Николай Самойлов - Ультиматум президенту (сборник)
До свидания.
В это время жизнь в Москве кипела ключом. Такого переполоха и скопления начальства всех мастей, в погонах и в штатском, российские спецслужбы не видели со дня их основания. Министры и генералы заходили к президенту бледными, выходили красными, как после бани. Несколько генералов, получивших свои большие звёзды за участие в президентских застольях, показав свою полную профнепригодность, потеряли их. Это подхлестнуло остальных, они рвали и метали, забыли дорогу в свои дворцы – дачи, дневали и ночевали в кабинетах. Подчиненные, на первых порах, веселились, глядя на их внезапную усидчивость, но очередь дошла и до них. Стало не до смеха и лейтенантам. Все искали машину, но, толком, никто не знал какую. Чем меньше понимали, тем усердней делали вид, что ищут. Бестолковая суета создавала видимость занятости, упорной, добросовестной работы, а, значит, нужности и преданности родному ведомству. Президент начинал утро с прослушивания докладов силовиков. Они ничего дельного предложить не могли. Начальник личной охраны президента Коржов Семён Михайлович убеждал: При вашем нынешнем рейтинге и тревожной обстановке, которую осложняет появление машины времени, выход один: Введение чрезвычайного положения в стране и перенос очередных выборов президента на два года.
– Что, за эти два года я стану здоровее, умнее, моложе? – закричал президент. Его и без того узкие глаза, гневно сузились, превратились щелки. Он отбросил шариковую ручку и ударил ребром ладони по столу. Могучий, коренастый, с квадратной челюстью генерал не стушевался и продолжал убеждать:
– За это время мы подготовим общественное мнение, изменим конституцию. Президента станет избирать ДУМА. Она выберет того, кого предложит элита.
Президент охрип от ярости:
– Молодец, хорошо придумал! Значит элиту к пирогу, а меня согнуть в дугу, потом на свалку истории, умру сжечь в крематории. Только тут ты просчитался. Для начала на я выгоню тебя. Немедленно подготовьте приказ об его увольнении и сразу мне на подпись. Одутловатое лицо президента исказила гримаса: брови взлетели вверх, губы сложились, словно для плевка. Присутствующие втянули головы в плечи, ссутулились, стали меньше ростом, лица посерели, Других предложений от испуганной элиты не было. Не было и самой элиты – сидела кучка парализованных страхом, раздавленных непосильной ответственностью, наряженных в тысячедолларовые, импортные костюмы высших чиновников нищего государства. Напряжённую обстановку разрядил хитроумный глава президентской администрации Холошин:
– Президент, как всегда прав, выборы отменять не нужно, будет международный скандал. Зачем он нам? Лучше, проведём закон о продлении полномочий президента до семи лет. Предлог хороший есть – необходимость экономить деньги на выборах, реже будоражить народ. Президент молчал, словно, не слышал этих слов. Сидел, нахмурившись, думая о чём – то своём. Было похоже, что он впал в депрессию.
Это состояние главы государства для чиновников было страшней, чем его безудержная ярость, крики и удары кулаком по столу. Молчание пугало и тяготило их неизвестностью. В такие моменты старик был способен на самые неожиданные поступки. Наконец, гарант конституции объявил, что все свободны. Уходили молча, не толпясь, стараясь быть незаметными, не привлекать к себе его внимание. Президент уехал на дачу и две недели, никого не принимая, работал с бумагами. Народ решил, что он снова ударился в запой русский, беспечный, безответственный, когда всё трын-трава, судьба индейка, а жизнь – копейка. Люди ошибались, он не только пил. Ходил, сидел, думал. Спал мало и тревожно. Это пугало родных, они стали тревожиться за его здоровье. Никто не мог представить каким будет решение этого властного, жёсткого до жестокости человека. Президент понимал, что его время прошло. Интуитивно чувствовал, что, разрушая государство, он разрушает и себя, свою прошлую жизнь, мечты, надежды, идеалы миллионов сограждан. Страдал оттого, что уничтожил труды многих поколений. Страшные жертвы миллионов соотечественников, на которые они пошли, после революции, ради светлого будущего, теперь объявлены смешными и ненужными. Разрушалась душа великого народа, его мораль, идеалы, вера. Лучшие человеческие чувства, честь, совесть, благородство, бескорыстие осмеяны и забыты. Любовь к родине, верность присяге не материальны, их не пощупаешь, не подержишь в руках, но они часть каждого из нас, составляют дух, силу, становой хребет каждого человека. Именно они помогают ему выстоять, выжить, победить. Нравственные страдания, порой страшнее физических.
