Борис Иванов - Сборник "Иванов, Щербатых. 34-й мир"
Капитан Вартанян твердым шагом дошел до дверей своего кабинета, запер их за собой, снял форменную фуражку, повесил на табельный крюк и только тогда позволил себе обтереть покрывший лицо и шею мелкий, бисерный пот безупречно чистым платком.
Платок он бросил в корзину утилизатора, подошел к капитанскому сейфу, отпер главную (большую) дверцу, потом – соответствующим числом поворотов и оттяжек – малую. В открывшуюся стальную полость – щель аккуратно забросил свою лицензию – сегодня его даже не попросили достать ее из внутреннего кармана, а ведь могла она и полететь ему в физиономию, разорванная на столько кусков, на сколько хватило бы зла у Федерального Следователя – и ни один апелляционный суд не аннулировал бы этот поступок чиновника такого ранга... Капитан Акоп запер эту малую дверцу на сколько положено щелчков и оборотов и открыл другую – рядом. Оттуда извлек поднос со стройной бутылкой, на этикетке которой сиял дорогой его сердцу Арарат – такой, каким он был до Алазанской катастрофы... Поднос украшал строгого хрусталя набор стопок, наряду с ними – регулярно сменяемый, тончайшими ломтиками нарезанный лимон и серебряное блюдечко с сахарной пудрой. Старый Акоп чуть приспустил галстук, выпил, закусил, привел содержимое сейфа в порядок, запер малые и большие дверцы и надавил клавишу интеркома.
Дождавшись, пока сэконд соблаговолит ему ответить, он коротко приказал передать на ближайшие двадцать четыре часа в распоряжение Объединенной Следственной Группы его – капитана Вартаняна – персональный планетарный шаттл.
И лишился его навеки.
3
ЛЕС НАКАНУНЕ
Голубой с белым, больше похожий на спортивный самолетик, чем на космический аппарат мини-шаттл словно и не думал двигаться – намертво завис над бездонной, сине-голубой пропастью, и, казалось совсем невероятным, что вот эти – терракотового отлива, полускрытые облаками извивы – эти высочайшие горные хребты и в бездну уходящие ущелья планеты не так уж и давно известные роду людскому, а там – в коричневатой тьме – глубокая ласковая лазурь еще покрытого теплой, влажной ночью Побережья – все это может быть чем-то иным, а не лишь прибежищем для жаждущей отдыха и покоя души.
Но там – внизу шла война. Не знающая отдыха и пощады. Целились из зарослей в изукрашенную маскировкой броню транспортеров партизанские базуки, шарили с вертолетов, выискивая в «зеленке» свои цели стволы крупнокалиберных пулеметов, тихо высыхал на свежеизготовленных стрелах, несущий мучительную смерть яд... И перекошенным многоугольником вонзался в истерзанную плоть Планеты Периметр. Невидимый еще с такой высоты, скрытый еще, быть может, за горизонтом, но столь же реальный и непреложный, как предстоящий восход Звезды.
Кораблик шел без пилота – в надежном автоматическом режиме, и никто не мешал его единственным двоим пассажирам высказать друг другу то, что они друг о друге думают.
– Мне не нравится, капитан Дель Рэй... – сказал Кай, рассматривая предутреннюю планету за иллюминатором. – Мне не нравится ваша самодеятельность. Я, конечно, не волен давать вам руководящие указания – но, как мне кажется, вправе был бы ожидать, что вы выполните мою дружескую просьбу...
– Вы извините меня, Следователь, – намертво застряли там со всеми этими идиотскими формальностями... А действовать сейчас надо оперативно: Охота пошла...
Кай выдержал паузу.
– По крайней мере, – продолжил капитан планетарной контрразведки, несколько сбавив обороты, – теперь я уверен, что мы прилетели в Колонию на одном кораблике с убийцей Посла...
– И мистера Джакомо Сфорца... – меланхолично добавил Федеральный Следователь. – А может, и еще кого... И еще теперь вы уверены, что ваш приятель Мацумото – вы ведь сохранили с ним приятельские отношения, после того, как вкатили ему производное диобеина? – так вот, вы теперь уверены, что это не он устранил с нашего с вами жизненного пути помянутого только что мистера Сфорца. Это – позитивная информация, капитан. Но огорчает меня, главным образом, ваш неосторожный поход в триста сороковую...
– Если подходить к делу формально, – слегка напрягая голос Гвидо почему-то – он сам не смог бы точно объяснить почему – капитан контрразведки силился оторвать взгляд Федерального Следователя от лениво вырастающего за стеклом иллюминатора, рельефа Планеты, – так вот, если подходить к делу формально, то вы попросили меня не соваться в это заповедное место в одиночку. Не более того. Именно так я и поступил...
