Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 6, 2002

от города этого в сонной дремоте
от скошенной за день травы
от роз насилующих сознание
своей безусловной красотой
и сладкими пряными запахами
от кромки моря на горизонте
на которой паромы замирают как чайки
от часов отбивающих каждый час
мелодией назойливо доброй
от солнца палящего и снова от моря
от брусчатки на которой остались
следы крови когда упал
с велосипеда и разодрал коленку
от лопухов которыми заросли канавы
от походов в лавку рано утром за молоком
и свежей выпечкой
от комнаты где писал стихи
и спал беспокойно
расстаюсь словно зачеркиваю все
разом вычеркиваю из жизни
прожитой вдруг этим летом
быстро и внезапно словно сгорая
и чувствуя страшный запах этого горенья

Так написано на мраморной плите на Армянском кладбище,
в самом низу, точнее, не так — «Эдуард Акопов, архитектор».
Вот теперь правильно. Когда я пытаюсь рассказать, что он построил,
то показываю на большой дом в начале Суворовского бульвара
и на такой же у площади Маяковского. Мои собеседники морщат лоб
и делают вид, что вспоминают, хотя на самом деле
не хотят показать своего равнодушия — обычные жилые дома.
Я начинаю сразу смущаться и оправдываться, —
мол, тогда нельзя было допускать никаких излишеств,
зато внутри у квартир хорошая планировка…
«Да-да», — отвечают они и переводят разговор на другую тему.
Дома Эдик ходил всегда в полосатой пижаме и много курил,
поэтому его заставляли курить в своей комнате,
дверь в которую всегда была закрыта.
У него было много одежды:
раз в месяц он перешивал какой-нибудь старый костюм,
то зауживая его в талии, становясь в нем похожим на балерину,
то делая огромные лацканы, как у бабочки или майского жука.
Он был невысокого роста и поэтому ходил в туфлях на каблуках,
искусственные большие зубы делали его лицо похожим на лошадиное,
когда он выходил на улицу, на него всегда оглядывались прохожие,
наверно, так в его представлении должен был выглядеть щеголь,
доживший до наших дней со времени нэпа.
Как балерина, кругами он ходил по Пионерским прудам,
куря сигареты с мундштуком и украшая длинные пальцы
фамильными кольцами с бриллиантами.
На его детской фотографии, которая у меня сохранилась,
Эдик похож на маленькую куклу в девичьем бархатном платьице,
с завитыми локонами и медведем в руках.
Умер он в больнице от воспаления легких потому, что лежал
в больничном коридоре и своим куревом мешал другим больным,
а его фамильные драгоценности и квартиру захватила
фиктивная жена, правда, потом она долго на него ругалась,
потому что какого-то одного важного бриллиантового кольца
среди его рухляди все же не нашла.

ни золото ахейские шелка
ни благовония и розовое масло…
все это больше домыслы и слухи
преувеличенные простолюдинами
и позже их потомством
что значат эти камни и стекло
пусть даже алое как кровь
и цвета вишни
ну сердолики и накладки
чеканные на сбрую
однако начитавшись птолемея
или чуть более сдержанного лукиана
кому-нибудь и впрямь может показаться
что вся история всегда и происходит
вокруг сокровищ трои эфемерных
какого-нибудь золота ахейцев
и невыразительных александрийских кладов
что ради них
цари идут на смерть и гибнут войны
чтбо войны
царства исчезают следом
а те твердят свое сводя людские подвиги
к борьбе из-за сокровищ жалких

я протянул ему руку а он в ответ свою
в асбестовой перчатке боясь обжечься…
а вчера вдруг приснился трифонов
стоит в саду здоровается так вежливо
ну как спрашиваю вам здесь работается
временами отвечает и улыбается загадочно…
а до этого когда ездил где-то по германии
вдруг увидел себя лежащим в гробу
прямо перед печкой крематория
рядом другие жмурики лежат все спокойны вроде
вдруг подходят мордовороты ну типичные такие
из морга с огромными клещами
понимаю что собираются меня резать
эй кричу что это вы задумали чего это вдруг
а у нас такая вот новая услуга отвечают
для удобства заказчиков и по-доброму улыбаются
потом оказалось что когда тела сжигают
они в печке иногда на попа встают
потому что сухожилия напрягаются
ну я возмутился встал из гроба
и ушел домой позже выяснилось
что мне надо было срочно делать операцию…
а мне приснился президент
и вроде он мой отец а матери как бы и нету
сидит на кухне сразу после переезда
в одной открытой майке и штанах
и я кормлю его борщом потом он
как-то по-мужицки поправляет штаны
отряхивается и уходит… и чего это вдруг
так бывает нить жизненная
вдруг прерывается на мгновенье
все замолкают одновременно
может быть и действительно ангел пролетел
а может быть просто за полночь давно
и человек только вот-вот сидящий за столом
вдруг исчезает и лишь воздух колеблется
еще немного и розы за окном пахнут сильнее
и небо становится светлым а кроны деревьев
шумят и вторит им то ли дальний шум моря
то ли назойливое пенье цикад
нунбе спрашивает а ты мне какой знак дашь
если что случится… вот у нас было…
и нет конца этим историям рассказанным на ночь
пока жизнь и возраст позволяют еще
смеяться и темноту эту ощущать
как продолжение жизни

Напоминание о лете — цветы в распахнутом окне,
и духота, журчание воды, круженье мошкары
над редкими зелеными кустами;
мы пьем портвейн, лежа в тени деревьев,
лениво переговариваемся, я чувствую, как муравей
ползет по коже, пытаюсь смахнуть и с удивлением вижу,
что это всего лишь струйка пота из-под руки,
потекшая к соску, когда я лежу, откинувшись назад,
с закрытыми глазами, ты щекочешь меня травинкой,
потом тебе становится скучно, и ты идешь в сельпо
за новой бутылкой портвейна.

в зеркало вижу свой оскал
лицо повернутое в полупрофиль
глаза скошенные и щеки впавшие
именно такой ракурс выбрал и художник
для своего автопортрета
матовая кожа светло-розового оттенка
волосы как будто немного золотятся
русая борода завивается
губы четко очерчены
и полны чувственности
я всматриваюсь в зеркало
бросая в него цепкий взгляд
желтоватые зубы обнажены в оскале
крупные и крепкие похожие на старую кость
скулы подчеркивают родство с татарами
кончики ушей по-волчьи заострены
волосы редки и зачесаны на пробор
грязное животное готовое скалиться
пахнущее несвежей кровью и мочой
легко могу представить себя в гробу
запудренным до желтизны
с ввалившимися щеками
и чахоточным румянцем
что же касается глаз то они должны быть открыты
пусть будут злыми и остекленевшими
как у чучела волка или собаки
выставленного на всеобщее обозрение
еще раз смотрю на себя в зеркало
в полупрофиль получается неплохо:
хищное выражение лица
и неудобная форма поворота головы