Декстер Мастерс - Несчастный случай
Пройдя половину лестницы, Бетси остановилась на площадке и закурила. Почти машинально, по привычке она посмотрела на тускло освещенный коридор, откуда только что вышла. Бетси не прислушивалась и ничего не могла бы увидеть с того места, где она стояла. И все-таки она смотрела вверх, а сигарета дымилась в ее пальцах. С нижнего этажа донеслись неясные голоса; Бетси слышала их, но не обратила никакого внимания. Рвота бывает даже полезна, думала она, стоя на площадке, как грация, возникшая из тьмы, под маленькой лампочкой, которая смягчала напряженное выражение ее лица. Очевидно, так и есть, ведь это естественная реакция организма. И хотя рвота была тем грозным признаком этой серьезной болезни, которого ожидали и боялись врачи, все же она может до некоторой степени облегчить состояние больного. Мало того, врачи, как известно, склонны все преувеличивать или упрощать или раскладывать все по полочкам. После вечернего приступа наступило явное улучшение: возбужденность прошла, даже боль в левой руке как будто уменьшилась, и вообще ему стало легче. В восемь часов, через час после приступа, дыхание у него было нормальное, пульс и кровяное давление тоже, а температура — на одно деление ниже нормы; в девять тридцать было то же самое. Бетси прочла ему вслух стихи, которые он просил принести, после они болтали о его знакомых и о ее знакомых, раз или два он даже сострил, а потом наконец подействовало снотворное, и он заснул. Бетси, сидя на стуле в ногах кровати, наблюдала за ним еще минут двадцать.
На первом этаже открылась дверь, неясные голоса стали отчетливее, слышались даже отдельные слова. Бетси повернула голову и, не двигаясь с места, посмотрела вниз. Ей не хотелось ни говорить с врачами, ни слушать их разговоры, а если все-таки придется, то хорошо бы, чтоб этих разговоров было поменьше. Она знала, что врачи собрались в ординаторскую на совещание и, очевидно, уже расходятся. Останется только доктор Педерсон и, вероятно, больше никто.
О том, как протекает лучевая болезнь, Бетси почти ничего не знала. Девять месяцев назад, когда произошел первый случай, ее здесь еще не было. Она не читала медицинских отчетов, которые ей несколько раз показывал доктор Педерсон. Она только мельком проглядела бесчисленные документы, брошюрки и снимки, собранные медицинской экспедицией в районе Хиросимы и Нагасаки. Бетси была ничуть не брезглива; она могла совершенно хладнокровно и даже с интересом рассматривать содержимое судна, и в своей работе к самым неприятным процедурам относилась, как к важному и нужному делу. Но она не знала, за чем нужно особенно следить и что считать важным в этой таинственной лучевой болезни. В лечении этого заболевания у Бетси было не больше опыта, чем в лечении проказы или золотухи, но не это ее беспокоило, а то, что об этой болезни физики и химики знают больше, чем врачи и сестры, а в сущности вообще никто ничего не знает. Ее беспокоило, что при этом доктора Педерсона, несмотря на его молодость и небольшой врачебный стаж, считают чуть ли не экспертом, потому что он в свое время дежурил у постели Нолана. А больше всего ее беспокоило, что эта болезнь поразила такого славного человека, как Луис Саксл, и она не могла придумать, как тут быть, — разве только уверовать в благотворное действие рвоты. Надо будет потолковать об этом с доктором Педерсоном — впрочем, он, конечно, только усмехнется:
— Японцы таких исследований не делали.
Бетси поглядела вниз, но никого там не увидела. Слова донеслись из-за выступа стены у подножия лестницы. Это был мягкий, вкрадчивый голос доктора Моргенштерна. Бетси бросила сигарету, наступила на нее и носком туфли отодвинула в угол; она чуть отступила назад, но все равно сверху ей был виден весь нижний коридор. Доктор Моргенштерн показался из-за выступа стены, но тотчас же повернулся и опять исчез из виду. Доктор Моргенштерн настоящий великан шести с лишним футов росту, и все доступные обозрению части его тела очень крупны и костлявы. Как всегда при встрече с ним, Бетси невольно вспомнила некоторые анатомические подробности, которые однажды описал ей штабной писарь Роберт Чавез, видевший его в душевой. Мелькнувшая на ее лице улыбка исчезла так же быстро, как и сам доктор Моргенштерн.
Но вот он снова появился из-за выступа в сопровождении Герцога и низенького, юркого, незнакомого ей человека. Юркий человечек что-то говорил. В руках у него были бумаги, которыми он потряхивал в такт своим словам.
