Александра Стрельникова - ТАСС не уполномочен заявить…
Поэтому она отправилась на кухню и стала заблаговременно готовить для Михаила чай с лимоном в термосе, бутерброды с ветчиной и копченой колбасой. Добавила сюда еще несколько пахучих абхазских мандаринов, отмечая в душе, что ей приятна эта забота.
Лариса открыла дверцу антикварного буфета, где кучей были свалены коробки с шоколадными конфетами — невинными дарами и подношениями заместителю министра. С грустью сразу отложила красивую коробку с «Вишней в ликере», и остановилась на наборе шоколадных конфет «Ассорти». Все продукты сложила в большой целлофановый пакет и засунула его в холодильник.
Затем направилась в свою комнату, подошла к секретеру, достала оттуда небольшую бутылочку — граммов на триста — с оранжевой жидкостью, взболтнула ее, проверила крышку на прочность. Бутылочку еще крепко запечатала в фольгу и положила в свою дамскую сумочку.
Лариса то сидела с закрытыми глазами в кресле гостиной у телефона, подобрав под себя ноги, то бесцельно слонялась по квартире в ожидании заветного звонка.
Михаил объявился лишь в половине восьмого. Он звонил из квартиры своего знакомого откуда-то из Беляево, куда он только-только добрался. Это был тоже важный деловой партнер, который приболел. Поэтому неотложные дела приходилось решать таким вот образом в домашних условиях.
— Я уже поняла, — печально, но без малейшего упрека, сказала журналистка, — мы встретимся с тобой «за пять минут до полуночи», употребив выражение пассажиров, которые часто пользуются услугами «Красной стрелы», ежедневно и неизменно уже десятилетиями отправляющейся в одно и то же время: 23.55.
— Лорик, мы встретимся, конечно, раньше, — заверил Михаил. — Но курс ты назвала верный, увы…
— Звони. Скажешь, во сколько встречаемся на вокзале, — И Лариса положила трубку.
— Может, я шофера вызову? — спросил отец, целый день наблюдавший за сборами и страданиями дочери. — Он заберет его из Беляево. Оттуда вместе поедете на вокзал. А потом и тебя домой привезет. Чего тебе ночью-то по метро болтаться?
— Нет, не нужно. Разберемся сами. А ты, папаня, отвыкай служебный автомобиль использовать в личных целях, — усмехнулась Лариса. — Ты забыл, что сегодня воскресенье, и твой Иван Степаныч выходной?
— Да, ладно, что — в первой-то… Ванька заночевал бы у нас, как бывало, а утром отвез меня в министерство.
— Отвыкай, отвыкай, — сказала дочь в задумчивости. — Разве не чувствуешь, что витает в общественной атмосфере?
— Отвыкну еще, — буркнул отец, — а пока есть возможность, надо пользоваться. Дают — бери, а бьют — беги… Слыхала пословицу? С билетиком-то в «СВ» для ленинградского гостя хорошо сгодился?
Дочка вздохнула.
* * *… Встретилась она с Михаилом уже на Ленинградском вокзале за полтора часа до отхода поезда. И хотя Лариса приехала даже на час раньше времени, назначенного Михаилом, от этого сам он раньше, увы, не появился.
Музыкант примчался запыхавшийся, уставший и голодный.
— Не накормили в гостях? — сочувственно спросила Лариса.
— Представляешь, два часа гоняли пустые чаи. И еще б без сахара, если бы я не сказал, что не пью несладкий чай. И это в гостях у человека, который профессионально заинтересован во мне и которого я столько раз поил и кормил в разных злачных местах…
— Это поправимо, — обрадовалась Лариса, — и я не хочу, чтобы ты вспоминал о чьем-то московском жлобстве. Я тебя сейчас же покормлю.
Они осмотрелись в зале ожидания и, найдя свободные места, присели перекусить. Женщина достала домашнюю заготовку.
Михаил просиял.
Лариса положила пару бутербродов на салфетку, налила чай в термосный стаканчик.
— А ты?
— Я потом сделаю несколько глотков чая для согрева. Главное, ты ешь и пей, вон, сколько всего я тебе наготовила…
Михаил с воодушевлением принялся за еду.
Лариса полезла в сумочку и достала билет на «Красную стрелу».
— У тебя «СВ», — обрадовала она Михаила.
— О! А у меня было обычное купе… Сколько я тебе должен?
— Ты мне ничего не должен. И к тебе, точно уже, не подселят второго пассажира.
— Я бы хотел ехать только с такой очаровательной пассажиркой, — и мужчина нежно коснулся ее руки.
Лариса озаботилась, не нужно ли снова подлить чаю.
— Только отхлебни сначала ты, мне потом будет вкуснее, — попросил он.
