Снег, собака, нога - Морандини Клаудио

— Ну, как прошло? — спрашивает мертвец, когда Адельмо Фарандола, возвращаясь, оказывается с ним рядом несколько часов спустя.

Тот не отвечает.

— Ты его спрятал?

В темноте Адельмо Фарандола кивает.

— Они ведь его не найдут?

— Нет.

— Эти повсюду ищут.

— Я его далеко отсюда закопал. Они его не увидят. А если и увидят, к нам не поднимутся.

— Хорошо, прекрасно. Теперь мы можем быть спокойны.

— Конечно.

— Спокойной ночи, дружок, — говорит мертвец и снова умолкает.

В глубине кишки старик слышит, как чей-то голос зовет его по имени:

— Адельмо, Адельмо!

Он не знает, кто это может быть, но голос кажется ему странно знакомым.

— Адельмо, да чтоб тебя, Адельмо!

Голос перекатывается от одного склона долины к другому, по моренам и оползням, обрывам и расщелинам, прокатывается, как прибой, внутрь кишки волнами, которые умножает эхо.

— А это еще кто? — сопит труп.

— Не знаю

— Тут же, надеюсь, есть второй выход из этой задницы.

— Нет, нет, и в этом вся прелесть.

— А. Отличная идея сюда сунуться.

Голос из долины словно приближается, каждый раз зовет все ближе, потом внезапно отдаляется, меняет направление.

— Нас не найдет, — говорит Адельмо Фарандола.

— А если пса найдут?

— Какого пса?

— Того, который… О, ладно, не вспоминай.

— Адельмо! — долго еще гремит снаружи. — Адельмо! — гремит часами.

В отчаянии Адельмо Фарандола решает выглянуть из тоннеля и узнать, кто его ищет. Он ползет на локтях и коленях к выходу, вылезает весь в песке и земле, высовывает нос, протягивает морду. Дневной свет сквозь облака слепит его, жжет глаза. Привыкнув к свету, печальным взором наблюдает он вертолет, севший ниже в долине, прямо посреди впадины.

«Вот они», — думает он.

Из глубины тоннеля труп задает ему вопросы.

«Молчи, молчи, — мысленно говорит Адельмо Фарандола, — молчи, а то нас услышат». Он заставляет себя внимательно осмотреть все вокруг вертолета. Ему кажется, что он видит две пары людей, идущих по впадине. Двое остановились у хижины, которая сверху выглядит грудой камней, только чуть более аккуратной, чем остальные. Зов идет от них. Один из них, старик с громкоговорителем, произносит, кашляя, его имя еще трижды, потом, сорвав голос, умолкает. Второй стоит рядом.

Еще одна парочка карабкается по проходу между скал, ведущему к его летнему приюту. «Вот идиоты, — самодовольно замечает Адельмо Фарандола, на лице его полуулыбка. — За кого они меня принимают?» И провожает их взглядом; видит он, несмотря на возраст, все еще хорошо. Они далеко, идут совсем не в ту сторону и никогда его не найдут. А потому, утратив ко всему интерес, снова проскальзывает в глубину.

— Видел что? — спрашивает труп.

— Четырех идиотов.

— Мир ими полон.

Снаружи снова доносится голос старика.

— Адельмо, Адельмино!

«Меня на самом деле зовут Адельмо? — задается вопросом Адельмо Фарандола. — Они на самом деле меня ищут?»

— Адельмо, послушай! Это я, Армандо!

«Кто это Армандо?» — вопрошает Адельмо Фарандола.

— Армандо, Адельмо! Твой брат Армандо! Ты меня слышишь?

Брат. Черт, он припоминает про брата, да, может, его и звали Армандо, но он был намного моложе, совсем молодой парень, а не этот охрипший старик.

— Да чтоб тебя, Адельмо, где ты?

Его братец тоже говорил «Да чтоб тебя» и еще что похуже, смеется Адельмо Фарандола, погляди-ка, сколько совпадений.

— Адельмо, Адельмино! Эй, что еще сказать? Ах да. Адельмино, к тебе тут знакомый пришел!

Пауза, невнятные голоса, случайно попавшие в громкоговоритель, помехи, треск.

«У меня нет знакомых, — думает меж тем Адельмо Фарандола, — и мне прекрасно живется».

— Адельмо! — раздается голос, принадлежащий молодому, и он вздрагивает. — Адельмо, друг мой!

Адельмо Фарандола слушает.

