Мэри Шеффер - Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков
Одна картинка так и стоит в памяти. Две крохотные девчушки в нарядных розовых платьицах с накрахмаленными нижними юбками, в лаковых туфельках — мать их точно на бал собирала. Как же они, бедняжки, должно быть, мерзли по дороге через Ла-Манш.
Родителям полагалось привести детей к школе и там с ними попрощаться. А потом автобусы везли их на пирс. Корабли, только сейчас из Дюнкерка, еще раз пересекли канал, чтобы забрать детей. Времени организовать сопровождение не было. Погрузить на борт достаточное количество спасательных шлюпок и жилетов — тоже.
Тем утром мы сначала заехали в больницу. Илай попрощался с мамой. Ни слова не смог зать, только кивнул, сжав зубы. Джейн изо всех сил прижала его к себе, а затем мы с Элизабет пешком отвели его в школу. Я крепко его обнял — и потом не видел целых пять лет. Элизабет осталась у школы — вызвалась помочь подготовить детей к отъезду.
Я пошел обратно в больницу, к Джейн, и вдруг вспомнил слова маленького Илая. Ему было что-то около пяти, и мы с ним отправились к Ла-Курбье посмотреть, как заходят в порт рыбацкие лодки. На дороге валялся старый брезентовый башмак. Илай обошел его вдруг говорит: «Дедушка, этот ботинок очень одинокий». Я кивнул: да. Он еще посмотрел, мы пошли дальше. Немного погодя Илай сказал: «Дедушка, а вот я таким никогда не буду». Я спросил: «Каким?» А он ответил: «Одиноким внутри».
Я обрадовался: хоть немного порадую Джейн — и стал молиться, чтобы так все и оказалось для моего внука.
Изола хочет сама написать про то, что было в тот день в школе и чему она стала свидетельницей. Говорит, Вам будет интересно как писательнице. Элизабет дала Аделаиде Эдисон пощечину и выставила за дверь. Вы с мисс Эдисон не знакомы, и тут Вам повезло: она женщина выдающаяся, но общаться с ней можно лишь малыми дозами.
Изола сказала, что Вы думаете приехать на Гернси. Буду рад, если остановитесь у нас с Илаем.
Ваш Эбен Рамси
Джулиет — Изоле
Телеграмма
ЭЛИЗАБЕТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ДАЛА ПОЩЕЧИНУ АДЕЛАИДЕ ЭДИСОН? ЖАЛЬ, Я НЕ ВИДЕЛА. ЖАЖДУ ПОДРОБНОСТЕЙ. С ЛЮБОВЬЮ, ДЖУЛИЕТ
Изола — Джулиет
24 апреля 1946 года
Дорогая Джулиет!
Все верно. Залепила прямо по физиономии. Было здорово.
Мы тогда в школе св. Бриока готовили детей к отправке, автобусы скоро должны были отвезти их в порт. Родителей внутрь не пускали — слишком мало места и слишком много эмоций, лучше попрощаться снаружи. А то. знаете, заплачет один — и пошло-поехало.
Так что завязывали шнурки, утирали носы и вешали на шеи бирки с именами совершенно посторонние люди. Мы с Элизабет до прихода автобусов тоже застегивали детишкам пуговицы и играли с ними в разные игры.
Моя группа пыталась дотянуться языком до кончика носа, а Элизабет предложила своим игру, когда надо лежать неподвижно с невозмутимым лицом, — забыла, как называется. И явилась Аделаида Эдисон со своей унылой кружкой для пожертвований. Набожности хоть отбавляй, а соображения никакого.
Собрала детей в кружок и давай завывать над ними гимн «Когда ты брошен в бездну волн». Но фразы «Спаси, Господь, нас от штормов» ей показалось мало, и она принялась дополнительно просить Бога о том, чтобы ребятишек не взорвали. А еще наказала бедняжкам молиться о родителях каждый вечер — кто знает, что с ними сотворят злые немецкие захватчики? И конечно велела себя очень, очень хорошо вести, чтобы мама и папа, глядя на них с небес, ГОРДИЛИСЬ.
Она довела малышей до таких рыданий, что непонятно, как те не умерли! Я от потрясения застыла как статуя. Зато Элизабет, быстрая на язык как гадюка, жестко схватила Аделаиду за руку и приказала ЗАТКНУТЬСЯ.
Аделаида закричала:
— Пусти! Я несу Слово Божие!
Элизабет прожгла ее взглядом, который и дьявола превратил бы в камень, и врезала по щеке — со всей силы, у Аделаиды даже голова качнулась. Потом отволокла к выходу, вытолкала наружу и повернула ключ в замке. Аделаида колотилась в дверь, но никто ей не открыл. То есть вру — глупышка Дафна Пост кинулась было, но я схватила её за шиворот и остановила.
Из-за этой потасовки дети забыли о страхе и перестали плакать, а вскоре пришли автобусы. Потом мы с Элизабет стояли у дороги и махали вслед, пока колонна не скрылась из виду.
Но пощечина пощечиной, а надеюсь, что больше такого дня в моей жизни не будет. Несчастные, одинокие, потерянные малыши — хорошо, что у меня нет детей.