– Ну да – вы доверили провести разведку боем вашему, да и моему, впрочем э... коллеге. Только и всего. И каков результат? Бедняга госпитализирован, по крайней мере, на сутки... В этом, конечно, есть своя положительная сторона... Но, скажу вам прямо, капитан Дель Рэй, я не поступил бы так на вашем месте...
– Когда он не появился оттуда через пять минут... И, потом, когда я услышал... эти... звуки... Я обнажил ствол и вошел в помещение сам. Ничего там не было... Каюта, подготовленная к сдаче администрации судна. Только Мицуи сидел на полу и нес... эту чушь...
– Еще там были картины, Гвидо. Довольно большие картины в ящиках. По предоставленной мне документации, в каюте во время перелета проживал некто Олбап Оссакип – миллионер, художник, коллекционер живописи и довольно примитивный шутник, на мой взгляд. Вез с собой еще массу всякого багажа. Но ни его, ни этих шмоток после вашего неосторожного к нему визита никто на борту найти не может...
– Ничего – никуда он не денется при высадке... Кстати, почему вы считаете его шутником?
– Почитайте внимательно как зовут нашего нового знакомого... Вы, надеюсь, интересовались живописью начала двадцатого века? И середины...
Кай развернул к собеседнику портативный дисплей.
– О, Господи, – раскусив глуповатый розыгрыш своего заочного партнера, воскликнул Гвидо, – всегда приходится иметь дело с претенциозными педерастами...
– Довольно опасными, замечу вам, капитан Дель Рэй. Довольно опасными... Вы ведь правильно заметили, что идет охота – причем самый опасный ее вид – охота на охотников. А вы вызвали огонь на себя.
Кай, наконец, повернулся лицом к собеседнику.
– Вас не удивляет, капитан Дель Рэй, что мы все еще живы? И выключите эту штуку, – он кивнул на надрывающийся динамик в спинке переднего кресла.
– Не могу, это «принудиловка». Прием. Повторяю, борт спускового модуля «Процион-ноль-ноль первый»... Прием.
– Периметр-три, Периметр-три!!! Борт Процион-ноль-ноль первый, отвечайте, мать вашу!!! Оглохли вчистую, что ли?
– Мы отвечаем вам, Периметр-три... В чем дело?
– Немедленно покидайте борт!! Вы слышите – немедленно!!! Ваш шаттл дает сигнал наведения...
– Черт, наш друг, кажется, подсунул нам на борт «пищалку»... – зло сказал Кай.
– Какую к хренам «пищалку»! – заорал Периметр-3. – Это у вас вирус такой – в софтвэре. Заставляет вашу электронику подманивать самонаводящийся «копперхэд»... Которым стрельнут из джунглей, как только вы войдете в зону действия... Это зеленые уроды выдумали... На них какой-то ублюдок в космонавигации работает... Вырубить сигнал можно только со всей навигационной системой вместе. Так тогда вы загремите и без «коппера»... Да что я тут распинаюсь, натягивайте шлемы и катапультируйтесь! И скорее, черт вас дери! Вы уже почти в зоне... Да – блоки связи повыключайте... А то вас по пеленгу – в упор крупнокалиберными в клочья разнесут... И автоматику вырубите на парашютах... Чем ниже вы их откроете...
Это сильно смахивало на конец.
Кай послушно выключил и пристегнул к поясу блок связи, рядом примостил переносной компьютер и откинулся в кресле – что еще надо для полного счастья сотруднику Федерального Управления, путешествующему по казенной надобности с целью расследования убийства особо важного лица?
– Прощайте, капитан Дель Рэй, – сказал он, опуская забрало легкого гермошлема и берясь за рукоять катапультирования.
– До свидания, – ответил, видимо более оптимистично настроенный Гвидо и тоже положил руку на красную рукоять.
Сам момент катапультирования, как и всякое резкое изменение судьбы, плохо отложился в памяти Федерального Следователя. Просто проплыли в памяти стихи, которые он пытался выучить, когда хотел осилить чужой язык на Святой Анне...
Самолетик жестяной
Кувыркается со мной...
......
Не успею, не смогу,
Не увижу на бегу
Предпоследнюю весну
Предвесеннюю тайгу...* [1]
Он отсоединил и бросил во вращающееся вокруг него пространство модуль автоматического открытия купола. Вцепился в кольцо ручного включения. Мини-стабилизаторы сделали свое дело – кресло прекратило свое вращение, и Кай летел теперь по крайней мере не вниз головой.
Вообще, если бы не свист ветра, то состояние его можно было бы назвать полным покоем. Величественный и грандиозный Лес надвигался снизу. На глазах теряло темную глубину, превращаясь в голубой шелковый полог небо чужого мира...
