Владимир Мегре - Анаста
— Может, и пробьётся эта искорка, но жить-то хочется сегодня, сейчас, и с прекрасным видением будущего, не с безысходностью.
Вдруг я почувствовал приятное тепло за спиной и оглянулся. Рядом со мной стоял мой сын Володя. Наши взгляды встретились, и необычное тепло усилилось.
Мой сын лицом был похож на Анастасию и, может быть, слегка на меня в молодости. Его рост почти достигал моего. Его ещё юношеское телосложение отличалось стройностью и необычной атлетичностью, но не искусственной накачкой мышц, а идеально гармоничной.
Взгляд сына… Он был похож на ласкающий взгляд Анастасии, а ещё в этом взгляде… Понимаете, в его взгляде читалась необъяснимая уверенность. Необъяснимая и какая-то спокойная уверенность. Кажется, он вообще не знает о существовании каких-то жизненных трудностей или не представляет ситуаций, которые непреодолимы человеком.
Володя поклонился мне, а потом заговорил, обращаясь к Анастасии:
— Мама, я слышал, о чём вы говорите здесь. Позволь мне, мама, обратиться к тебе и высказать своё мнение. — Он почтительно поклонился Анастасии и молча ждал её ответа.
Я впервые видел или чувствовал, с каким почтением и любовью он относится к Анастасии. Наверное, он без её разрешения не мог вступить в диалог.
Анастасия внимательно смотрела на сына и отвечать не спешила. В её взгляде не было строгости, скорее нежность и уважение.
«Странно, — подумал я, — почему она так долго не отвечает на его простейшую просьбу? Скорость её мысли велика, за такую длинную паузу она могла просчитать множество вариантов развития событий. А тут и просчитывать-то нечего». Наконец Анастасия ответила:
— Говори, сынок, мы с папой будем внимательно тебя слушать.
— Я считаю, мама, будет хорошо и правильно, если ты поможешь папе. Я чувствую, для него важно решить эту задачу. И если ему помочь, то не укрепится барьер неверия в собственные силы и собственный разум, а уменьшится. Может быть, частично, но он даже рухнет. Я считаю, папе необходимо помочь, — и Володя замолчал.
Анастасия снова ответила не сразу. Некоторое время она ласково, с улыбкой, смотрела на сына, потом сказала:
— Конечно же ты прав, сынок, в данной ситуации папе действительно нужно помочь. Ты, Володя, помоги, пожалуйста, папе. Вы вдвоём и вместе с другими людьми найдёте решение. Будет лучше, если вы начнёте искать его прямо сейчас, прямо здесь, и я не буду вам мешать.
Анастасия повернулась, и стала медленно удаляться от нас. Отойдя на несколько шагов, она обернулась и добавила:
— Очень интересное и полезное дело сотворить предстоит вам, наглядно и значимо усовершенствовать среду обитания.
Мы с сыном одни стояли друг перед другом. Я спросил его:
— Скажи, Володя, а ты можешь так, как мама, пользоваться всей информацией, что есть во Вселенной? Многие мыслители говорят о ней. Станислав Лем, писатель очень известный, так и сказал Вселенная — как супер-ЭВМ. Нам без этой супер-ЭВМ не обойтись. У тебя получается пользоваться ею?
— Так быстро, как у мамы, у меня не получается.
— Почему?
— Потому что мама породистая.
— Что значит породистая? — удивился я.
— Это значит, что порода человека первоистоков сохранилась в ней.
— А в тебе почему не сохранилась? Понял… — А про себя подумал: «Это потому, что я непородистый. Это ему, наверное, так Анастасия объяснила. Зачем же тогда согласилась родить от непородистого? Никого другого не нашлось, значит?»
Сын внимательно посмотрел на меня. Возможно, он понял, о чём я подумал, и произнёс:
— Мама очень любит тебя, папа, пойдём со мной, я тебе покажу две вещи.
— Пойдём, — согласился я и пошёл за сыном.
Когда мы подошли к входу в землянку, где я ночевал с Анастасией при первой встрече, Володя отодвинул камень, открывая вход в продолговатую пещерку, или нору. Он просунул туда руку и вытащил, будто из сейфа, пустую бутылку из-под коньяка и палку.
Я узнал: это была та бутылка, из которой я пил коньяк при первой встрече на привале. «Надо же, она сохранила бутылку», — подумал я.
— А что это за палка? — спросил я у Володи.
— Это та палка, которой ты хотел побить маму, когда она не соглашалась отдавать тебе на воспитание меня, ещё нерождённого.
— Палку можно было бы не сохранять, — смущённо сказал я.
— Мама говорит, что когда ты держал эту палку, в тебе бушевало множество энергий, и теперь она ей дорога.
— А что она с ними, с этими вещами, делает? В бутылку хоть воды можно набрать.
