Дзюнъити Сага - Исповедь якудзы
Я храню эти простые истины в своем сердце!
Весь год, что мне пришлось работать на кухне, я внимательно следил за собой, старался быть почтительным, не выказывал превосходства даже перед младшими приказчиками в лавках, куда мне приходилось заглядывать и где хорошо знали, что я — парень из клана Дэвая. Я вел себя обходительно даже с разносчиками, которые каждый день стучали в дверь кухни…
Ранним утром первыми у дверей кухни появлялись торговцы рыбой. В старые добрые времена у побережья Токио вылавливали массу сардин, зимой рыбы было особенно много. Самым богатым уловом могли похвастаться рыбаки с островов в устье реки Сумида — тех самых островов, где мы спасались после землетрясения с Кенкити и его подружкой. На островах почти каждый занимался рыбной торговлей. К концу года, в разгар рыболовецкого сезона, склады оказывались под завязку набитыми бочонками со свежей рыбой, так что даже пройти было негде! Оптовые торговцы да и сами рыбаки продавали избыток рыбы разносчикам, разносчики укладывали товар в специальные короба и закрепляли их на концы длинной палки — коромысла, перебрасывали коромысло через плечо и еще затемно отправлялись по городским улицам с криками: “Сар-дины! Сар-дины! Свежая рыба!” Люди выглядывали из домов и подзывали торговцев: “Сюда, сюда идите, пожалуйста!”
Мне приходилось вести обширное хозяйство, так что рыбы я закупал много, как минимум сотню сардин за раз. Рыба была совсем свежей, только что из сетей, ее чешуя сверкала и блестела на солнце. Ни единой протухшей рыбины во всей партии!
Иногда мы замачивали рыбу в специальном рассоле, а потом варили из этих полуфабрикатов суп, получалось что-то вроде сардин, тушенных в бульоне. Хорошая вещь, ей-богу! А иногда ели рыбу сырой. Делается это так — сперва пальцами вытаскиваешь из тушки кишки… Можете мне не верить, но делать это совсем не сложно. Потом отделяешь голову — просто отрываешь руками. А дальше надо аккуратно ввести большой палец между кожей рыбы и мякотью, осторожно потянуть за кожу, и она легко отделится от мяса.
Таким способом можно очистить рыбу без помощи ножа, но только если рыба абсолютно свежая, а другой у нас никогда не подавали! — так что я легко и просто чистил рыбу таким способом. Затем рыбное филе нарезают тонкими ломтиками и едят, окуная в соевый соус. Должен сказать, это очень вкусно!
Раз я остался на дежурстве и разделывал рыбу в присутствии одного из старших членов клана, и он стал расспрашивать меня:
— Где ты научился так ловко чистить рыбу?
— Выучился, когда жил в бригаде у плотовщиков…
— Ну надо же… Ты неплохо справляешься, можешь мне поверить!
В доме артельщика Токудзо жила женщина-прислуга, она работала с артелью плотовщиков уже много лет. Это именно она научила меня, как снимать с рыбы кожу без ножа, а потом сама удивлялась, как быстро я освоил эту премудрость, и с тех пор я чистил рыбу только таким способом. Так что я большой специалист по разделке сардин!
А еще у побережья ловили много черных кальмаров. Если попадался особенно достойный экземпляр, рыбаки несли его прямо к нам, ведь мы были самыми крупными и щедрыми покупателями!
Если хотите использовать черного кальмара наилучшим образом, приготовьте сашими из толстой части. А ножки нашинкуйте мелкими кусочками, присыпьте солью и оставьте на несколько часов — получится шиокара, отличная закуска к саке. Готовится она так: добавьте немного свежей шиокара, засоленной с утра, в чашку вечернего риса, залейте это дело горячим чаем, размешайте палочками для еды — получится не просто закуска, а сплошное наслаждение! Еще кальмаров можно приготовить, нарезав толстую часть кольцами. Особенно хорошо получаются большие кольца в кляре из рисовой муки — темпура. А самые большие кольца, в которых много жира, мы обжаривали на углях в жаровне — и сразу же ели, обильно присыпав солью. Кольца кальмара тогда были большим деликатесом; небогатые семьи могли себе позволить лакомиться такими блюдами только в новогодние праздники.
