Александр Гущин - Империя зла
"Михаил Лермонтов" ремонтировали месяц в Гамбурге, зарплата на ремонте за границей была уже не 50 долларов в месяц, а целых 500.
Поэтому дед Лапа записал фамилии специалистов из Москвы, которые за хорошую зарплату помогали ленинградцам и немцам ремонтировать теплоход. Москвичи организовали психологическую операцию по вербовке не вербуемого, програмно закодировав Гущина, чтобы он вспомнил свои грехи, когда отобьют и вынесут старую плитку из помещения прачечной теплохода. Александр трудился, играя роль носильщика.
Нейролингвистическая программа не сработала. Зато разведчики положили некоторую сумму себе в карман, оформив работу по советским расценкам, но за границей расценки за такую работу были не советские, а европейские. То есть в десять раз больше.
Федосеева заинтересовала женщина дизайнер, которая оформляла общественные помещения теплохода. Матросы дали ей кличку
"Эстетичка", её настоящая фамилия была (Примечание цензора: Фамилия дизайнера изъята из произведения по соображениям государственной безопасности). Исходя из рассказов Гущина, Михаил Исаевич понял, что женщина была из психологического отдела ГРУ, которая незаметно тестировала, провоцировала матросов, затем и зомбировала информацией на подсознание. Почему-то "Эстетичка" использовала образ лошади, на которую у подопытного был детский страх. "Эстетичке" удалось выполнить задание отдела ГРУ, материала для диссертации было достаточно. За это себе в подарок она купила большую хрустальную люстру, которую нести помогал сам Гущин, ничего не подозревающий об опытах над людьми, которые проделывает Главное разведывательное управление на суше и на море, за границей и у себя в СССР. Михаил
Исаевич ясно представлял себе психологическую цепочку воздействия на
Гущина, которую составила "Эстетичка", сотрудница психологического отдела советской разведки. Люстра в сознании подопытного моряка должна была олицетворять свет и цвет грехов подопытного. Александр должен был лишиться сил и раскаяться, после чего его легко завербуют, либо сделают из него зомби. Но этого не случилось, и
Александр на дистанционных секретных детекторах лжи продолжал светиться всеми яркими красками своих грехов, но не смущался, а продолжал смотреть на окружающий мир ясными и чистыми глазами.
– Эта дура разведчица, эстетичка, ети её мать, – ругался про себя шпион Федосеев.
– Она не знает, что нельзя трогать, якобы беззащитных, маленьких ярко окрашенных, пёстрых рыб, насекомых и животных. Себе дороже выйдет, природа показывает, что эти существа ядовиты! Напрасно она с этим философом связалась,
– думал Федосеев, анализируя деяния работников ГРУ.
Гущин возмутился, когда Михаил Исаевич спросил:
– Почему эту даму матросы назвали "Эстетичка"? Она что, в постели мужской член берет не руками, а вилкой?
– Ты точно дед, бывший КГБешник, все опошлишь и очернишь! – закричал на деда Лапу мореход, но после не выдержал и расхохотался.
На теплоходе "Михаил Лермонтов" произошло множество кадровых изменений. Появился новый "судовой доктор" Михаил Бровков, который совместно с таким же доктором Раппопортом лечил в судовом госпитале
Александру ногу, которую тот повредил при игре в футбол с бывшим чемпионом Европы по плаванию механиком Гордеевым. Михаил Бровков, кстати, будет прописан в Петербурге, будет жить в том же доме 1933 по Петергофскому шоссе, в том же подъезде, только, на пятом этаже, аккурат над квартирой четы Гущиных. В госпитальной палате Александра тут же появился массивный повар высокого роста, работник пассажирского камбуза, который жаловался сначала, что у него запор, потом радовался что "говнища" величиной с грейфрут, величиной с ядро вышла и теперь его совесть спокойна. Этой "говнищей" он просто достал Гущина и Александр отвечал, что ядра он не мечет, в основном поражает шрапнелью.(Примечание цензора: Фамилия повара, который проводил в судовом госпитале психологическую, засекреченную до 2099 года, операцию КГБ "Помет", изъята из произведения, поскольку оный выполняет суперсекретные операции ФСБ.)
На должности пожарного помощника капитана теперь был бывший пожарный матрос Шевченко. Прежний, пожилой пожарный помощник, бывший военный моряк Разыграев Василий Петрович ушел в отпуск. Несколько месяцев назад Василий Петрович, в матросском коридоре, на "пяти углах", где была скамеечка, или банкеточка, как говорят моряки, рассказывал матросам притчу, глядя в глаза Александру. У Петровича, якобы на боевом корабле случилось вредительство и заклинило пушки главного калибра. Подозреваемого уверили, что если он сознается, ему тогда ничего не будет. Тогда человек сознался во вредительстве и ему дали 10 лет лагерей.
