Роман Грачев - Молчи и танцуй (Часть 2)
– Я сначала подумала, чего это он неожиданно так, – продолжала Ангелина, – а потом решила, что отец все-таки, и мальчик с ним пошел… Лариса, что с тобой? Что-то не так? Я не должна была?
– Он… с ним… пошел?! – выдавила Лариса.
– Да. Подумал сначала, а потом пошел. Ну, так и я же знаю твоего мужика, столько лет рядом живем…
Лариса обессилела, ей захотелось плакать.
– Он что-нибудь просил передать?
– Кто?
– Игорь.
– Нет, ничего…
Трудно было сказать, поняла ли воспитательница свою оплошность. Похоже, что не до конца. «Черт вас разберет» – подумала она утром, так и не решившись сообщить, что Игорь, перед тем как забрать мальчика, появлялся дважды, и оба раза с хорошими гостинцами.
Как-то не так она поступила. Наверняка. Ну, а с другой стороны, кто им виноват? Сами пусть разбираются!
13
Из книги Глеба Шестопалова
«Убегающий волк»
Прилетит вдруг волшебник
В голубом вертолете
И бесплатно покажет кино.
С днем рожденья поздравит
И наверно оставит
Мне в подарок пятьсот эскимо…
Вот она, наша национальная идея! Ключевое в этом стишке сладкое слово БЕСПЛАТНО. Любим мы мечтать, надеяться, что какой-нибудь незнакомый филантроп подарит вагон эскимо или случайно забудет на скамейке в парке чемодан, доверху набитый хрустящими долларами. Жажда халявы неистребима.
Я предлагаю вышвырнуть эту дурь из головы. Не пора ли уже делом заняться? Родина-мать-её зовет! Ей нужны наши руки, наши мозги, наша энергия. Она устала дожидаться возвращения своих сынов и дочерей с очередной попойки и поминутно заглядывать за край пропасти – «свалюсь или не свалюсь?». Давайте приведем старушку в божеский вид. Заодно, глядишь, и сами приоденемся.
12 часов до эфира
Утром Вадим собирался на работу в одиночестве. Лариса, уснувшая только часам к четырем, беспокойно ворочалась на кровати, и будить ее не хотелось. Вадим думал, что все совпало самым невероятным образом – ее концерты, дурацкий телеэфир, выходка Серого… Увести пацана из садика почти под самым носом у матери Игоря уговорил именно Серый. Вадим сам видел, как Нестеров, услышав новость, грохнул кейс об стол с такой силой, что отлетел один замок. Пиарщик был искренен, и Вадим ему верил, хотя никакой практической ценности это не представляло.
Во дворе ожидала «Рено» Глеба. Сам хозяин машины прогуливался возле столбов с веревками для сушки белья. Он будто что-то искал в траве – водил ногой туда-сюда, сунув руки в карманы, иногда делал движения футболиста, пробивающего штрафной удар.
– Привет, – бросил Вадим. Глеб обернулся, продемонстрировал бледное, заспанное лицо и темные круги под глазами. – Дерьмово выглядишь, босс.
– Не хуже, чем ты. Как там говорится в голливудских боевиках: «Когда все это закончится, напомни мне, чтобы я набил морду… кому-нибудь».
– Обязательно.
Ехали сначала молча. Глеб включил магнитолу, но запустил не радио, а Лучано Паваротти на компакт-диске. Ему не хотелось ни думать о работе, ни слышать, как это всё работает без него. Когда подъезжали к крупному перекрестку на проспекте Ленина, Глеб кивнул в сторону развевавшейся на ветру рекламной растяжки с именем Лесневского:
– Скоро это снимут.
– В смысле?
– Не пройдет он.
Вадим грустно усмехнулся.
– Если он не пройдет, мы тоже никуда не пройдем. Я во всяком случае.
– Не преувеличивай. Ты не всесилен, и кто бы ни затеял эту авантюру, он явно не все учел. Рисковал, подлец. Ты так и не знаешь, как они тебя нашли?
Вадим отрицательно покачал головой.
– Как Лариса? – спросил Глеб.
– Спит. Намаялась за вечер, обзвонила всех, кого можно, слопала килограмм успокоительного. Ее родители просто в шоке, мать врача вызывала, отец всех своих знакомых мужиков зачем-то собрал, хотели в милицию звонить. Дурдом начался.
– Вызвали милицию?
– Нет, я отговорил.
– Правильно.
– Лариска только к утру вырубилась. Сегодня у нее концерт в «Циклоне», потом через день еще три подряд.
– Бедняга… Этот засранец так и не звонил?
– Нет. Видимо, не считает нужным.
Вадим говорил спокойно, и даже иногда широко зевал от недосыпа, но Глеб чувствовал, что ему нужна поддержка.
– Не волнуйся, – сказал он, – ничего они ему не сделают. Отработаешь по контракту, и они отпустят пацана. Он все-таки отец.