Босс Ямамото отличался хрупким здоровьем и поэтому заботился о своем рационе. Больше всего он любил суп с мидиями или с небольшими морскими моллюсками. Стоило мне приготовить такой супчик, как босс снова и снова протягивал мне опустевшую миску и требовал добавки! Рыбаки выходят на лов съедобных моллюсков всю зиму, до самого начала сезона цветения вишни. Весной моллюски производят потомство, в этот период их нежное мясо приобретает специфический запах. Но в холодные сезоны вкус моллюсков ничто не может испортить, это потрясающий деликатес!
После завтрака все старшие члены клана расходились на работу, а я оставался дома и продолжал заниматься хозяйством. Драил кухонную утварь и принимал разнообразных посетителей, которые заглядывали в контору. Далеко не все, кто стучал в наши двери, были уличными торговцами, среди просителей встречались самые разные люди, даже странствующие монахи. За спиной у них болтались маски длинноносых демонов, а сами они невнятно бормотали нечто, напоминающее молитву. Я называю их монахами, хотя разобрать, что за слова они бубнят себе под нос, было решительно невозможно, и, скорее всего, это были самые обыкновенные попрошайки.
Точно такие монахи частенько наведывались в дом артельщика Токудзо, но, если я пытался подать им милостыню, служанка сразу принималась осыпать меня упреками:
— Эйдзи, прекрати швырять деньги на ветер! Не смей давать этим мошенникам ни копейки, — вопила она, нисколько не смущаясь, что монахи могут ее услышать. Прислуга Токудзо была из породы тех женщин, которые никак не могут смириться с чужими пороками и дают им решительный отпор. Жаль, что пороком они могут счесть все что угодно.
У босса Дэвая было заведено иначе, босс неустанно повторял нам: ведите себя почтительно со всеми людьми без исключения! Поэтому я обычно протягивал странствующим монахам милостыню — несколько медяков, даже если они заглядывали к нам каждый день. А если на пороге объявлялся настоящий нищий или попрошайка в лохмотьях, я собирал ему остатки еды — рисовые шарики или немного рыбных обрезков.
Иначе говоря, в традициях старой якудза принято было неустанно заботиться о репутации клана, и умение поддерживать добрые отношения с соседями по кварталу играло особую роль. Поэтому якудза вели себя очень почтительно с любым встречным — невзирая на чины и звания.
Ровно через два года с того момента, как я присоединился к клану Дэвая, мне разрешили присутствовать при игре в кости. Однако не прошло и нескольких месяцев, как я угодил в полицейскую облаву и впервые оказался на тюремных нарах…
Впрочем, нет, эту поучительную историю я расскажу позже.
А сейчас поведаю о событии неожиданном и почти сказочном, которое произошло еще до того, как меня заграбастали полицейские.
Одним из завсегдатаев игорного зала, где мы работали, был некий Маттян — молодой человек на семь лет меня старше. Он был очень привлекательным парнем — ну, знаете, из тех красавчиков, за которыми девчонки сами бегают! Но стоило ему сесть за игорный стол, удача сразу отворачивалась от бедолаги, игроком он был совершенно никудышным. Парень рассказывал нашим, что держит табачную лавку, но у меня не было большой уверенности, что он говорил правду. Не знаю, почему так вышло, но мы сразу прониклись друг к другу симпатией, и как-то раз Маттян пригласил меня отужинать к себе домой.
Жил он в той части города, которую прозвали “Пушечное болото”, в удаленной части района Цукуда. Говорили, что квартал “Пушечное болото” получил свое название из-за грязи и ила, которые река выносит на берег. Из речного ила образуются груды, форма которых напоминает пушку. Другие рассказывают, что название появилось много лет назад, еще в те времена, когда на берегу реки оружейники пристреливали только что отлитые пушечные стволы. По сравнению с районом Фукагава здесь было гораздо больше современных высотных зданий, но в старой части квартала, где обосновался Маттян, одноэтажные домишки по-прежнему робко лепились друг к другу.
Оказывается, Маттян жил не один, а с молодой женщиной — тоже вполне привлекательной. Я заглянул к ним в обеденное время, и на столе уже была приготовлена трапеза, нашлось даже немного саке, чтобы сдобрить пищу.
— Располагайтесь, как в собственном доме! — сыпал любезностями Маттян, пока его подруга подливала мне саке. Мы болтали про всякие пустяки и, можно сказать, неплохо проводили время, как вдруг из прихожей раздался мелодичный женский голос:
— Привет! Есть здесь хоть одна живая душа? Голос показался мне знакомым, а сердце вдруг сжала тоска…
Подружка Маттяна быстренько вскочила и выбежала из комнаты, теперь из прихожей до нас доносилось сразу два женских голоса:
— Ой, привет, дорогуша! Что это ты купила?