– Сознаешься и тебе каюк, – подмигивая Александру, говорил
Василий Петрович.
Дед Лапа объяснил Гущину, что Разыграев сотрудник ГРУ.
– Он тебе намек сделал, что не должен ты сознаваться в тех грехах, что нашли у тебя секретными дистанционными детекторами лжи в твоей психике. Не отдавай своих "говнищ" тупому комитету, – смеялся
Михаил Исаевич.
– Интересно, – продолжал дед Лапа, – получается, что ГРУ тебя прикрывает, а "колет" КГБ. А может, армянская диаспора здесь в чем-то заинтересована? Но по моим данным Оганов Арам Михайлович сотрудник ГРУ, а не КГБ. Где-то ошибка…, но пути разведки неисповедимы. Если сознаешься, будешь неинтересен для спецслужб. А так они из тебя зомби сделают, – размышлял Федосеев.
– В чем, в чем я должен сознаться?- чуть ли не со слезами на глазах вопрошал Александр, успокоившись, добавлял, – ну этим нелюдям сделаю такую психологическую цепочку, сами себя жрать будут! Получат троянского коня!
– Ничего ты один не сделаешь, – отвечал дед Лапа. Берегись матросов Владимира Егорова и Николая Ковчинского. Они очередные любители твоей вербовки. (Примечание цензора: Данные Егорова и
Ковчинского приведены без указания возраста и отечества, так как в настоящее время они выполняют ответственнейшие поручения Федеральной службы безопасности, не оставляя следов, так как у Егорова существует брат близнец.)
Дед Лапа узнал от своего подельника, что Гущину присвоена медаль
"За спасение утопающих". Где-то больше года назад члены экипажа теплохода "Михаил Лермонтов" спасли команду американской океанской яхты, которая тонула в жестокий шторм в Атлантическом океане. Больше всех отличился матрос Павел Соболь, который за шиворот, на гребне волны втаскивал в лацпорт теплохода с полузатопленной яхты, терпящих бедствие. Соболю медаль не дали, а дали Гущину, который в это время был в отпуске на берегу.
– Что, не могли просмотреть судовую роль того рейса? – потешался дед Лапа. Подозреваю, что и Павел Соболь сотрудник спецслужб. Что за психологическая операция с медалью не знаю, но дело здесь не чисто.
Денежной премией с Пашкой не поделился? – спрашивал
"героя-спасителя" дед.
– Все деньги жене отдаю, – отвечал фальшивый герой-спасатель.
Премия все равно мизерная. Некогда мне ошибки пароходского начальства исправлять, своих проблем хватает. А медаль получать я не пошел.
Список моряков, работающих на судне, называется судовой ролью.
С помощью Жоры Апакова и матроса Балицкого, которые ни о чем не подозревали, Александр добывал судовую роль теплохода "Михаил
Лермонтов", предоставлял её деду Лапе. Эта судовая роль еще и оставалась в том порту, который посещало судно. Жора Апаков, бывший четвертый механик, теперь освобожденный комсорг комсомольской организации теплохода "Михаил Лермонтов", показал свое истинное лицо, когда проводил операцию по вербовке матроса Гущина.
Эту операцию спецслужб полковник Федосеев назвал "Явление работника ГРУ народу". "Сероглазый" Александр Гончаров, прикинувшись в стельку пьяным, шел совершенно голый по коридору судна. Гончаров шел, опустив голову и закрыв глаза, вероятно, ему было стыдно за своё бесстыдное разведывательное управление. Гущин, открыв от удивления рот, наблюдал за этим природным явлением. Жора Апаков, который вместе с Гущиным прогуливался по коридору, следил за вазомоторными реакциями у этого трезвого морехода. Никакой вегетатики, никаких вазомоторов у Гущина Апаков не выявил.
Подопытный Александр Гущин так ничего и не понял, но поделился своими подозрениями с дедом Лапой. Дед объяснил, что "друзья" его – сотрудники спецслужб, методом провокаций проводят психологические опыты над населением. После того, как Апаков негласно подтвердил, что он представитель спецслужб СССР, Гущин еще более к нему привязался, стал его лучшим другом и редактором судовой газеты
"Комсомольский прожектор". Звание редактора газеты позволило матросу посещать судовую типографию, где этот хитрый подручный Федосеева
Михаила Исаевича обнаружил целый осиный рой сотрудников АПН, которых в портах часто посещали сотрудники посольств СССР. Многих лиц из посольств Гущин знал по причине знакомства с Кривошеиным В.П.
