Марат Кабиров - Имя твоего ангела
И в тот день он вернулся, соскучившись. Но сразу на квартиру не пошел. Ему должны были выделить комнату в общаге, вот и решил посмотреть до темноты. Если получит ключ, проведет с ней ночь и завтра же переедет. Что ни говори, а иметь свою комнату хорошо! А если не захочет прерывать с ней отношения, будет иногда захаживать к ней, оставаться ночевать. Думал все сделать быстро, только посмотреть комнату и пойти домой. Но вышло все не так. Комендант дал ключи. Комната была очень хорошая. С одной стороны вроде нет и ничего лишнего. Комната как комната. Но она была своя! Пусть маленький, но свой угол. А это значит, что начинаешь жить собственной жизнью. Оставил сумку в комнате и вышел в коридор.
Комендант, улыбнувшись, подмигнул ему:
– Завтра у меня выходной. Да и ты на отдых вернулся. Может, обмоем?
У парня такого желания не было. Но и отказать было неудобно.
– Вот перееду, и обмоем хорошенько.
– Это само собой. Но у меня настроение такое, что выпить хочется сегодня. Поэтому мы комнату смочим вдвоем пока.
– Ну, ладно, схожу в магазин.
– Нет, ты не понял. Водка есть и у меня, кроме того, есть и о чем поговорить.
Они снова вернулись в комнату. Комендант позвонил кому-то по сотовому телефону, вскоре принесли бутылку водки и закуску.
– Я слышал, что ты хороший сварщик…- сказал комендант, когда выпили по второй. – Если говорит народ, то он говорит правду.
А я нуждаюсь в хорошем сварщике.
Парень, конечно, с ним соглашался. Когда они обговорили свои дела, выпили еще по рюмке, и комендант ушел. Оказывается, ему надо было на квартире поменять трубы. Работы на два-три дня.
Естественно, бесплатно. Но для парня, имевшего комнату, деньги сейчас были не главное. Он был рад. Убрав со стола, пошел на квартиру. После посиделок с комендантом, у него разыгрался аппетит, зайдя в кафе, по дороге выпил еще сто грамм, а потом в супермаркете, что возле квартиры, купил гостинцев. Накупил очень много и только радовался этому. Что ни говори, а хозяйке квартиры он был очень благодарен. В самое трудное время она стала его большой поддержкой. Сегодняшний вечер надо превратить в праздник.
Накроют стол. Пусть он напоминает свадебный.
Вдохновенный он поднялся по лестнице. Нажал на звонок. Но никто не открыл дверь. Он попробовал открыть ее сам. Дверь была открыта. Он уже привык к странностям Севера, поэтому не придал этому значения. Здесь не придавали большого значения тому, чтобы закрывать двери на ключ. Она может быть как закрытой, так и открытой. Но в нее не войдет ни один вор. Таковы здесь правила.
Поставив у двери сумки, снял обувь. Закрыл дверь. Сейчас женщина, услышав его голос, выскочит и бросится ему в объятия. А для того, что будет происходить потом, надо было закрыть дверь.
Парень улыбнулся.
– Тук-тук-тук. Добрый вечер, дорогие товарищи!
Он сказал громко. Если бы кто-нибудь был дома, услышал бы обязательно. Еще раз повторил. Никто не отвечал. Удивленный, он шагнул в комнату.
На кровати лежала хозяйка с каким-то мужчиной. Они были совершенно голые. «И что я пришел сюда, дурак, – подумал он. – Чего я хожу здесь, у меня же есть своя комната. По графику он должен был вернуться только на следующий день. И как я про это забыл?!» Боль и горечь в душе вдруг сменились удивлением. И женщина, и мужчина лежали без движения. Вдруг он увидел скатившуюся на пол по белой простыне кровь.
Их кто-то убил. Убил недавно. Он вскрикнул! И, желая удостовериться в правильности своих мыслей, потянулся к пистолету, лежавшему на полу возле его ног. Пистолет был еще теплым. Он не хотел верить, что пушка настоящая. Возможно, игрушечный. Им нельзя убить людей. Может, и женщина с мужчиной на кровати вовсе не мертвы. Они просто во что-то играли и сейчас лежат, притворившись. Может, и вправду так. Он с трудом подошел к ним.
Но, увидев на их груди следы от пули, поверил в то, что произошло.
Захотел крикнуть, но пропал голос. Он стоял посередине комнаты в оцепенении.
Лишь только тогда, когда в комнату ворвались люди и повалили его на пол, понял, в какую ситуацию он попал. Но он не был виноват.
Он не был убийцей.