Президент посмотрел на себя в зеркало: Посеребрённое стекло, отразило седину, дряблое, расплывшееся, как клякса на промокашке лицо. Каким запомнит его история? Новым Гришкой Отрёпьевым, Иудой, или Моисеем, выводящим народ из плена коммунизма. Конечно, сегодняшние историки постараются оправдать, обелить, а дальше? Подрастут новые, молодые, дерзкие, жадные до скандалов и сенсаций. Их мнение и определит его роль и значение в истории. Собственно, ему, даже, не их мнение важно, главным было то, что он реально дал своему народу, который, совсем недавно, готов был носить его на руках? Судя по рейтингу, большая часть населения России сегодня его ненавидит. А ведь он хотел осчастливить народ, сделать его свободным, поднять благосостояние, довести уровень жизни до европейского. Не получилось, но не по злобе, по его доверчивости. Поверил молодым реформаторам, а они думали только о своей выгоде. Недооценил он силу, завораживающую власть денег. Воспитанный при социализме, где силу и власть давала должность, он не придал особого значения, что собственность стала частной. Думал новые хозяева будут, как раньше советские директора подчиняться вождям, имеющим политическую власть. Не успел заметить, как всё изменялось. Сегодня политик без денег – голый король, смешной и жалкий.
Деньги стали делать президентов. Он вспомнил своё унижение перед выборами, когда вынужден был согласиться на грабительские условия залоговых аукционов. Он – президент, как нищий стоял с протянутой рукой. Жалкий, седой кроль Лир двадцатого века! Каким он был безумцем, поверив в этих алчных людей, в их совесть, честность и благодарность. Жадность, стяжательство оказались сильнее. Теперь, получив ультиматум должен своими руками отдать то, что ценил больше жизни – власть. Президент понимал, что постарел, одряхлел, устал и не сможет соревноваться с молодыми, резвыми, безжалостными. Вспомнилось где то слышанное: Загнанных лошадей пристреливают. Пришёл его черёд. Тяжела стала для него шапка Мономаха, прав изобретатель, пора ему уходить на покой. Теперь, главное не ошибиться. Не торопясь найти достойного наследника, чтобы не повторил его ошибок, дал ему спокойно дожить до смерти и отомстил за его унижения неблагодарным, зажравшимся олигархам. Нужно найти честного, принципиального, не продажного, иначе и его купят с потрохами. У новых богатеев деньги куры не клюют. Сомнения мучили старика. Ошибиться нельзя. От принятого решения зависит и судьба страны, и его собственная. Выберешь неблагодарного, бессовестного хама, потом рви волосы на голове.
За две недели мучительных размышлений, он наконец принял решение, выбрал кандидата в наследники. Позвал к себе и сделал ему предложение. Поражённый гость, сначала не поверил неожиданному предложению и попросил время на размышления.
– Хорошо, даю три дня, больше не могу – сказал президент. Через три дня, получив согласие избранника, он обратился к народу. Для страны его короткая речь была, как гром среди ясного неба. Зная его непомерное властолюбие, люди не верили своим ушам. Потом, поняли – свершилось! В России начинается новая эра.
Изобретатель, услышав обращение президента к народу, победно улыбнулся, налил и выпил полную рюмку коньяка за нового хозяина России:
Моя взяла! Прогресс должен идти по спирали вверх. Контрреволюция надолго не побеждает. Реакция пыталась повернуть историю вспять. Но на её оружие я нашёл другое, более могучее. Пройдёт десяток лет и страна начнёт воскресать, крепнуть, поднимется с колен на ноги и снова заявит миру о себе.
Глава 11. Лицей
Боря, прочитав последние слова, недовольно поморщился: конец у тебя получился неправдоподобный. Такой честолюбивый, привыкший единолично властвовать человек, власть добровольно уступить не мог, скорее бы умер.
– Разве президент ушёл добровольно? Уйти его заставил изобретатель, напомнил я.
– Тогда ты президенту плохой советник, мог бы счастливее конец придумать. Бедный президент! В настоящей жизни, так не бывает.
– Поживём, увидим. – многозначительно ответил я. – Ты лучше скажи, что с моим удостоверением советника? Когда будет готово? – Напомнил я.
– Ставь коньяк и начнём. – ответил, улыбаясь Боря. Достал из кармана и подал мне красную книжечку с моей фотографией, украшенной печатью с двуглавым орлом.
