Кристофер Бакли - Они ведь едят щенков, правда?
— Очень благоразумно.
Энджел допила водку и с громким стуком поставила стакан на стеклянную столешницу.
— Всё, я пошла. Домой. К мужчине моей жизни.
— Вот как?
— К Барри. Это мой сын.
— А, Барри? Что ж, отлично. Барри.
— Я читаю ему вслух. Каждый вечер.
— Моя мама тоже читала нам с братом. Это очень объединяет, правда? И что же вы ему читаете?
— «Надвигающуюся бурю».
— Доктора Сьюза?[25]
— Уинстона Черчилля — первый том «Второй мировой войны».
— Ах, вот какая это «Надвигающаяся буря». Ну и ну. Ничего себе. А сколько лет Барри?
— Восемь.
— Восемь? И вы ему читаете Уинстона Черчилля?
— Он у меня не по годам развит.
— Когда мне было восемь, я «Быка Фердинанда» [26]едва осилил. Черчилль. Вторая мировая. Вы меня прямо огорошили.
— Его учитель считает меня странной. Зато к десяти годам этот ребенок будет знать историю лучше, чем все его одноклассники, вместе взятые. А к шестнадцати станет первокурсником в Гарварде.
— А ему не снятся кошмары после всех этих историй — ну, про Гитлера и Сталина? Мне кажется, я вообще впервые услышал про Вторую мировую, когда мне было лет десять.
— Спит сном младенца до самого утра. И просыпается с улыбкой. Мой маленький мишка коала! Мы с ним делим пополам валиум. Половинку — маме, половинку — малышу Барри.
— Вы что — даете ему препараты?
— Ну, не все время.
— Вы могли бы написать книгу о воспитании детей. Вас бы все время приглашали в ток-шоу.
— Меня и так приглашают.
Энджел подняла с пола сумочку.
— Ладно, — сказала она. — Как вы выразились — причем по сотовому, — нам пора опять браться за работу. Увидимся у меня в офисе, в десять утра.
У двери Энджел вдруг остановилась. И еще раз поглядела на Эспланаду.
— Кстати говоря. Это вовсе не шаблонный вид, — сказала она. — Это сама Америка.
Жук долго ворочался в постели. Наконец, часа в два ночи, он принял таблетку. Почему бы нет? Раз уж Барри их принимает.
Глава 10
Да, это нам не Афганистан, Тото
— Нельзя ли нам как-то придержать эту версию с ядом — хотя бы до тех пор, пока мы не услышим, что у него там на самом деле нашли? — сказала Энджел.
Они находились в недавно обустроенной «Военной комнате» в ИПК — в помещении, лишенном окон и непроницаемом (как Энджел заверила Жука) для электронных устройств. Сотрудники сидели в отгороженных кабинках, снабженных табличками: Далай-Лама, Пекин, Лхаса, Правительство США, Медицина, Дезинформация, Будда, СМИ, Разведка.
Энджел самолично отбирала кадры среди «сливок общества» орео-конов. Она заставила их подписать пугающие юридические документы, где они давали клятву хранить тайну пожизненно. Причем уговорить их оказалось совсем нетрудно. Спровоцировать конфликт с Китаем? Да ведь орео-коны и жили ради подобных вещей. Остальным сотрудникам ИПК объяснили временное отсутствие коллег тем, что, мол, их срочно откомандировали в Пентагон — там они должны были представить сценарий развития событий после военного вмешательства в Северную Корею.
Орео-коны были озадачены. Китай был настоящим Великаном. Один из них кисло заметил другому: «Да, это нам не Афганистан, Тото».
Жук барабанил по клавиатуре.
— Почему бы не подготовиться заранее? — заявил он Энджел. Он подозвал сотрудника, что сидел под табличкой Медицина, — молодого человека с землистым лицом, которого звали Твент. — Вы что-нибудь нашли про пандовые ферменты?
— Нет, — ответил Твент таким тоном, как будто ему уже много раз задавали этот вопрос.
— Ну, когда же вы…
— Я работаю над этим.
— Вы все еще никак не оставите в покое этих панд, Жук? — спросила Энджел. — Мы что, теперь так и будем зацикливаться на мелочах? А чем плох мышьяк или цианид?
— Мышьяк? — переспросил Жук. — Мышьяк оставляет такие следы, что их заметит даже слепой патологоанатом. А что вам не нравится? Мы же работаем.
— Ну, или какие-нибудь обычные фосфорные эфиры, — продолжала Энджел. — Малатион, паратион…
— Энджел, — резко оборвал ее Жук. — Может быть, предоставим это специалистам?
