростным лаем настырного громилу, хватая его сзади за лодыжки, поскольку выше достать не мог, но и оттирать корпусом неверную красавицу, втискиваясь между ними с опасностью для себя и помня только о священном самцовом долге, заповеданном природой.
«Мне тоже надо было оттереть Элеонору от банкира», - некстати подумал Иван Ильич, - «а я расквасился в обиде на обоих и уступил. Пёс умрёт за свою самку, даже слону не уступит моську без крови, а разумный человек сто раз подумает: а стоит ли, может, пожертвовать ею ради себя дорогого? Разум, к сожалению, дан нам для подлостей».
- Юля! Иди сюда! – громко позвала Вера Васильевна, и та, устав от грубых ухаживаний, с испуганным визгом подбежала к хозяйке.
Распалившийся кобель, естественно, ринулся за ней, чуть не уткнувшись поганой мордой в ноги людей.
- Не смей! – заорал опомнившийся разумный мужчина. – Не смей! – кричал он под неутихающий истошный лай Дарьки, спрятавшегося за его ногами. – Не смей!
Овчарка подняла недоумённый взгляд на человека и оскалила жуткую пасть с вываленным языком, с которого стекала тягучая слюна, и прикидывала, наверное, за что бы его схватить.
- Не смей! – храбро орал Иван Ильич и даже шагнул вперёд.
- Фу! – твёрдо и строго произнесла Вера Васильевна, встав рядом. – Фу! – повторила ещё раз, и обученная умная собака перевела взгляд на неё, соображая: выполнять ли ей чужую команду или пора вцепиться в одного из двуногих.
Но тут, наконец, подбежал парень и, схватив пса за ошейник, оттащил в сторону. Подобрав волочившийся поводок, он, не извинившись, весь красный от стыда, потянул упирающуюся зверюгу дальше по тропе, а та долго ещё шла, повернув голову назад и тоскливым взглядом прощаясь с понравившейся дюймовочкой.
- Никогда не впадайте в панику при встрече с чужой и опасной собакой, - наставительно произнесла Вера Васильевна, глядя удаляющимся вслед. – Собаки чувствуют неуверенность человека, и тогда он для них становится тоже опасным, непредсказуемым.
Ученик посмотрел на неё с негодованием.
- А я и не впадал! – «Вот женщины!» - подумал с обидой. – «Так и норовят оставить последнее слово за собой! Нападение зверя предотвратил он, и никто его в противном не переубедит! А она лишилась балла! Думает, зафукала! Как бы не так!» - В таких ситуациях главное – неподвижность, - выдал и ей урок, забыв, что орал как укушенный и совсем забыл о соседке. – Даже медведь не трогает неподвижных, - вспомнил литературное правило.
- Вы встречались с медведем? – заинтересованно спросила она, повернув к нему голову. Он многозначительно промолчал, а Вера Васильевна тактично перевела разговор на более приятную тему: - Как ваша семья встретила нового члена?
- А никак! – успокоил он её. – Мы с Сударем – закоренелые холостяки.
Любопытная спутница слегка улыбнулась, бросив на него мимолётный иронический взгляд, и он понял, что она по-женски догадалась, что холостяки они, хоть и закоренелые, но совсем недавние.
- Вам придётся согласовывать с Дру… то есть, с Сударем каждое изменение вашего семейного статуса, - опять принялась запугивать молодого собаковода.
- Что вы имеете в виду? – легко сообразил он, на что она намекает. – Мы не собираемся менять свой статус и делиться с кем-то своей судьбой.
Она засмеялась.
- И напрасно! Очевидно, вас эгоистически не трогает плачевное состояние нашей демографии.
- Не трогает, - согласился Иван Ильич. – А вас? – попытался перевести приятную беседу с себя на неё.
Но он плохо знал женщин. Вера Васильевна легко уклонилась от личной разборки, переключившись на общую тему.
- Трогает. Я считаю, что каждый должен, даже обязан иметь в жизни два-три, а то и четыре брака…
- И от каждого, - продолжил он, - по два-три, а то и четыре отпрыска. А кто их кормить-одевать будет, кто воспитывать?
Она улыбнулась.
- Нет проблем: они надуманы эгоистами и лодырями, которым будущее цивилизации безразлично. – «Булыжник в мой неогороженный огород», - подумал Иван Ильич. – Воспитанием, естественно, должно заниматься государство – ему нужны толковые интеллектуальные работники. Нельзя это сверхважное мероприятие доверять сверхзанятым собой и работой затурканным родителям. Для чего тогда существуют многочисленные дошкольные учреждения, школы разного качества, в том числе и спортивные, музыкальные, театральные и ещё всякие. А потом – колледжи, училища, институты, тусовки разного рода и уйма средств массового оболванивания. Надо только построже с них спрашивать за конечный стандарт. И хотят родители или не хотят, а вырастут их чада вопреки их воспитательным усилиям, прилагаемым, как правило, от случая к случаю. Как вы думаете?
- Двумя руками «за», - с энтузиазмом присоединился закоренелый холостяк к многобрачию без родительских обязанностей, вспомнив про испорченную маминым воспитанием единственную дочь, на которую у него не было лишнего свободного времени.
Вдохновлённая поддержкой Вера Васильевна продолжала:
- Таким реальным способом мы резко изменим демографическую обстановку в стране в лучшую сторону.
- Несомненно, - подтвердил сторонник кардинальных решений. – А как быть с кормёжкой и одеждой? – спросил, надеясь на рациональное решение и этого труднейшего семейного вопроса. И не ошибся.
