Хелен Браун - Клео. Как одна кошка спасла целую семью
В школе с пониманием отнеслись к нашему решению подержать Роба дома пару лишних недель. Он должен был пойти во второй класс, так что знал почти всех ребят в своей группе. И все же он в первый раз отправлялся в школу без Сэма, и мы невольно беспокоились. С тех пор как Роб начал учиться, ни один его день в школе не обходился без Сэма. Во дворе, где играли в войну, эмоциональный старший брат защищал младшего, более миролюбивого братишку. Никто не осмеливался затеять с Робом драку, потому что знали, что придется иметь дело с Сэмом (который славился на всю школу своими ударами в стиле Супермена). Как только не называли братьев: Старски и Хатч,[6] Бэтмен и Робин… Они были неразлучны, каждый дополнял другого.
— Ты меня подвезешь?
— Конечно, — сказала я, застегивая ему пуговки на новенькой рубашке. Красивая рубаха, в ковбойском стиле, по белому фону летят крылатые золотые кони. Крылья и перья неотступно преследовали нас, возникали в нашей жизни на каждом шагу. Рубаха была немного кричащая, но Робу она понравилась, и я решила не мешать ему проявлять свою индивидуальность.
Стив больше не спорил со мной о том, сколько должна стоить детская одежда. С помощью Роба мне удалось обегать за последние две недели дикое количество магазинов и лавочек. В школе у Роба, как и в большинстве начальных школ в Новой Зеландии, единой формы не было. Идея была постараться создать непринужденную обстановку. На деле это приводило к тому, что большинство родителей тратили на детскую одежду больше средств и времени, чем оно того заслуживало.
В день возвращения в школу на Робе все было новеньким, с иголочки, включая башмаки с мягкими, как мармелад, подошвами. («Они скрипят, — беспокоился он, пока мы сражались с макаронинами-шнурками, — надо мной смеяться будут». — «Если и будут, так это только от зависти», — уверяла я). Нарядная одежда, модельная стрижка — все это было вызовом матери миру: этого мальчика любят, за него есть кому заступиться. Только попробуйте тронуть его хоть пальцем. Единственной не новой вещью были часы с Суперменом на тоненьком запястье.
— А вдруг ко мне пристанет хулиган? — спросил Роб, застегивая стальной браслет часов.
Я напряглась. Если бы это было возможно, я бы тенью следовала за ним повсюду, оберегала на каждом шагу, ловила каждый вздох его шестилетних легких и, уж конечно, бросалась бы на его обидчиков.
— Никто не пристанет, — ответила я, всей душой желая, чтобы мои слова оказались правдой. Но что, если я ошибаюсь? Оставшись без брата, Роб может привлечь внимание каких-нибудь эмоционально неразвитых ублюдков. — Скажи учителю, чтобы позвонил мне, если ты захочешь уйти домой раньше времени. Я сразу приеду.
— Присматривай тут за Клео, — напомнил Роб, открывая дверь холодильника и доставая кувшин с молоком, слишком тяжелый для шестилетки. Кувшин булькал, пока Роб наливал молоко в блюдце, а заодно и на пол.
При виде того, как льется ее любимая жидкость, Клео от удовольствия выгнула спину дугой. Хвост развернулся на всю длину, заработал, зацокал язык.
Перебравшись в старую комнату, Роб стал лучше высыпаться. Кошмары и страшные сны приходили все реже. Не сомневаюсь, что теплый, как батарея, котенок, притулившийся под боком, сыграл в этом решающую роль.
От резкого стука в окно я подскочила. К стеклу прижимались скулы, которые могли принадлежать только Джинни Десильва, самой гламурной женщине на зигзаге. Губы совершенной формы сложились в улыбку, достойную глянцевого журнала. Подняв три ухоженных пальца, она помахала нам блестящими ногтями и крикнула: «Приветииик!»
Джинни принарядилась: золотая виниловая курточка, накладные ресницы, серьги величиной с канделябры и длинный хвост, спадающий на одно плечо. Мои затрапезные спортивные штаны и выцветшая футболка меркли рядом с этим великолепием.
Мальчик, ровесник Роба, крепко держал Джинни за руку. Волосы торчком, хитрая мордочка.
— Это Джейсон! — восторженно завопил Роб.
— Что он за человек? — прошипела я сквозь зубы, одновременно улыбаясь и кивая Джинни.
— Он из Банды Крутых.
Ах, ну как же! Эта легендарная Банда Крутых. Я как-то слышала разговор Роба с Сэмом о том, что они скорее выкрасят себе яйца в синий цвет, чем согласятся войти в Банду Крутых. Но это только потому, что никто их туда не приглашал.