— Вы что же, думаете, я со всем этим незнакома? К вашему сведению, о Химический Али, когда я работала в Пентагоне, то чуть ли не ежедневно сталкивалась со всей этой ерундой.
— Я лишь предлагаю вам, о Злая Волшебница Запада[27], предоставить вашему собственному эксперту, присутствующему здесь доктору Твенту, выполнять свою работу. Кстати говоря, у него магистерская степень, полученная в Высшем военно-морском колледже, где он специализировался на биохимическом оружии.
— Сдается мне, что вы пытаетесь позолотить лилию, возясь с этой версией с пандами. И, кстати говоря, там, на телевидении, удары придутся на мою задницу, а не на вашу.
— Не «позолотить», а «побелить», — сказал Жук. — Все перевирают это выражение[28].
— Учту на будущее. Послушайте, я вовсе не собираюсь жертвовать собственным добрым именем только из-за того, что вы втемяшили в голову эту идею — отправить его Святейшество на тот свет именно с помощью эссенции, извлеченной из печени панды. Имейте в виду: это вам не какой-нибудь из ваших неопубликованных романов.
Жук поднял голову.
— Ну это уже удар ниже пояса.
Только на прошлой неделе он подарил Энджел красиво оформленные, в кожаных переплетах, распечатки своей трилогии «Армагеддон». Жук заметил, что они так и остались лежать на ее столе, куда она их положила, несколько небрежно его поблагодарив.
— Я не хотела, — извинилась Энджел.
— К вашему сведению, есть разница между «неопубликованным» и «непубликабельным». Первую книжку Роулинг о Гарри Потере поначалу тоже завернули. А теперь она богаче английской королевы.
— Ну, и что вы этим хотите сказать?
— Почему бы вам не заняться подготовкой к поединку с Драконшей? — спросил Жук. — Я слышал, она превосходна. Стоит того, чтобы посмотреть и послушать.
— Да я разделаюсь с ней за пару раундов.
Сотрудники смотрели на них.
— Может, скажете ей в лицо, что она «наживается на войне», как сказали маме рядового Райана? — Жук снова уткнулся в компьютер. — И вы еще беспокоитесь о своем «добром имени»? Просто обхохочешься.
— Ну, а вы, если все-таки найдете этот неуловимый пандовый фермент, — ответила Энджел, — не забудьте первым делом испытать его на себе.
— До следующего вторника! — огрызнулся Жук.
Энджел, не оборачиваясь, ушла, показав Жуку пальцами неприличный жест.
Жук утешал свое чувство оскорбленного писательского достоинства мыслью о том, что теперь он может спокойно работать над четвертым романом. Его трилогия «Армагеддон» уже переросла в незавершенную тетралогию. Новая часть внушала Жуку уверенность в своих силах. Она выходила у него более зрелой, чем предыдущие три. Ее рабочим названием было «Переаттестация ‘Армагеддон’». Герой, Бак Турок Макмастер, получил от вашингтонских политиков очередное невероятно трудное задание — спасти Великого Ксаму из Ниббута, некогда гордого теократического королевства, которое подверглось жестокому нападению и завоеванию соседней Мантаголией. Отличная проза, гораздо выше обычной писанины в жанре триллера; Жук ощущал, что эта вещь действительно может подняться до уровня настоящей литературы.
Миссии, порученной Турку, он дал кодовое название «Красный Бык». Жук некоторое время раздумывал, не назвать ли ее «Тельцом», но побоялся, что тогда Чика Девлина, пожалуй, еще кондрашка хватит. Потом он задумался: а не возникнет ли каких-нибудь проблем с производителем одноименного энергетического напитка? Если вдуматься, это только бы им польстило; так или иначе, он не собирался так просто отказываться от удачного названия, не получив надлежаще заявленных требований. Все это будет улаживать его агент. Да, кстати, нужно наконец обзавестись агентом. Последний агент, с которым он пытался наладить отношения, перестал реагировать на его телефонные звонки.
Он продвигался отличными темпами. Дошел уже до десятой главы. Турок только что совершил парашютную высадку с ошеломительными показателями HALO (большая высотность, низкое раскрывание) в суровой и неумолимой горной местности Ниббута, да еще и с мюонной бомбой, притороченной к спине. Стоило ему приземлиться, как его начал преследовать старый заклятый недруг — полковник Цзун. В Вашингтоне явно произошла очередная утечка информации! До чего коварны эти улыбчивые политики, которые проводят всю жизнь за столом, просиживая штаны! Снова Турка предали те самые люди, что послали его сюда на верную смерть. Ну, ничего, он и с ними расправится, когда придет черед.
Отличная проза. Жук с нетерпением дожидался того момента, когда можно будет снова усесться за ноутбук.
