Олег Журавлев - Соска
— Порушили?
Доктор Хабибуллин удивленно вскинул брови и посмотрел на Полежаева.
Тот с грустной важностью качнул головой.
— Что конкретно вы разрушили?
— Да ничего особенного. Я Велимира искал. Ну и перевернул квартиру вверх дном.
— Так даже при обыске «с пристрастием» впятером не перевернешь, — с оттенком гордости за приятеля вставил Полежаев.
— Не то чтобы я Велимира искал, чего его искать, он не иголка, я следы его искал, игрушки, вещи… Все исчезло. Даже насечки на косяке, которые мы делали, чтобы смотреть, как он растет. Пустота.
— Что, простите?
— Пустота. Нет его. Исчез с лица земли. Из памяти людей — я всех кого можно обзвонил. С фотографий, из компьютера, из Интернета, из всех реестров. Остался только в моей голове.
— Значит, вы ничего не нашли и поэтому… избили вашу жену?
— Да, я дал пару затрещин Тамаре, не отрицаю.
Полежаев важно заметил:
— Степан находился в состоянии аффекта, его понять можно. Тамара Андреевна ушла из дома, в настоящее время она находится в дороге — поехала навестить свою маму.
Хабибуллин снял очки и помассировал переносицу. Без них он сделался сразу каким-то некомпетентным, менее внушительным.
— Уважаемый Степан Афанасьевич, как вы лично расцениваете ситуацию? — спросил он, водружая устройство для улучшения зрения на прежнее место.
— Очень просто расцениваю. Трезво расцениваю. У меня нет выбора. Чтобы вы меня не поместили в психушку, я должен забыть про Велимира. Хотя бы сделать вид. Я провел страшный день. Еще один такой… Постараться не думать о нем. Убедить себя, что все это была бредовая галлюцинация длиною в семь лет.
— Ба! Какой вы молодец! Вам и доктора никакого не надо! Вы сами все прекрасно поняли. Ну, а стреляли-то вы зачем? Была ли необходимость? Вы же понимаете, я беру на себя ответственность, отдавая вас на поруки Геннадию Сергеевичу.
Степан опустил голову еще ниже.
— Пальнул пару раз в окно… Ну, или три раза. В сторону неба… Естественный выход энергии. Никто не пострадал. Больше такого, естественно, не повторится.
— Насчет того, что никто не пострадал, не торопитесь с выводами. Любое наше действие имеет последствия. Даже если вот я сейчас очки тряпочкой протру, что-то в этом мире будет по-другому. Не совсем так, как если не протру. Эффект бабочки по Брэдбери. А уж такой выход отрицательной энергии, как пальба из окна посреди белого дня, может породить массу плохих или хороших… Закономерности. Впрочем, меня занесло не туда. Сел на любимого конька, как говорится. Так что, Геннадий Сергеевич, берете шефство над хрупким состоянием вашего приятеля?
— Беру! — с готовностью выпалил Усач.
Закономерность (Соска)
Только с конвейера завода резиновых изделий, что в провинции Сю Нянь Тю, на юго-западе Китайской Народной Республики, сходит в день до двухсот тысяч детских сосок. Соски неудобные, поступали даже жалобы, что при интенсивном использовании пустышка соскакивает с пластмассового основания…
Промороженный населенный пункт средней полосы России. Черт-те где. Например, в дальнем Подмосковье. Тысяч на сто жителей. Или на двести.
Выходной. Или, скажем, среда. Пустынно, холодно, неинтересно. Через весь город летит обертка от шоколадного батончика. Их разлюбили. Бомж отдирает примерзшую пивную бутылку. Сдаст. Качели наполовину в снегу. Не будут скрипеть до весны. На горке тускло поблескивает ледяная дорожка. Небо серое с бледно-розовым отливом, снег сизый, тени непомерно длинные.
В горящем окне одной из стандартных многоэтажек, уже погрузившихся в сумерки, на восьмом или седьмом этаже молодая мама кормит кашей малыша. Мальчика или девочку.
— Сю-сю-сю… Ню-ню-ню… Сю-нянь-тю… Машенька вырастет большая-пребольшая и попадет на «Фабрику звезд»!
Машенька капризничает, отпихивает ложку, плюется кашей. Каша валится на слюнявчик. На нем затейливо, с цветочками: «Стать большим: стать клиентом СКБ-банка!» СКБ-банк весь заляпан кашей, юпитеры Машеньке скорее всего не светят.
Машенькиной маме это все надоедает, она вытирает малышке губы и дает соску. Девочка тут же успокаивается, и глазки ее почти сразу начинают закрываться.
Родительница решает воспользоваться моментом, чтобы вымыть посуду. Машенька посасывает китайскую соску и уже начинает клевать носом.