Спасибо, что рассказали о своей жизни. Очень грустно было узнать про Ваших родителей и квартиру на реке. Но я рада, что у Вас есть замечательные друзья — Софи, ее матушка. Сидни. Он, похоже, человек достойный — хоть и командир. Но это обычный недостаток для мужчины.
Кловис Фосси интересуется, нельзя ли нам получить копию Вашей статьи про кур, той, что выиграла премию. Хочет прочитать вслух на собрании клуба. Тогда она войдет в наши анналы, сели они у нас будут.
Я тоже хотела бы ее прочесть, ведь как раз из-за кур я упала с крыши курятника — они на меня напали. Налетели — глазищи вытаращили, а клювы острые как бритва! Как-то не думаешь, что куры опасны, а они хуже бешеных собак. До войны я их не держала, да вот пришлось, но я всегда побаивалась. Ариэль если и укусит за задницу, так открыто и честно, не то что курица — подкрадется тайком и клюнет.
Буду рада, если Вы приедете. Как и Эбен, Амелия, Доуси. И Илай, конечно. Кит в сомнениях, но не тревожьтесь, она изменит мнение. Вашу статью скоро напечатают, тогда и приезжайте отдохнуть. Вдруг здесь найдется тема для новой книги.
Ваш друг Изола
Доуси — Джулиет
26 апреля 1946 года.
Дорогая Джулиет!
Моя работа на каменоломне закончена. Кит живет у меня. Сейчас сидит под столом, которым я пишу, и что-то шепчет. «Что это шепчешь?» — спросил я, и наступило долгое затишье. Потом она снова забормотала, и я различил среди прочего свое имя. Кажется, у генералов это называется война нервов. И я даже знаю, кто победит.
Кит не слишком похожа на Элизабет, разве что глаза серые и выражение лица такое же, когда крепко задумается, но в душе вылитая мать — неистовая. Малюткой орала — стекла дрожали, и за палец мой своим крошечным кулачком цеплялась так, что тот белел. Я в детях совсем не разбирался, но Элизабет заставила учиться. Сказала: тебе судьбой предназначено быть отцом семейства, а моя, мол, задача — тебя просветить, чтобы ты был не как все мужчины. Она скучала по Кристиану, и сама, и за Кит.
Кит знает, что ее отец погиб. Об этом мы с Амелией ей сказали, но долго не понимали, что говорить про Элизабет. В конце концов сообщили, что немцы ее увезли, но мы надеемся на ее возвращение. Кит выслушала, глядя то на меня, то на Амелию, но спрашивать ни о чем не стала, ушла и спряталась в сарае. Не знаю, правильно ли мы поступили.
Иногда я напрягаю всю силу воли и пытаюсь заставить Элизабет вернуться. Нас известили, что сэра Эмброуза Айверса при одной из последних бомбежек Лондона убили, Элизабет унаследовала его поместье и его поверенные начали её поиски. У них больше возможностей, чем у нас. Надеюсь, скоро мистер Дилвин от нее услышит — или хотя бы о ней. Какое было бы счастье для Кит и всех нас, если бы Элизабет нашлась!
В субботу наш клуб устраивает выход в свет. Идём смотреть постановку гернсийской театральной труппы. «Юлий Цезарь». Джон Букер в роли Марка Антония; Кловис Фосси — Цезарь. Изола разучивала с Кловисом роль и утверждает, что мы все будем потрясены его игрой. Особенно когда он, умирая, шепчет: «Тебя готов я при Филиппах встретить» [16]. Изола говорит, что три ночи подряд не спала из-за этого шепота. Преувеличивает, как всегда, для потехи.
Кит притихла. Заглянул под стол — спит. Сейчас позднее, чем я думал.
Всегда Ваш Доуси
Марк — Джулиет
Апрель, 30-е, 1946
Дорогая,
Только что вернулся — а мог бы никуда не ездить, если бы Хендрей позвонил. Но я надавал кое-кому по башке, и груз пропустили через таможню: Такое чувство, будто отсутствовал вечность. Можно тебя сегодня увидеть? Нужно поговорить.
Люблю, М.
Джулиет — Марку
Конечно. Хочешь — заходи ко мне. У меня есть сосиска.
Джулиет.
Марк — Джулиет
Сосиска — как трогательно. «Сюзетт», 20.00?
Люблю, М.
Джулиет — Марку
Скажи волшебное слово.
Д.
Марк — Джулиет
Буду счастлив встретиться с тобой в «Сюзетт» в 20.00.
Люблю, М.
Джулиет — Марку
1 мая 1946 года
Дорогой Марк!
Я тебе не отказывала — лишь попросила времени подумать. Ты так яростно говорил о Сидни и Гернси, что, вероятно, не заметил. Мы с тобой знакомы всего два месяца. Для меня — срок недостаточный, я пока не уверена, что нам следует быть вместе до конца дней, хотя тебе это и очевидно. Однажды я уже совершила ошибку и чуть не вышла замуж за человека, которого едва знала (ты, наверное, читал в газетах), но тогда, по крайней мере, все оправдывалось войной. Не хочу опять оказаться в глупом положении.
