Джеймс Олдридж. - Дипломат
– Разве русские не могут опровергнуть его?
– Нет, не могут, потому что они сами предложили Эссексу во всем убедиться лично. Тут уж никто ничего не может возразить. – Асквит не сказал, «кроме вас, Мак-Грегор»: он знал, что говорить это излишне.
– Русские вообще поступили неосторожно, что пустили его в Азербайджан, – сказал Мак-Грегор. – Совершенно очевидно, что после того, как Эссекс сделает свое дело, от Азербайджана ничего не останется.
– Вы бы хотели, чтобы русские не уходили из Азербайджана?
– Нет, нет. Но я не хочу, чтобы Тегеран подавил восстание. Если бы все оставили Азербайджан в покое…
– Вам не нравится, что ООН прилагает усилия к разрешению спора?
– Не о том речь, – сказал Мак-Грегор. – Но что толку иранцам пытаться самим устраивать свои дела, если все эти попытки пойдут насмарку только потому, что где-то, за тысячу миль, уселись вокруг стола и разговаривают ничего не понимающие люди.
– И много вам потребовалось времени, чтобы прийти к такому взгляду на дипломатию? Думаю, что теперь вы сыты по горло. Хотите податься обратно в Иран?
– Если Иран будет таким, каким хочет Эссекс, то едва ли меня потянет туда.
– Ах, вот у вас какие мысли!
– Это только начало, – сказал Мак-Грегор.
– Тогда выйдем отсюда.
Асквит вскочил, схватил со стола трость с янтарным набалдашником и как был, без пальто и шляпы, кинулся к двери; отворив ее и придерживая одной рукой, он другой нетерпеливо помахал Мак-Грегору, чтобы тот поторопился. Теперь по Уайтхоллу шли уже две странные личности: не по сезону одетый и загорелый молодой человек и мужчина постарше, без шляпы, размахивавший тростью, словно учитель указкой. Они шли, ни на кого не обращая внимания, и в довершение всего Асквит, проходя мимо Бэнкетинг-хауса, загремел палкой по железной ограде.
– Красивое здание, – сказал он громко, чтобы все кругом слышали. – Иниго Джонс строил. Видите вон то окно? – Асквит сошел на мостовую и показал палкой на верхний этаж; многочисленные прохожие шли мимо с каменными лицами, силясь не смотреть вверх. – Четвертое слева.
– Вижу.
– Из этого окна вытащили Карла Первого и отрубили ему голову, – во все горло кричал Асквит. – Надо было оставить плаху посреди Уайтхолла, чтобы она напоминала людям о том, что можно сделать, если крепко захотеть. – Он опустил палку и зашагал дальше. – Знаете, Мак-Грегор, кто мы такие? Мы последние жертвы Реставрации. Роковая ошибка в истории Англии. Как по-вашему, Мак-Грегор?
– Никогда об этом не думал, – рассеянно ответил тот.
– Напрасно, напрасно. – Асквит наставил на Мак-Грегора свою трость, словно перст указующий. – Вы до тех пор не поймете, почему мы делаем глупости, пока не поймете нашей истории, сделавшей нас глупцами.
– Наша глупость очевидна, – сказал Мак-Грегор. – Слишком очевидна.
– Неправда. Вы только теперь начинаете узнавать ее на собственном опыте. И какое у вас теперь огромное преимущество перед этой мелкотой! – Асквит взмахом трости словно рассек толпу прохожих. – Но это можно назвать преимуществом лишь в том случае, если вы им воспользуетесь, Мак-Грегор.
– Воспользоваться? – спросил Мак-Грегор. – Каким образом? Писать доклады, которых никто не читает?
– Это уже кое-что.
– Но разве этого достаточно?
– Нет.
– Так что же еще?
– Не знаю, – мрачно ответил Асквит. – Это вы сами должны решить.
– Тут нечего решать. Никто по-настоящему не хочет знать правду об Азербайджане. Для Эссекса путь открыт.
– Разве дело в одном Азербайджане!
– Нет, – сказал Мак-Грегор. – Тут и курды, и Средний Восток, и русские, и американцы, и все прочее.
– Если вы это поняли, то вы должны понимать и значение происходящих событий. – Асквит помахал рукой кому-то, проезжавшему мимо в большом черном ролс-ройсе. – Вы заняты почти исключительно своими азербайджанскими и курдскими друзьями. Это хорошо. Очень хорошо. Но они все-таки только жертвы спора, а не предмет его.
– Это ясно.
– Тогда имейте терпение. – Асквит сжал локоть Мак-Грегора. – На карту поставлено очень много, и никто, кроме вас, не обладает достаточными знаниями, чтобы повлиять на серьезные политические решения, касающиеся ваших друзей. Зная страну, вам очень легко было прийти к выводу, что азербайджанское восстание возникло самостоятельно и что оно было неизбежно. Вы это очень хорошо разъяснили в своем докладе. Ваша страстная защита независимости курдов тоже делает вам честь, Мак-Грегор, и это тоже прекрасно изложено у вас. Но понимать положение в Азербайджане и Курдистане и горячо отстаивать их право на самоопределение – это еще далеко не все. Их самоопределение не есть нечто обособленное от остального мира. Сейчас этот вопрос собираются использовать в международном плане, как орудие для достижения других политических целей. Если вы хотите оказать влияние на ход событий, Мак-Грегор, вам нужно понять цели, тактику и политическую линию каждой страны и каждой международной организации. Особенно тактику! Сейчас Азербайджан – это рычаг, на который давит сотня различных сил. В зависимости от того, как разрешится этот вопрос, определится позиция в целом по отношению к русским и ко всей Организации Объединенных наций.
– Да, это верно, – сказал Мак-Грегор.
– Хорошо, что вы это понимаете, но не воображайте, что этого достаточно. Вникните в причины, Мак-Грегор, и вы поймете тактику, а только поняв тактику, вы сумеете вмешаться в эти дела. Учитесь у Гарольда, хотя вы, вероятно, теперь считаете его оппортунистом и дураком. Это ваше дело, но помните, что он весьма ловко умеет внушать другим свою точку зрения. Это не так уж трудно, если знаешь, как действовать, но нужно знать, как действовать! Вам незачем, как Гарольду, приглашать какого-нибудь Хэмбера, чтобы тот изобразил дело так, будто источником ваших взглядов служит нью-йоркская пресса. Гарольд любит разыгрывать Макиавелли, и хотя такая тактика полезна для пропаганды его взглядов, в конечном счете она обернется против него же. Для вас, Мак-Грегор, есть более простые и честные пути. Не спрашивайте меня, какие это пути, потому что я не знаю. Когда-то я, быть может, и знал, а теперь – нет. Я только знаю, Мак-Грегор, что трудно восставать против враждебного мира, и чем дальше – тем труднее. Если ждать слишком долго, рискуешь упустить время или стать чудаком, вроде меня, который бунтует против мелких недостатков общества, но никогда не восстает против самого общества.
– Я готов восстать, – сказал Мак-Грегор. – Но я знаю, что тот, кто восстает в одиночку, становится мучеником, а это ничего не решает.
– Не говорите глупостей. Людей, которые готовы восстать, сколько угодно. Найдите их – с ними ваше будущее.