— Вы меня узнаете? Я Мутоло, Северино Мутоло, лесник! Адельмо, если вы меня слышите… Мы давно вас ищем. Мы приехали за вами. Успокойтесь, держитесь, мы вас не бросим.

Что-то смутное появляется в голове Адельмо Фарандолы. Этот голос кажется ему одновременно знакомым и чужим, как голос, который ты слышал недавно, но невнимательно и со все возрастающей скукой.

— Я Северино Мутоло, лесник, вы меня помните?

Что он должен помнить? Да, вот, форма, нечто вроде того, приставала в форме, который приходил его допрашивать каждый день.

— Хотя бы покажитесь, Адельмо! Если вы не можете спуститься, подайте нам хотя бы сигнал, любой, чтобы мы поняли, где вы! Ничего эдакого, достаточно любой мелочи, хотя бы камушек, да, бросьте один из ваших камней! Вам нужно к врачу. Ваш брат здесь, господин Армандо, он обо всем позаботится. Он вас любит, знаете? Адельмо, вы меня слышите?

Новые обрывки мыслей опять крутятся в спутанном сознании Адельмо Фарандолы. Не слушая дальше, он пролезает внутрь, к трупу.

— А ты кто такой? — шепчет он трупу на ухо.

— О, я. Ты хотел сказать, кем я был.

— Мы друг друга поняли.

— Да какая теперь разница.

— Ты ведь не тот парень, который там говорит?

— Ну очень странный вопрос.

— Ты ведь не он, да?

— Да нет, я сказал бы, нет.

Адельмо Фарандола думает очень медленно, мрачнеет. Он старается привести свои мысли в порядок, как делает в полусне, когда его увлекает водоворот разных связанных мыслей, и он пытается найти их начало, это последние проблески засыпающего сознания.

— Как мы очутились тут, внутри?

— Ты меня спрашиваешь? Это ты меня сюда притащил.

— А зачем?

— А я почем знаю. Ты меня внизу нашел, в снежной куче, и вместо того, чтобы кого-нибудь позвать, дождался, пока я гнить начал, а потом меня вот тут, внутри, спрятал. Хорошо тебе.

— Зачем я это сделал?

— Да не знаю я! Был ты, был пес еще этот, которого потом…

— Какой пес?

— В общем, сколько я помню, ты решил, что это ты меня убил.

— А это не так?

— Не то чтобы не так. Но если я тебе скажу — да, именно так оно и было, то только потому, что не все ясно помню, но, вообще-то, я мертвый, и это, думаю, меня полностью оправдывает.

— Тебя убил не я.

— Нет, нет, нет. Достало.

— А кто же ты такой?

— Не знаю, не помню, — труп его передразнивает.

Тоннель внезапно становится таким холодным. Голоса снаружи доносятся реже. «Наверное, они уходят, — думает Адельмо Фарандола, — наверное, они отказались от поисков и уходят». И не знает, приятно ему это или нет. Слышится шум работающего мотора, вертолет взлетает и сверху долго обследует долины и ущелья, потом удаляется.

— Я знаю, что ты сейчас думаешь, — шепчет труп, — но ты не оставишь меня тут одного. Даже не пытайся.

— Но кто ты такой? — опять принимается расспрашивать Адельмо Фарандола у трупа.

Снаружи не доносится ни звука, ни голосов, но это временное затишье, оно означает ожидание других вертолетов, прилетевших на новые, более тщательные поиски, с собаками, рациями и прочим.

— Это действительно важно, кто я такой?

— Да, мне важно. Это я тебя убил?

— Возможно. Но не думаю, не сказал бы. Я помню только удар в голову, — нашептывает мертвец. — Мгновенную боль вот здесь, между одним глазом и другим. Боль такая, непередаваемая. Но это быстро, очень быстро кончилось. Если это и был ты, я этого и правда не знаю. Я остался стоять, точно помню. Как дерево. Умер стоя. Завидная смерть. Понадобилась лавина, чтобы меня уложить удобно. Ты вообще меня слушаешь?

Адельмо Фарандола вкручивается поглубже в землю, чтобы в полной мере ощутить холод.

— Нет, ты меня совсем не слушаешь, — вздыхает мертвец, как жена какая-нибудь.

Адельмо Фарандола протягивает руку к своду скалы, окружающей его. Он почувствовал быстрое движение лапок и знает, что это одно из тех маленьких слепых и прозрачных членистоногих, обитающих в недрах, клещ или жук. «Кто ж их знает, а вдруг они несъедобные», — мелькает в голове Адельмо Фарандолы, но он не ощущает никакого вкуса и оттого тут же забывает о своем беспокойстве.