Единственная вещь на свете была круче Банды Крутых — это родители членов Банды Крутых. Сплошь врачи, юристы, архитекторы, они устраивали у себя теннисные матчи по очереди, так чтобы каждый мог похвастаться своим кортом и садом. Джинни и ее муж Рик были королем и королевой родителей Банды Крутых, потому что до них обычные профессионалы не дотягивали. У Рика была студия звукозаписи. А Джинни… ну от нее много и не требовалось — только уметь изящно драпироваться в искусственные меха и быть Джинни. Занятие журналистикой приучило меня выносить скоропалительные суждения. Топ-модель — следовательно, очень красивая и очень худая, следовательно, поверхностная, следовательно, интересуется только мужчинами и своим внешним видом, следовательно, туповатая, следовательно, мне лучше держаться от нее подальше. Джинни в том единственном разговоре, который у нас состоялся, когда наши машины столкнулись на зигзаге, сообщила мне, что она акушер-гинеколог, хотя верилось в это с трудом. Слишком нелепо, чтобы быть правдой. Я даже решила тогда, что она чего-то наглоталась.
— Привет, — сказала я, открывая входную дверь и щурясь от слепящего блеска ее каштановых волос.
— Ух ты! Котенок! — крикнул ее сын прежде, чем мы успели обменяться обычными любезностями.
Обежав мои спортивные штаны, Джейсон со всех ног бросился на кухню.
— Роб, ты мне не рассказывал, что у тебя есть котенок! — сказал Джейсон. — Какой хорошенький! Можно мне его подержать?
— Ее зовут Клео, — горделиво сказал Роб, передавая Джейсону свою любимицу. — Отец у нее необычный кот. Дикий. Мы почти уверены, что он — пантера.
— Джейсон обожает кошек, — рассмеялась Джинни, глядя, как Джейсон нежно приложил Клео к шее.
Я ждала, что она окинет критическим взглядом мой наряд и молочную лужицу на полу (которую любезно подчищала Рата), но она не обращала на наш хаос внимания.
— Я слышала, в этом году Роб будет ходить в один класс с Джейсоном, — сказала она. — Вот Джейсон и подумал — не захочет ли Роб сегодня пойти в школу вместе с ним, верно, дорогой?
Джейсон покорно кивнул. Роб пойдет в школу с Джейсоном? Но у меня уже все спланировано. Я тысячу раз прокрутила, проиграла в голове это утро: мать и сын, душераздирающее зрелище у школьных ворот.
Мать незаметно для всех старается передать сыну энергию, защитить его от всех грозящих опасностей, а потом сын храбро бросается с головой в новую школьную жизнь.
— Большое спасибо, но машину веду я. — Я тут же сама поняла, как это ужасно, резко, неблагодарно. Что ж со мной такое? Совсем недавно меня считали приветливой и дружелюбной. А когда я ходила в начальную школу, ребята звали меня Смешинкой. Больше такое прозвище мне не грозит. — Джейсон не будет возражать, если мы его подвезем?
Разумеется, она сейчас откажется. И, в отличие от меня, сделает это любезно, с уважением к скорлупе страданий, в которую я забралась, отгородившись от мира, будто рак-отшельник. Я улизну от общения, сделав вид, что предлагала всерьез. Она откажется, и мы снова заживем своими отдельными жизнями.
— Вот и чудесно! — отвечала Джинни, одарив меня взглядом карих глаз. Была в этом взоре неожиданная теплота и что-то еще — внезапная искорка мудрости? — Покааа!
Покааа? Видно, новомодная манера моделей — слова врастяжку. Я глядела, как Джинни неторопливо удаляется — ни дать ни взять картинка с обложки панк-рокерского журнала, — с ощущением, что попала в западню. Постучав в окно холеным ногтем, она нарушила мои планы.
Мало того, они с Джейсоном вторглись к нам на кухню, как будто так и нужно. Этот внезапный соседский налет вывел меня из равновесия. Она ненормальная, это точно. Или, наоборот, проявила неожиданное сочувствие и понимание, да еще с тонкостью, которой я от нее никак не ожидала. Да нет, Джинни дура и нахалка, не может она быть другой. Или… она необыкновенная умница. Иначе откуда бы ей знать, что с людьми, пережившими душевную травму, нужно вести себя именно так — обычно (пара «покааа» не в счет)? Меня застигли врасплох, я не была готова к партизанской вылазке доброты, ну не сразу же после завтрака!
Я поймала себя на том, что невольно восхищаюсь соседкой. Золотая виниловая куртка, да еще и леопардовое трико в обтяжку! А что за духи — их след до сих пор висел в воздухе, — тигриный мускус? А как получается, что эти канделябры не оттягивают ей мочки ушей? Я, тупица, тогда и не поняла, что у меня появился друг на всю жизнь.
Джейсон, со своей панковской прической, с ярко-фиолетовым ранцем, сплошь обклеенным стикерами рок-групп, был олицетворением Крутых. А Клео вскружила ему голову, он просто влюбился в нее, непосредственно, по-мальчишески.