Однако на суде свою невиновность доказать не сумел. Его осудили на пятнадцать лет. Сейчас он понимает, что, хотя он и не убивал, все же безгрешным не был. Путь свой он начал с греха, а такой путь не может привести ни к чему хорошему. Грех. Пока был на свободе, даже во сне он не сталкивался с этим словом. Лишь иногда дедушка или мать вспоминали про грех. Но парень не придавал этому значения. У него в одно ухо влетало, а из другого вылетало. Не был он высокого мнения и о религии. Лишь в тюрьме он стал задумываться о вечных истинах.
Убийц обычно представляют жестокими, бессердечными людьми. Но это неверно. Они, как все, состоят из плохих и хороших качеств, ненавидят, любят, удивляются, радуются, восхищаются и брезгуют. Они обычные люди. Лишь в какие-то мгновения жизни верх у них взяли не те черты характера. Среди них есть и искренне раскаявшиеся в своих грехах, и те, кто отрекся и от Бога, и от Сатаны.
Всякие люди есть среди них. В тюрьме, конечно, нет условий для проявления добрых чувств. Здесь побеждает сила и злость. Это зона преступников. Даже неплохие в душе люди вынуждены скрывать это от других.
Человечность здесь воспринимается как слабохарактерность. Но и тюрьма не без добрых людей. И многих заключенных здесь волнует один вопрос: «Почему так произошло?» Это и толкает их на путь религии. Конечно, для этого есть причины.
Они стараются освободиться от пут тюрьмы, хоть на время отойти от этой реальности, почувствовать себя полноправным человеком на Земле. Человеческое дитя всегда нуждается в понимании и теплоте. Но в тюрьме этого нет, да и искать нечего. Это проявление малодушия.
Но поиски всего этого у Бога – потребность, заложенная от природы.
К ним приходили духовные служители, представители разных религий: баптисты, иудеи, православные. Только муллы почему-то не появлялись.
Естественно, больше приходило православных. Эта религия считается как бы официальной. К ней потянулся и Михаил. К тому же и поп, пришедший на зону, был очень хорошим человеком. В жизни он успел повидать всякое, умел найти подход к каждому. После общения с ним в душу вселялась какая-то теплота, надежда на будущее. Михаил тогда еще жил под своим именем. Он верил, что все попы – святые люди, верил в это всей душой. И каноны религии, и сам поп показались ему близкими. По мере приближения к ним душа его находила успокоение. «И почему все наши не переняли христианскую религию? Такая она светлая! Почему не придерживается ее вся страна?»- думал он.
Только выйдя из тюрьмы и устроившись в церкви, понял, как он ошибался. На свободе он мало встретил попов, похожих на того, что приходил в тюрьму. И понял главное, духовные служители, как и другие люди, состоят из положительных и отрицательных качеств. Как другие, они врут, воруют, ругаются, делают друг другу гадости… И они обычные люди. Только в определенные моменты жизни сверкают красивым боком. Но понятие этого не прибавило легкости. Были бы они все святы душой.
Церковь отрезала все пути возвращения домой. При виде него у матери бы сердце разорвалось. «Кто мой сын?! – сказала бы она, проливая горькие слезы проклятия. – Тюремщик, поп!» Даже если простит его пребывание в тюрьме и даже убийство человека, но то, что он стал попом, не простит никогда.
Ему нелегко было знать это. Казалось, что его сердце вырезали каленым кинжалом. Он совершил непоправимый грех. Он сам вонзил в свое сердце кинжал, который не дает ему ни умереть, ни жить спокойно.
«Мой сын – тюремщик и поп! – повторил про себя Михаил. – А сноха иноверка!» Ему даже показалось, что он слышит голос отца:
«Мать, поди-ка, накорми кур. Настало время поговорить с сыном».
Этот голос он услышал очень четко. И удивился. Какое-то время еще прислушивался: не услышит ли еще. Но голоса отца уже не было.
Услышал он только женские голоса. В коридоре раздался пронзительный женский крик. В мгновение исчезли все мысли Михаила. Он вскочил. Кто-то звал на помощь.
***В комнате Халиль опять потянулся к телефону. Он не работал. В сердцах он бросил телефон на кровать. В России всегда так, здесь ни во что нельзя верить до конца. Здесь всегда нужно быть начеку и все предугадывать наперед. Он, чувствуя себя американцем, иногда забывает об этом. И вот ни ждал, ни гадал и попал в неприятную историю. За последние два-три дня его обманули как никогда. Его обманул татарин, которого он встретил на улице Нью-Йорка – раз, телефон не работает – два. И вместо того, чтобы, вернувшись в Россию, побывать в родных краях, он оказался на забытом богом острове – три. И совершенно не знает, как выйти из этого положения – четыре. Черт возьми!
Ведь если уж доехал до сюда, то до Казани – рукой подать.
