Сергей Кузнецов - Калейдоскоп. Расходные материалы
Что-то новенькое, думает Дина. Все мои знакомые любители веществ как раз отличались полной безответственностью.
– Если однажды попробовал «экстази», – продолжает Джек, – ты уже не можешь делать говно, не можешь быть говном. В колледже мы читали всяких французских писателей, которые говорили, что нас формирует наш выбор. Это верная мысль, но чисто интеллектуальная. От головы. Вот я буду поступать плохо и от этого стану плохим. А на самом деле ты физически чувствуешь, что когда делаешь плохо, питаешь этим то плохое, что в тебе есть. И тебе не надо сдерживаться, чтобы не делать говна: ты просто не хочешь делать говна, потому что не хочешь быть говном. И делаешь хорошее, потому что от этого сам делаешься лучше.
Какая-то утопия, думает Дина. Если бы все было так просто – мир бы давно стал другим.
– Понимаешь, – продолжает Джек, – для девяностых экстази – то же самое, что кислота для шестидесятых. Вместо прорыва на ту сторону – взаимопонимание и единение. И рейвы, конечно, это продолжение традиции кислотных тестов.
Огромные деревья обступают хайвей, ветер шелестит в кронах. Дорога вьется серпантином: в гору, потом вниз, аж уши закладывает. Американские хайвеи, насмотренные в фильмах, спетые в песнях. Как там у Doors? She was a princess, Queen of the Highway. Митя любил, да. На маленькой кухне съемной однушки в Выхино они курили траву и слушали Моррисона. Им казалось, что время остановилось, что вокруг – вечный мир детей цветов, peace and love.
Девяностые, говорил Митя, это новые шестидесятые. Просто психоделия и свобода пришли к нам в Россию с опозданием на тридцать лет.
А ведь это было хорошо, вдруг думает Дина, было хорошо, но не могло продолжаться вечно. Или могло? Наверно, это ее и напугало: маленькая кухня, косяк на двоих, годы и годы… вечные шестидесятые.
– С другой стороны – что мы знаем о шестидесятых? – говорит Джек. – Знаешь: если ты помнишь шестидесятые, ты в них не жил. Поэтому их нельзя описать изнутри, можно только заново увидеть – как некую химеру, фата-моргану, мираж. Они могут существовать лишь как невозможное воспоминание – и именно это делает их такими притягательными, примерно как начало века в Европе, пресловутая la belle époque.
– Понимаю, – говорит Дина, – это как наши девяностые. Они толком еще не кончились, но их уже невозможно вспомнить.
– Потому что они были такие прекрасные?
– Нет. Такие страшные.
Что ж он меня не предупредил, что парень останется обедать? – обиженно думает Норма. – За десять лет так и не изменился – как был нахрапистая шпана, так и остался!
Восьмилетний Эндрю исподтишка пинает младшую сестру ногой. Норма-младшая секунду раздумывает – жаловаться или реветь? – и выбирает срединный путь: выдавив две слезинки, жалобно смотрит то на мать, то на отца и тянет:
– А Эндрю меня уда-а-арил…
Краммер сердито смотрит на сына.
– Держи ноги при себе, – говорит он и косится на Пола: не выглядит ли в его глазах старомодным самодуром, подавляющим творческую активность детей? С другой стороны – плевать. В конце концов, Пол пришел к нему за деньгами – хотя ведь мог пойти и в «Клейнер, Перкинс, Колфилд и Байерс», и в «Секвойя Кэпиталз». Но в этом прекрасном мире новой экономики Краммер чувствует себя всё неувереннее: шестое чувство инвестора подсказывает: здесь что-то не так, но теперь он играет на этом поле и уже не может остановиться. Всё потому, что это они, инвесторы, сражаются за молодые таланты, судорожно выискивая новых Джерри Янга и Дэвида Фило, а вовсе не эти мальчишки, едва закончившие университеты, борются за их деньги.
– Спасибо, миссис Краммер, – говорит Пол, – обед был просто великолепен.
Норма благодарно улыбается, чуть наклонив голову. Черт, думает Краммер, в Нью-Йорке я бы предложил ему сигару, но здесь вообще никто не курит, разве что траву. Отличная идея: предлагать стартаперам забить косяк после обеда и с видом знатока говорить: вот это колумбийская, а эта из Афганистана… понюхайте и оцените букет.
– Виски? – говорит он, жестом предлагая Полу последовать за ним в библиотеку.
– Короче, – говорит Джек, – тот, кто найдет этот дом, тут же вместе с ним находит смысл жизни и все такое.
И передает Дине джойнт.
– Смысл жизни найти нетрудно, – отвечает Дина. – Съел марку, вышел на улицу – и там эти смыслы на каждой ветке гроздьями висят.
Делает затяжку, задерживает дым в легких. Сколько же лет она не курила? Ну, конечно, с девяносто шестого, когда Дэн сбежал в Латинскую Америку, бросив ее разбираться со своими долгами… после этого она на наркотики пару лет вообще смотреть не могла.
Дина выдыхает. Разорванные облачка конопляного дыма летят ввысь, растворяются в лесном воздухе. Деревья обступают Дину, шелестят листьями, качают ветвями. Ветви небось еще помнят смыслы, которые развешивали на них удолбанные Кен Кизи и его Веселые проказники…
– Психоделики, – соглашается Джек, – вообще закрывают много вопросов. Взять хотя бы Бога… – и передает ей косяк.
– А что – Бог? – хихикает Дина, затянувшись. – В советской школе говорили «космонавты в космос летали, бога не нашли»
– Я думаю, вопрос о существовании Бога – это вопрос правильно подобранной дозы, – отвечает Джек.
Ой-ой-ой, думает Дина, про дозу это он зря. Трава у них бронебойная, как бы мне не укуриться. Было бы глупо, конечно.
Но все равно делает еще одну затяжку, быстро выдыхает и говорит:
– Если честно, я вообще про Бога не особо думала… В школе мы считали, что Бога нет, потом куча моих подруг покрестилась, а мне как-то было не до того… а потом я поняла, что вообще неважно, веришь ли ты в Бога.
Джек добивает косяк и с ужасом думает: ой бля, сейчас она скажет: «главное – какой ты человек», но Дина, слава психоделическому Богу, говорит совсем другое:
– Ну, есть те, кому интересно про трансцендентное, и те, кому нет. Со вторыми особо не о чем говорить, а где первые находят трансцендентное – в Боге, в веществах, в ритуалах – не так уж важно. Пусть хоть в Интернете найдут, мне-то что.
– Ну да, – Джек с облегчением выдыхает, – фрактальность мира. Любой фрагмент повторяет всю картину. Все равно то есть, где искать.
– Искать вообще не надо, – говорит Дина. – Есть те, кто ищет, и те, кто находит. Так вот, надо найти.
– А, вот оно что! – восклицает Джек. – Теперь все понятно!
– Если дунуть, оно да… понятно, – хихикает Дина.
– Погоди! Я понял – нам ничего не обломится! Мы же пришли сюда искать дом Кизи, а не найти. Неправильно поставили задачу.