— Мама не набирает в неё воды. Она часто приходит к этому месту, отодвигает камень, берет в руки бутылку и палку, смотрит на них с улыбкой и говорит слова. Она сделала так, что ты будешь жить вечно, папа. Время от времени засыпать на мгновение и просыпаться в новом теле.
— И как это можно сотворить словами? — поразился я.
— Словами можно очень многое сотворить, папа, и особенно, когда эти слова произносит мама, да ещё так часто их повторяет.
— Какие это слова, Володя? — тихо спросил я у сына. И мой сын начал, как стихи, читать слова, часто произносимые на этом месте Анастасией:
— Любимый мой, вечность впереди у нас с тобой. Вступает жизнь всегда в свои права. Лучик солнышка блеснёт весной, в новое оденется Душа, но и тело бренное не зря смиренно, обнимется с землей, свежие цветы, трава взойдут от наших тел весной. Если ж во Вселенной необъятной ты пылинками развеешься, неверие храня, из пылинок, в вечностях блуждающих, мой любимый, соберу тебя.
— Я тоже слышал, Володя, как однажды эти слова говорила Анастасия, думал, просто красивый слог она произносит, и не предполагал, что они имеют прямое значение.
— Да, папа, они имеют прямое значение.
— Ну и дела, — протянул я, — спасибо большое Анастасии за вечность.
— Папа, ты скажи спасибо маме при встрече, скажи с верой в её слова, тогда она очень обрадуется.
— Скажу.
— Нам надо решать твою задачу, папа, теперь уже нашу задачу общую. Пойдём к озеру, на песке начертим план гектара, о котором ты говоришь, и будем думать, как его обустроить. Мы будем думать так сильно и до тех пор, пока не придёт к нам верное решение.
Я шёл за сыном и думал: «Ну, как? Как оно может прийти, это решение? Нет ответа ни в литературе, ни в Интернете. Везде я его искал, не нашёл. Со специалистами по агротехнике советовался, ничего серьёзного не посоветовали. А он, Володя, явно вообще ничего не читал по этому вопросу. Способностей, как у Анастасии, у него нет. Он не умеет пользоваться информацией из всей Вселенной. Тогда с помощью чего он может что-то там найти? А он идёт, будто способен решить задачу. Надо что-то более действенное предпринять, чем бессмысленные ожидания, или поиски». И я решил поговорить с сыном.
— Остановись, Володя, давай присядем вот на это дерево. Мне нужно с тобой серьёзно поговорить.
— Хорошо, папа, присядем, я буду внимательно тебя слушать.
Мы сели на упавший ствол дерева. Мой сын, положив руки на колени, внимательно смотрел на меня взглядом Анастасии, а я не знал, как начать с ним не очень приятный разговор. Неприятный, но необходимый.
— Сейчас я скажу, может быть, не очень приятные вещи для тебя, Володя, но их необходимо сказать.
— Говори, папа, я выдержу и неприятные, не обижусь.
— Ты должен понять, Володя, Анастасия направила тебя в помощь мне, чтобы я перестал упрашивать её. Никакой помощи ни мне, ни тем людям, которые обустраивают поместья, ты оказать не сможешь. Способностей, как у мамы, в тебе нет, в агротехнике ты не разбираешься, что такое «ландшафтный дизайн» явно не знаешь. Так?
— Думаю, папа, ландшафтный дизайн, это когда пространство красивым человек творить собирается.
— Примерно так, но чтобы сделать его красивым, люди со способностями ещё и учатся по пять лет и более, обмениваются информацией, картинки разные смотрят. А ты видел хотя бы одно поместье с хорошим дизайном?
— Когда мы с мамой ходили в деревню, я видел, на земле вокруг своих домов люди…
— Ты видел всего лишь деревенские огороды, без всякого дизайна.
— Да, папа, огороды. Но я представлял, каким бы я сделал своё поместье. Часто размышлял и представлял.
— Просто одного представления недостаточно. Нужны серьёзные и всесторонние знания, которых у тебя нет. И думать, следовательно, тебе нечем. Что касается меня, то я уже не первый год думаю. И не просто думаю, а со специалистами советуюсь. Всё бесполезно. И сейчас просто одними нашими думаниями мы дело с мёртвой точки не сдвинем. Но ты действительно можешь помочь. У меня созрел план. Ты должен помочь мне уговорить Анастасию подключиться к решению этого вопроса. Если мы вместе проявим настойчивость, она сдастся.
— Папа, но мама уже приняла решение. Её решение и является помощью. Я не могу себе позволить уговаривать маму отменить её решение.
— Вот как! Он не может себе позволить! — воскликнул я. — Значит, когда мама тебе говорит «помоги», ты её безрассудно слушаешься. А когда отец просит, сразу «не стану». Ну и воспитаньице у тебя! Никакого уважения к старшим! К отцу!