Так неспешно и хлебали они поочередно горячий чай с лимоном в зале ожидания, пока, наконец, по вокзальному радио не объявили о посадке на «Красную стрелу». И они сразу поспешили к поезду, понимая, что в уютном купе им будет гораздо приятней и комфортней.
— Жаль, я стариков уже предупредил, что приезжаю завтра, — мужчина вздохнул и достал из бумажника билет, по которому он должен был уезжать через пару дней.
— Я возьму себе этот билет на память? — спросила Лариса.
— Какую еще память? — встрепенулся Михаил. — Во-первых, я хочу встретиться с тобой еще до отъезда на зарубежные гастроли. У меня впереди целый месяц. А, во-вторых, — мужчина умоляюще посмотрел на Ларису, — поехали со мной, прямо сейчас… Я договорюсь с начальником поезда.
— Мишель…
— Поехали. Я познакомлю тебя с моими родителями…
— Ну, да, — испугалась Лариса, — и твоя мама сразу же женским чутьем догадается, кто виноват в твоей аллергии, и сразу возненавидит меня.
— Лорик, не нагнетай, — сказал Михаил и привлек Ларису к себе.
Она обняла его за голову, боясь обнять за плечи, чтобы не причинить боль.
— Ой, чуть не забыла, — Лариса высвободилась из объятий и полезла в свою дамскую сумочку. — У меня есть жуткий дефицит специально для тебя…
— Неужели и для министерской дочки существуют дефициты?
— Не иронизируй, это совсем из другой области, по женской части, — сказала она, разворачивая фольгу и показывая бутылочку с оранжевой жидкостью. — Это облепиховое масло.
— О! Какая замечательная вещь! Мне это очень пригодится, особенно, сейчас. Но, как я понимаю, Лорик, ты жертвуешь своим стратегическим запасом?
— Прекрати, я так рада, что могу быть полезна хоть в такой малости. Значит, не зря добывала его с таким трудом через знакомых в институте косметологии…
— А у меня для тебя тоже есть кое-что, — сказал Михаил с интригой в голосе. Но, ведь, я — «красавчик-мерзавчик» по твоему определению. Поэтому за это «кое-что» буду торговать хотя бы поцелуй. Сначала. А там поглядим…
— Не томи, купец, — улыбнулась заинтригованная Лариса.
— Сначала поцелуй…
Когда Михаил достал из своей сумки изящную ювелирную коробочку, Лариса замерла. Но когда он открыл ее, она, вообще, ахнула и припала к нему на грудь.
— Мишель…
На бархате цвета бордо лежала золотая брошка, выполненная в виде… миниатюрной скрипочки.
— Ты даришь царские подарки, — и слезы заблестели в ее глазах, а я… Я так виновата перед тобой.
— Ну, Лорик, это даже уже не смешно. Да пойми ты, я сам этого хотел. Ну, могу же я раз в пять лет позволить свое любимое шампанское, да еще в компании с такой очаровательной дамой!
И тут он посмотрел на нее с явным лукавством.
— Так говоришь, я — купец? Я тут еще кой-какой товарчик припас, — и он полез в свою кожаную сумку и извлек из нее в прозрачном целлофановом пакетике… бюстгальтер из комплекта белья «Кармэн».
«Хорошо, что я сижу, — промелькнула мысль у Ларисы, — иначе меня бы сейчас подкосило».
Женщина почувствовала, как сердце ее застучало аж в ушах, и как всю ее начинает заливать удушливой волной.
— Да что ты, Лорик, — Михаил взял руки дамы своего сердца в свои, замечая, как краска смущения подрозовила ее бледное до этой минуты лицо, — я так счастлив, ты не представляешь! Благодаря этой изящной женской штучке, я многое вспомнил!
— Что именно? — упавшим голосом спросила женщина.
— Ну, может, и не всё, — сказал Михаил, — но, как ты выплясывала на столе и пела «однажды морем я плыла», помню. И как я танцевал с тобой вокруг стола, тоже вспомнил… И каким оригинальным способом ты преподносила мне шампанское…
Лариса была в ступоре.
— Я так счастлив, что закрыв глаза, могу видеть перед собою эту картину, — захлебывался в восторге Михаил. — Ты… Понимаешь, — он подбирал подходящие слова, — ты такая живая, настоящая, раскрепощенная… Огонь… Ничего подобного я не встречал.
— Правда? — только и смогла вымолвить тихо Лариса, уткнувшись в грудь Михаила и пряча глаза.
— Мне так нравятся твоя естественность и непосредственность во всем. Вон как здорово ты послала хамку-буфетчицу прямиком в Рязань, — и Михаил засмеялся. — Я бы так не смог.
«Ну, еще бы. Где уж вам, утонченным аристократам, с какими-то даже особенными благородными болезнями генной непереносимости, терпеть дурь и перегар спивающейся страны, — подумала она. — Это нам — „совковым“ и „соховым“ куда привычнее».