Максим Малявин - Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд!
— Э, нет! Пусть говорит себе, что хочет, но лекарства мне нужны. Если бы не лекарства, особенно галоперидол, то весь мир бы разорвался на части, как Бог и обещал.
— Хм. Неожиданное свойство обнаружилось у галоперидола. Хотя он довольно разносторонний и сильный препарат: связи с космосом и всякие вредоносные лучи рубит на корню, от порчи и соседского шепота охраняет почище амулета, на инопланетян и местную нечисть — так вообще словно дуст действует. А тут еще и мироукрепляющее действие. Может, добавлять его в систему водозабора перед очередным апокалипсисом? Когда у нас там по расписанию, Бог тебе ничего на этот счет не сообщал?
— Нет, Он занят спором со мной.
— Меня настораживает вот что: отчего галоперидолу не удается заставить Его замолчать?
— Доктор! — Изумленный взгляд в мою сторону. — Да вы еретик еще покруче меня! Это же Бог! А вы Его галоперидолом! Я ж вам объясняю: галоперидол — это чтоб мир не разрывался. А на Бога галоперидол не действует. Да мне Он не сильно-то и мешает, просто немного настроение портит своими наездами. Я ж, собственно, за антидепрессантами пришла. Ну, и галоперидол, куда же без него…
Приходил на прием давнишний пациент, у него эпилепсия сочетается со слабоумием. Эпилептические приступы бывают по пять-семь раз за день. Заявил, что инвалидность ему надоела, и он готов работать. Причем не абы кем, а заправщиком на АЗС. Долго убеждал товарища, что есть и более гуманные способы избавиться от ненавистной заправки, так что пусть не спешит прощаться с инвалидностью, а если так уж хочет поработать — пожалуйста, пусть для начала попробует свои силы в лечебно-трудовых мастерских.
Жена и собака как залог психического здоровья
Не устаю повторять, что для некоторых людей избыток свободного времени — это зло. Особенно при недостатке способности психики употребить оный для чего-то конструктивного — выразить себя в творчестве — написать поэму, например. На худой конец, сойдет и матерная частушка. А уж если добавить сюда еще и элемент сенсорной депривации[36] (помните опыты с добровольцами в полной тишине и темноте?), да учесть, что в анамнезе уже имели место парочка психозов с бредом и галлюцинациями — новое обострение будет только вопросом времени.
Дмитрий (назовем его так) волею судеб оказался один в огромном загородном доме. Причем не на день и не на два. Родители умерли, с семьей все как-то не складывалось, к домашним животным особого пиетета никогда не испытывал, друзья — да сроду их не было, с чего бы им вдруг появиться? Могли бы, как это нередко бывает, нарисоваться привлеченные перспективой халявы собутыльники, но и тут засада: спиртного Дима на дух не переносит. Летом еще можно было устроить себе моцион, порыбачить, благо река в паре-тройке часов ходьбы, но вступившая в права осень перекрыла и эту отдушину.
А дом из бывшей мечты превратился в ловушку. Молчаливую и жутковатую, несмотря на ярко горящий свет, вплоть до последнего закутка в подвале и на чердаке. А еще он стал издавать звуки. Возможно, летом, когда окна открыты и слышна улица, с ее машинами, собаками и музыкой из соседних дворов, дом просто терпеливо ждал, но теперь он почувствовал, что хозяин готов УСЛЫШАТЬ — и стал рассказывать. Под порывы осеннего ветра, под дробь редких для этой осени дождей он повел свое тихое повествование. Там скрипнет половица, тут вздохнет что-то в вентиляционной трубе, зашуршит в углу — и снова пауза, снова звенящая тишина, только невесть откуда взявшаяся бабочка бьется о плафон люстры.
Сон первым заявил хозяину, что нормально в такой обстановке существовать не может, извинился и распрощался. Зато пришла тревога. И смутное ощущение, что вскоре что-то произойдет — потому что не бывает просто так ни бесконечных бессонных ночей, ни сосущей пустоты — все обязательно к чему-то. Нет, что вы, к чему-то хорошему и сказочному оно только в детстве бывает! А в один из вечеров ожидание закончилось, да так резко, словно лопнула натянутая струна. И притаившийся на втором этаже Дмитрий понял: он больше не один. У него гости. Внизу. Негромко переговариваются, но не настолько негромко, чтобы он не мог услышать.
Убийцы, профессионалы. Шесть человек. Открытый контракт (читали, знаем, что это такое). Негромко спорят. Сумма большая, но делить между собой жалко. Опять спорят. Начинают считаться. «Вышел месяц из тумана…» — кто бы сомневался, что считалочка будет именно такой! Результат не понравился, снова что-то ожесточенно обсуждают вполголоса. Вариант с короткой спичкой отбросили по причине того, что все некурящие. Решили перекинуться в картишки на выбывание. Вот! Время есть, теперь вся надежда на полицию, пожарных и скорую. Так, сделано, едут. Ф-фух!
Еще бы самому притвориться мертвым, да чтобы они это поняли… А! Собаки же воют по покойникам! Точно! Спасен!
Прибывшие с небольшой разницей во времени бригады трех служб обнаружили Дмитрия на втором этаже, под кроватью, откуда он так самозабвенно подвывал, что ему вторили псы со всех окрестных дворов. Некоторое время ушло на то, чтобы убедить Дмитрия: ни к какой жеребьевке никто из присутствующих отношения не имеет, и еще немного — и у него действительно появятся веские поводы опасаться если не за жизнь, то за целость и сохранность физиономии уж точно.
Из трех предложенных карет Дима выбрал белую с красной полосой. В приемном покое он чуть не разрыдался от облегчения: знакомая обстановка, понимающие лица и маячащее где-то на задворках сознания смутное осознание того, что все это лишь почудилось. Но для верности лучше все же укрыться за надежными стенами дурдома: все двери на замке, на окнах решетки, санитары крепкие, киллеры не пройдут! И, чтобы как-то закрепить связи с этой реальностью, Дмитрий торжественно поклялся, призвав в свидетели весь персонал приемного покоя: выпишется — заведет собаку. И жену. Ну, хотя бы подругу. Но собаку — обязательно!
Выяснилось, что будет проверять комиссия из облздрава. Оказывается, правильность и обоснованность выписки бесплатных лекарств. А то вдруг мы втихаря их списываем и долгими зимними вечерами сами хомячим галоперидол под одеялом.
О роли личности врача в истории болезни пациента
Считается, что высокий профессионализм сводит к минимуму роль личностного фактора в лечебном процессе. Это вполне понятно, закономерно и ожидаемо. В самом деле, было бы несколько тревожно идти на прием к доктору, чьи назначения напрямую зависят от сиюминутного настроения. А вдруг это хирург-уролог, женщина, которой недавно изменил муж? И тут приходите вы, с жалобами на плохую эректильную функцию — дескать, с молодой любовницей уже не те кувырки в пределах кровати, только жене ни слова… А она вам так ласково после операции — знаете, мол, теперь у вас с Фаринелли много общего!