– В том-то вся и лажа. Лариса не хотела, чтобы они вообще виделись. Для нее это равносильно изнасилованию.
– Да как же он с ним пошел?
– Не знаю. Зов крови... Он вообще странный мальчик. Играет, играет, а потом – бац, смотрит в окошко и о чем-то думает. Пока за ухо не дернешь, не отзовется.
Глеб вздохнул.
– Все равно, мне кажется, так уж сильно трястись не стоит. Это глупая выходка шантрапы. Насмотрелись боевиков, «джентльмены удачи», решили попугать…
–… и только разозлили, – закончил Вадим. – Они думают, что от этого может зависеть результат, но сейчас я вообще ничего не могу гарантировать.
Они подъехали к зданию родного института. Несмотря на ранний час, у крыльца столпилось много машин, в основном иномарок. Одну из них Вадим узнал без труда – большой бело-грязный джип.
– Кирилл уже здесь.
– Ага, – отозвался Глеб, подгоняя свою машину к площадке под окнами первого этажа. – Он тоже собирался силовиков поднять, но, кажется, передумал.
Кирилл действительно уже сидел на кухне «Пилота», пил крепкий чай и беспрестанно звонил по своему мобильному телефону, хотя по всему офису стояли обычные проводные аппараты. Прибывших друзей он встретил кивком головы.
– …да, мне нужно знать, где это находится! – кричал Обухов в трубку. – И не через пять часов, а через двадцать минут… Да откуда я знаю! Знал бы, не спрашивал… Да… Да… И еще: выясни, дорогой, что это будет стоить… Ага. Все, пока!
Он захлопнул крышку телефона.
– Привет, мужики.
– Как успехи? – спросил Глеб.
– Не густо. К ментам лучше не соваться, такой визг поднимется, что уже никакие телепередачи не помогут. Вадик, ты знал, что они на это пойдут?
– Они намекали. Вернее, этот Серый намекал, но я тогда подумал, что…
– Понятно. Бритый туземец, мать его... И ты тоже хорош, мелешь языком где ни попадя, экстрасенс!
Вадим смутился. Кирилл глотнул чаю, поднялся.
– Ты деньги принес?
Вадим сунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил полиэтиленовый сверток.
– Сколько тут?
– Весь задаток, пять штук.
– Отдай Глебу. И вообще, братцы, с настоящего момента ничего не предпринимайте без моего ведома. Все, что я готовил, летит к черту, теперь придется менять на ходу. В переговоры не вступать, истерик не устраивать, рубашек на груди не рвать – тогда проскочим.
– Какой у нас сценарий? – спросил Глеб.
Кирилл посмотрел на него снизу вверх.
– Делайте, что они хотят. «Пилот» свою часть отработал?
– Почти. Осталось еще несколько оплаченных роликов, часть спонсорского пакета, но все это заканчивается завтра… если, конечно, не будет пролонгации. А она наверняка последует.
– Ничего не продлевай! Станция из игры выводится, остается отстреляться только Вадиму. Эй, ты готов?
Вадим развел руками. К этому моменту он уже окончательно проснулся, и его с новой силой принялось терзать поганое чувство вины.
– Я готов, но лучше бы меня лишили языка в младенчестве.
– Сопли подбери, – отрезал Кирилл. – Наливай себе кофе и топай работать. Я там бутерброды принес, курицу-гриль. Оба позавтракайте.
Вадим повиновался, но прежде решил узнать, впрочем, без особой надежды на положительный ответ:
– Нестеров не звонил?
Кирилл как-то хитро ухмыльнулся, и за эту обнадеживающую ухмылку Вадим готов был его расцеловать.
– Твой Нестеров оказался на удивление приличным человеком. Мне думается, его контракт аннулировали, и теперь парень пакует чемоданы. Но он обещал, что на телецентре во время эфира будет присутствовать.
– Ладно.
На этом импровизированная «летучка» завершилась. Вадим и Глеб пошли завтракать, а Кирилл снова принялся насиловать свой телефон.
К полудню ничего нового выяснить не удалось. Телефоны избирательного штаба Лесневского не отвечали, как не отвечал и личный телефон Константина Палыча, местонахождение похищенного мальчика оставалось неизвестным. Нестеров по факсу прислал Вадиму отпечатанные тезисы для вечернего выступления (он действовал, скорее, по инерции, нежели по внутреннему убеждению довести дело до конца). В самом низу листа стояла его приписка, сделанная от руки: «Если не уверен, ничего не предпринимай, придерживайся этих материалов. До вечера!».
В офисе «Пилота» привычного оживления в этот день не наблюдалось. Глеб сделал распоряжение, чтобы рекламные агенты сегодня не шарахались по программному отделу, а сами программщики – Блинова, Парамонова и Паша – вели себя довольно тихо. Они не были посвящены в детали, но догадывались, что у руководства аврал. Настя ни разу не высунула головы из-за стойки и никому не предлагала кофе.