Вдруг воздух разрывается от грохота. Где-то совсем рядом то ли разом лопнули три шины, то ли мальчишки взорвали петарды, а может быть, какой-нибудь полоумный пальнул из пистолета в окно.
Машенька вздрагивает и широко раскрывает рот, чтобы разразиться громким плачем. Соска вываливается из ее рта и бесконечно медленно падает на пол.
Падение пластикового изделия доится секунду, максимум две.
Ничего особенного, подумаешь, упала на пол пустышка.
Вполне закономерно, однако, что вследствие этого в мире произойдет много чего нового. Одни события повлекут за собой другие, мир изменит свой ход, так как ход его как раз и обусловлен взаимодействием всех этих событий.
В числе прочих, упавшая соска повлечет за собой большую трагедию в городке Сан-Пауло-да-Сильва на севере Бразилии в двадцати часах лету на «боинге» от промороженного российского городка. В самой гуще изнывающего от жары людского муравейника рухнет недавно отстроенный современный супермаркет, с паркингом и развлекательной зоной. Супермаркет похоронит под обломками десятки невиновных покупателей. Среди погибших, по роковой случайности, окажется Хулио Фернандес, известный по роли мыльного Хосе в одном из популярных сериалов. Не повезло.
Никому и в голову не придет обвинять в трагедии Машеньку, выплюнувшую от испуга соску.
Кстати, более тридцати человек с травмами различной степени тяжести все-таки удастся спасти.
«Тук!» — соска подскочила на полу и крутанулась вокруг своей оси.
Молодая мама нагнулась, подняла. О Бразилии она в этот момент не думала, а о существовании городка Сан-Пауло-да-Сильва узнала только через два с половиной года из вечерних новостей, когда диктор грустным голосом поведал о трагедии. Откуда ей было знать, что ее дочь только что обрекла на смерть почти сотню улыбчивых бразильцев?
В эти же секунды шестеренки запущенной соской мировой революции сделали по первому щелчку. Вполне возможно, что чей-нибудь картавый голос вкрадчиво через океан: «В следующую среду мы наконец подпишем этот проклятый контракт с русскими, и я прилечу к тебе. Познакомишь с отцом и… И распишемся! У вас там не слишком жарко?» …И чье-то сердечко в ответ радостно замерло.
Не менее возможно, что совсем в другом месте грузный деятель искусств дыхнул в молоденькое ушко перегаром и уверенно полез под юбку, цепляясь за чулки печаткой с холодным камнем.
— Не момент ломаться, кролик. Эта передача будет твоей. Вот только…
А еще кто-то смял жестяную банку из-под растворимого бразильского кофе, кто-то в сердцах пнул по окаменевшему колесу оранжевой «Нивы» и матернулся, кто-то, вытирая платком пот, раздраженно бросил: «Ну так придумайте что-нибудь! Угрожайте! Спалите ему к черту дом, он сорвет нам заказ на супермаркет!», — а кто-то, не совсем счастливый, вывел на чистом листе: «Закономерность» и долго смотрел на слово, думая о своем.
А где-нибудь на северном полюсе в эти же самые мгновения с многокилометровым раскатистым треском от материка отошла очередная льдина. Мировое потепление. Возможно вполне.
Возможно, в многоэтажке напротив стоит, упершись лбом в холодное стекло, десятиклассница Лена. Или Даша. Лоб пылает. Даша беременна и должна сказать об этом маме. Сегодня. Сейчас. Сейчас или никогда. Никогда?
Мать сидит сзади и ждет. Смотрит дочери в затылок. А дочь решается. Половина пути уже пройдена, Даша уже выдавила из себя: «Мама, я должна тебе кое-что сказать. Очень важное…»
Фраза висит в воздухе. Осталось всего два слова.
Мать смотрит дочери на затылок и ни о чем не догадывается. Из соседней комнаты доносится рекламная заставка. Вот-вот начнется очередная серия бразильского сериала. Мать на нем помешана. Решается судьба Хосе, эту серию нельзя пропустить ни в коем случае!
«Всего два слова… — думает Даша. — Что сейчас начнется… А внизу ждет Валерка. Теплый, честный, мой».
Даша смотрит на мозаику зажженных окон многоэтажки напротив, пытается найти в ней закономерность. В одном из окон сидит пара, держатся за руки и смотрят друг на друга. А в другом женщина кормит ребенка.
Вот и я буду так же кормить… Я — беременна или беременная? Училка по русскому поставила бы двойку. Кто же мне говорил, что она взяла на дом работу, собирает обувные щетки? Очень неудобные щетки… Дашка, о чем ты?!!
А бомж внизу возится с замерзшей бутылкой, а женщина дала ребенку соску, а затылок от взгляда матери чешется нестерпимо.