— Это просто досадная мелочь, — говорил он. — Такие же явления наблюдались у подопытных животных — я где-то читал об этом, наверняка знаю, что читал, вот только не помню, где. Подобные явления ничего не доказывают, я знаю наверняка — досадная мелочь, вот и все.
Бетси перевела взгляд с юркого человечка, слова которого ничего ей не говорили, на доктора Моргенштерна. Он фактически заведовал больницей, поэтому Бетси смотрела на него. Доктор Моргенштерн сверху вниз взглянул на говорившего, пошевелил пальцами и ничего не ответил.
Все трое остановились у нижней ступеньки. Доктор Моргенштерн оглянулся.
— Пошли, — сказал он.
В коридоре к неясному гулу голосов прибавились новые звуки: шаркающие шаги и постукивание трости. Кто-то заговорил громко, его остановил чей-то тихий голос. Звуки были разнообразные: шелест бумаги и шелест одежды, сморканье, шорох и шаги; они сливались в шум, по характеру которого Бетси всегда определяла присутствие мужчин — многих мужчин. Там их не один десяток, сказала она себе. Кто они? Для чего собрались?
— Однако поперечное сечение захвата натрием значительно больше, чем поперечное сечение захвата фосфором, — послышался негромкий голос Герцога.
Бетси машинально повернула голову к выступу стены, из-за которого доносился шум. Услышав голос Герцога, она перевела взгляд на него; он легонько подтолкнул локтем незнакомца.
— Известны ли вам какие-нибудь биологические факторы, объясняющие такую огромную несоразмерность в картине болезни Саксла?
— Можно только строить предположения, — ответил юркий человечек.
В коридоре появился Дэвид Тил. Он шел очень медленно, почти не опираясь на палку и держа перед глазами не то брошюру не то журнал; он что-то читал вслух двум своим спутникам, но так тихо, что Бетси не могла ничего расслышать. С ним шел Новали, молодой врач, работающий в больнице; второго Бетси не знала. Оба внимательно слушали, стараясь соразмерять свои шаги с шагами Дэвида. Появились еще двое — Бетси не знала ни одного, ни другого. Потом она увидела представительную фигуру Эдварда Вислы — его-то она, как и все в Лос-Аламосе, знала хорошо; но ведь прошло только дня три-четыре, как он уехал в Вашингтон «потолковать с конгрессом об атомах, а заодно и об армии», — так сказал ей Луис Саксл всего час назад. Бетси уставилась на Вислу, его неожиданное появление и все эти незнакомые люди заставили ее насторожиться как бы в ожидании надвигающейся опасности. Затем появилось еще одно незнакомое лицо. Люди проходили один за другим по коридору, то появляясь в поле зрения Бетси, то исчезая, и шли дальше, к выходу. Промелькнул Педерсон в белом халате; он помахал Бетси рукой и тут же вернулся обратно.
Бетси слышала, как он пожелал спокойной ночи кому-то, скрытому выступом стены, и в ответ раздался чей-то голос:
— Да, спокойной ночи. — Пауза. — А знаете, не мешало бы завтра утром сделать пункцию спинного мозга. — Снова пауза. — Ну, пока.
Человек, говоривший с Педерсоном, вышел из-за выступа, тщетно пытаясь натянуть на себя пальто. Повернув голову набок, он ощупью неуклюже совал руку в рукав и все не попадал в него. Наконец надев пальто в рукава, он выпрямился, поглядел назад, потом на лестницу; Бетси, стоя у верхней ступеньки, заметила мелькнувшее на его лице удивление.
Казалось, он что-то хотел ей сказать, но вместо того повернулся и пошел по коридору. Вдруг он оглянулся и направился прямо к лестнице.
— Вы идете сверху? — спросил он.
Бетси кивнула.
— Откуда, от кого?
— От мистера Саксла.
Незнакомец поглядел себе на ноги, потом поднял глаза на Бетси.
— Вы — мисс Пилчер?
Бетси опять кивнула. Он все еще не спускал с нее глаз.
— Ну, что же вы не сходите вниз? — сказал он немного погодя и чуть-чуть улыбнулся. Он отступил в сторону, как бы давая Бетси дорогу, и она стала медленно спускаться.
— Как там, все в порядке?
— Все хорошо, — ответила Бетси. Она сама не знала, почему она так ответила, ибо слова эти не выражали ни ее надежд, ни ее опасений; так можно было ответить родственнику больного, но она-то ведь отлично понимала, что этот человек — врач. А кроме того, он ведь просто один из тех незнакомых людей, что прошли перед нею, как некая процессия, тревожная процессия, которая ей очень не нравилась. «Что это за врач, — подумала она, — зачем он тут?»
Он опять улыбнулся, словно угадав ее мысли или их характер. Бетси остановилась на последней ступеньке.
