KnigaRead.com/

Джулиан Барнс - Love etc

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джулиан Барнс, "Love etc" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Спустя несколько дней я нахожу свои пилюли под какой-то банкой Клинекса. Как они туда попали? Думаю расстройство мозга. Проходит еще пара месяцев, другое воскресное утро, опять я не могу найти свои пилюли и как и в первый раз я начинаю понимать, что действительно сильно рискую. Стюарт уже встал и занимается на своем степ-тренажере, я просто набрасываюсь на него и кричу: «Стюарт, это ты спрятал эти чертовы пилюли?», а он само спокойствие, сама рассудительность, он клянется, что и не притрагивался и просто продолжает заниматься дальше – шаг сюда, шаг обратно. Потом он начинает мерить пульс, и тут я просто взрываюсь. Я сталкиваю его с тренажера и босиком в одном халате спускаюсь вниз, сажусь в машину и гоню через весь город в аптеку. Меня обслуживает все тот же продавец и он приподнимает бровь так, словно хочет сказать – леди, сделайте же что-то со своей жизнью. Что я и делаю и возвращаюсь к таблеткам. К тем, что принимают регулярно, к вечным таблеткам.


Мадам Уатт: quelle insolence[71]!

11. Птица– шалашник

Стюарт: Джиллиан рассказала мне строго по секрету, что у Оливера случился небольшой срыв после смерти его отца. Я сказал: «Но он же ненавидел своего отца. Все время его поносил». Джиллиан ответила: «Я знаю».

Я долго думал над этим. У мадам Уатт на это есть объяснение, местами сложное. Я предложил ей куда более простое: Оливер лжец. Всегда им был. Так что, может быть он на самом деле не ненавидел своего отца, а только притворялся, что ненавидит, чтобы ему сочувствовали. Может быть, он на самом деле любил его, так что, когда он умер, Оливер почувствовал не только горе, но и вину за то, что смешивал его с грязью все эти годы, и чувство вины спровоцировало срыв. Как вам такое объяснение?

Помните, что сказала Джиллиан, когда я пришел к ним на ужин? «Оливер, ты всегда все напутаешь». Это слова женщины, которая видит его насквозь. Он считает, что говорить правду – мещанство. Он считает, что лгать – очень романтично. Пора подрасти, Оливер.


Терри: Он ведь так и не показал фотографию? Как вы считаете – судебная повестка поможет?


Стюарт: И уж если мы вносим ясность: Терри. Я был женат на Терри пять лет. Мы ладили. Просто не сложилось. Я не обижал ее и ничего такого. Я не изменял ей. Спешу добавить, она мне тоже. У нее была небольшая проблема с … предыдущими отношениями, но это все. Мы ладили. Просто не сложилось.


Терри: Понимаете, больше всего мне в Стюарте не нравится эта его чертова рассудительность. Сначала он производит впечатление нормального, приятного парня. И все хорошо, пока это так. Он говорит с тобой прямо, он честен – до тех пор пока сам не перестает замечать, что становится нечестен. Так что еще? Я не знаю, можно ли сказать, что он типичный британец, так что я не хочу обобщать до целой нации. Но он едва ли не самый скрытный парень, кого я когда-либо встречала. Я имею ввиду эмоционально. Просишь его сказать, что он хочет, а он смотрит на тебя так, словно это какое-то новомодное чудачество. Просишь его сказать, что он ждет от наших отношений, а у него такое лицо, словно ты сказала что-то неприличное.

Ну вот. К примеру. Фотография. Мне нужны деньги. Стюарт говорит – возьми полтинник в моем бумажнике. Оттуда выпадает фотография, я смотрю на нее, я говорю: «Стюарт, это кто?» Он: «А, это Джиллиан». Первая жена. Ну да, конечно, почему бы нет и все такое. В бумажнике, а мы уже два или три года как женаты, ну что ж – почему бы нет? Я никогда не видела ее фотографий раньше, но что ж такого– разве это обязательно? «Стюарт, ты хочешь мне что-нибудь рассказать об этом?» – спрашиваю я.

– Нет, – говорит он.

– Точно? – говорю я.

– Точно, – говорит он, – Я хочу сказать, что это Джиллиан.

Он забирает фото и кладет его обратно в бумажник. Естественно я записалась на прием к психоаналитику.

Мы продержались минут восемнадцать. Я объясняю, что главная проблема со Стюартом в том, что он не хочет говорить о наших проблемах. Стюарт говорит: «Это потому, что у нас нет никаких проблем». Я говорю: «Вот видите?»

Так мы препираемся некоторое время. Потом я говорю: «Покажи фотографию». Стюарт говорит: «У меня ее нет». Я говорю: «Но ты же носил ее с собой каждый день все время пока мы женаты». Я конечно не знаю наверняка, но он не отрицает.

– А сегодня у меня ее нет.

Я поворачиваюсь к психоаналитику. Она а.) женщина б.) самый уравновешенный человек на свете и как раз поэтому в.) я выбрала ее для того, чтобы она помогла Стюарту немного приоткрыться. И я говорю ей: "Мой муж таскает с собой в бумажнике фотографию своей первой жены. Это цветная фотография, немного не в фокусе, думаю, снято откуда-то сверху и сбоку, телеобъективом. На ней его жена, его бывшая жена, у нее испуганный вид, на лице кровь, словно ее избили, на руках ребенок. Честно говоря, когда я увидела ее, я решила, что это беженка из зоны конфликта или что-то в этом роде. Но это просто его бывшая жена, заплаканная, кровь на лице, вот так. И он носит эту фотографию с собой. И так все время пока мы вместе.

Последовала долгая пауза. Наконец доктор Харрис, которая оставалась совершенно нейтральной, не выносила никаких решений в течение почти шестнадцати минут, говорит: «Стюарт, вы не хотите рассказать об этом?»

И Стюарт отвечает, в самой своей вызывающей манере: «Нет, не хочу». Потом он встает и уходит.

– Что вы на это скажете? – спрашиваю я.

Психоаналитик объясняет, что по правилам оба партнера должны присутствовать, когда она высказывает свое мнение или вносит предложения. Все, что я хочу услышать, это ее мнение, черт побери, просто мнение, но даже этого не могу получить.

Так что я ухожу, и меня ничуть не удивляет, что Стюарт ждет меня в машине и отвозит домой, по дороге мы обсуждаем дела в ресторане. Как будто то, что случилось, оставляет его равнодушным. Думаю, в чем-то так оно и есть. Он просто хотел уйти.

В тот же день, чуть позже, я предпринимаю последнюю попытку. Я говорю: «Стюарт, это ты ее ударил?»

А он отвечает: «Нет».

Я ему верю. Я хочу сказать, это очень важно. Я абсолютно доверяю ему. Я просто не знаю его. Что у него внутри? У нас было бы все прекрасно, если бы мне не приходилось задавать себе этот вопрос.


Оливер: Помните Миссис Дайр? Моя консьержка и Церберша из служившего мне насестом дома 55 – через дорогу от дома новоиспеченной четы Хьюзов (до чего мне ненавистно это множественное число). В садике перед домом росла переболевшая араукария, а калитка шаталась и поскрипывала. Я хотел починить ее, но миссис Дайр заявила, что с калиткой все в порядке. Но не со мной. Я страдал и она ухаживала за мной. Страницы ее собственной жизни к тому времени замело время, ее голова держалась на позвоночнике подобно тому, как поникший цветок подсолнечника свешивается со своего стебля, ее седые волосы вновь стали песочного цвета. Бывало я с грустной нежностью смотрел на ее успевшую появиться тонзуру – розоватую проплешину в румяной корочке.

Внезапный страх: а вдруг она умерла, а вдруг там уже живет какая-нибудь молодая пара, они перекрасили ее желтую дверь, повесили на окна веселенькие жалюзи и подстригли араукарию так, чтобы было куда припарковать просторный семейный фургончик? Ну пожалуйста, пусть она все еще живет там, миссис Дайр. Смерть тех, кого мы знали лишь вскользь, трогает струны души иначе: скорее слышится челеста, чем тяжелый трубный зов, и все же это неоспоримая отметина предательства безжалостного времени. Смерть тех, кто нам близок, относится к «фактам жизни», которые так обожают Гадающие На Кофейной Гуще. Тогда как смерть тех, кто лишь едва коснулся партитуры нашей жизни, заставляет испустить болотный пузырек тлена.

Молю Бога, чтобы миссис Дайр оказалась еще жива. Пусть ее араукария зеленеет будто лавр, а подсолнечная головка гелиотропно повернется в тот миг, когда рука Оливера коснется прерывистого звонка у ее дверей.


Джиллиан: «Интересно, кто здесь раньше жил?» – сказала Софи.

«Разные люди», – вот все, что я смогла придумать в ответ.

«Интересно, что с ними стало?» – добавила она. Это не было вопросом, не более чем то, что она сказала перед этим, но я почувствовала что должна защищаться. И еще я почувствовала, что мне не хватает Стюарта: он бы нашел нужный ответ. В конце концов это он затеял все это. Это он виноват в том, что мы оказались в таком положении.

Нет, это мы виноваты в том, что оказались в таком положении.

Нет, это я сама виновата в том, что мы оказались в таком положении.

Есть способ справиться с таким состоянием – выйти на улицу, взглянуть вверх, потом посмотреть вниз. Вы представляете себе, что это за улица: сотня или около того домов, по пятьдесят с каждой стороны, соединенные в блок из двадцати пяти домов, поздний викторианский стиль, все похожи друг на друга. Высокие узкие плановой постройки дома из обычного лондонского желто-серого кирпича. Полуподвал, три этажа, на каждой лестничной площадке еще по комнатке. Крошечный садик перед домом, задний двор в тридцать футов. Я говорю себе, что это лишь один из сотни похожих друг на друга домов на этой улице, один из тысячи в нашем районе, один из ста тысяч или вроде того домов в Лондоне. Так что разве номер на дверях имеет значение? Ванная и кухня теперь выглядят по-другому, внутренняя отделка поменялась, я устрою студию не на третьем этаже, как раньше, а на втором, так что все будет иначе, а если что-то будет напоминать мне о том, что было десять лет назад, я возьмусь за кисть. Благодаря девочкам дом ощущается по-новому. И мне кажется завести кота неплохая мысль. Все, что новое – хорошая мысль. Если вы хотите сказать, что я ухожу от прошлого, то возможно это и так. Но, по крайней мере, я знаю, что делаю. Во всяком случае, это то, как начинает жить каждый. Разве не так все живут? Избегать чего-то, уходить от чего-то, держаться подальше от некоторых тем. Это нормально, это по-взрослому, это единственный способ жить, если полно дел, если есть работа, есть дети. Если ты молод, или если у тебя нет работы, или если ты богат, если у тебя есть время, или деньги, или и то, и другое, тогда ты можешь позволить себе – как же это называется? – конфронтацию – изучать каждый аспект ваших отношений, задаваться вопросом – «а почему я поступаю именно так». Но большинство людей просто живет как получается. Я не расспрашиваю Оливера о его проектах и не спрашиваю какое у него настроение. В свою очередь он не спрашивает, что чувствую я – устала, растеряна, измотана или что-то еще. Хотя может он не спрашивает потому, что это не приходит ему в голову.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*