Джек Керуак - Ангелы Опустошения
53
Но все было в порядке, вода оказалась пронзительной и близкой и плескалась о сухой плавник когда я преодолел последний маленький карниз к лодке – Через него я перевалился и помахал с улыбкой, оставив ноги идти себе, волдырь в левом башмаке который я считал острой галькой впившейся мне в кожу —
Во всем этом возбуждении даже не соображаю что наконец вернулся к миру —
И нет в целом свете человека милее кто бы встретил меня у его подножия.
Фред старинный лесничий и объездчик любимый всеми как стариками так и молодежью – Угрюмо в ночлежных общагах он представляет вам совершенно опечаленную и чуть ли не разочарованную физиономию неподвижно глядящую в пустоту, иногда он даже на вопросы не отвечает, позволяет вам впитывать свой транс – По его глазам понимаете, а они смотрят далеко, что дальше видеть нечего – Великий молчаливый Бодхисаттва а не человек, в этих лесничих есть что-то такое – Старина Блэки Блейк его любит, Энди его любит, сын его Хауард его любит – Вместо старой доброй душки Фила, у которого выходной, в лодке Фред, нацепивший невероятно длинный козырек, дурацкий чепчик, кепон с золотыми кнопками который он надевает чтобы прятаться от солнца когда пускается бороздить лодкой озеро – «Вон едет пожарный смотритель» говорят кнопкокепые рыболовы из Беллингэма и Отэя – из Сквохомиша и Сквонэлмиша и Ванкувера и сосновых городков и жилых пригородов Сиэтла – Они болтаются по всему озеру закидывая удочки на тайных радостных рыбок которые раньше были птичками но упали – Они были ангелами и пали, рыболовы, утрата крыльев означала нужду в пище – Но рыбачат они ради удовольствия довольной дохлой рыбки – Я такое видел – Я понимаю разверстый рот рыбки на крючке – «Когда лев рвет тебя когтями, пускай себе рвет… мужество такого рода тебе не поможет» – Рыба покоряется,
рыболовы сидят
И забрасывают удочки.
Старый Фред, ему только надо смотреть чтоб никакой рыболовский костер сильно не разгорелся и не спалил весь лес – В большой бинокль он оглядывает весь дальний берег – Неразрешенные туристы – Компании пьяниц на островках, со спальниками и пивными банками – иногда женщины, некоторые красивы – Великолепные плавучие гаремы в лодках с подвесными движками, ноги, все видно, ужасные эти женщины Сансары-Мира-Страдания что покажут вам свои ноги чтобы только крутнуть колесо еще дальше
Что заставляет мир
вращаться?
Меж стеблей
Фред видит меня и заводит мотор подойти ближе к берегу, облегчить легко-заметно-удрученному мне – Первым делом он задает мне вопрос которого я не слышу и говорю «А?» и он заметно удивляется но мы призраки что проводят лето в уединенных глухоманях мы теряем всякое соприкосновение, становимся эфемерными и не здесь – Наблюдатель спускающийся с горы словно мальчик-утопленник снова возникший привидением, я знаю – Однако он всего лишь спросил
– Как там погода наверху, жарко?
– Нет, там сильный ветер, с запада, с Моря, не жарко, только здесь.
– Давай мешок.
– Тяжелый.
Но он перегибается через планшир и все равно затаскивает его в лодку, вытянув руки и напрягшись, и укладывает его на решетки днища, а я забираюсь и показываю на свою обувь – «Башмаков нет, смотри» —
Заводит движок пока мы отчаливаем, а я залепляю пятки пластырем предварительно отмочив их в течении за бортом – Ух, вода поднимается и бьется о мои ноги выше, поэтому их я тоже мою, до самых колен, и мои измученные шерстяные носки тоже намокают и я их выкручиваю и раскладываю сушиться на корме – оп-ля —
И вот мы такие тарахтим обратно к миру, ярким солнечным и прекрасным утром, и я сижу на носовой банке и курю новые «Лаки-Страйки-Кэмелы» которые он мне привез, и мы разговариваем – Мы орем – движок громкий —
Мы орем как и повсюду на свете Не-Опустошения (?) люди орут в рассказывательных комнатах или шепчутся, шум их бесед сплавляется в один обширный белый состав святого наступившего молчания которое в конечном итоге вы будете слышать вечно когда научитесь (и научитесь не забывать слышать) – Так почему бы и нет? валяй ори, делай что хочешь —
И мы говорим об оленях —
54
Счастье, счастье, бензиновый дымок по озеру – счастье, книжка про ковбоев которая у него с собой, которую я мельком просматриваю, первая потрепанная пыльная глава с презрительно ухмыляющимися парнягами в сомбреро не иначе как замышляют убийства в расщелине каньона – ненависть накаляет их физиономии голубой сталью – скорбные, тощие, измученные, потасканные лошади и жесткий чапараль – И я думаю «О фиг ли все это сон, кому какое дело? Кончай, то что проездом через всё, проездом через всё, я с тобой» – «Давай проездом через моего дорогого Фреда, пусть он почувствует экстаз твой, Боже» – «Давай проездом через всё это» – Как может вселенная быть чем-то иным кроме Утробы? Причем Утробы Бога или Утробы Татхагаты, это просто два языка а не два Бога – И как бы то ни было истина относительна, мир относителен – Все относительно – Огонь есть огонь и не есть огонь – «Не беспокой Эйнштейна спящего в своем блаженстве» – «Значит это всего лишь сон поэтому заткнись и наслаждайся – озеро разума» —
Лишь изредка Фред разговаривает особенно со старым словоохотливым Энди погонщиком мулов из Вайоминга, но говорливость того лишь заполняет паузы по роли – Хотя сегодня, пока я сижу и курю свою первую сигарету из пачки, он разговаривает и со мною, думая что мне нужны разговоры после 63 дней уединения – а разговаривать с человеком это как летать с ангелами.
«Олень, второй – важенки – как-то ночью две молодые ели прямо у меня во дворе – (Кричу я поверх двигателя) – Медведь, признаки медведя – голубика – Странные птицы», добавляю я, подумав, и бурундуки с овсинками в лапках что понавыдергивали из ограды старого загона – Пони и лошади старины 1935-го
где
Они теперь?
– А на Кратере койоты!
55
Приключения Опустошения – мы медленно едем три мили в час по озеру, я откидываюсь на спинку банки и просто впитываю солнце и отдыхаю, не нужно кричать – смысла нет – И вскоре он уже покрыл все озеро и оставил Закваску по правому борту а Кошачий Остров далеко позади и устье Большого Бобра, и мы заворачиваем к маленькому тряпичному белому флажку вздернутому на бонах (бревнах) сквозь которые проплывает лодка – но груда других бревен которые величественно весь август лениво ниспускались с карового озера Хозомина – вот они и нам приходится маневрировать и распихивать их чтобы проскользнуть – после чего Фред возвращается к своему часовому прочтению Страховых бланков с коротенькими комиксами и рекламками на которых встревоженные американские герои волнуются о том что станет с их родней когда их не станет – неплохо – а впереди, распластавшись по низовьям озера, дома и плоты Курорта Озера Росс – Эфес, мать всех городов для меня – мы целим прямо туда.
А вот и бережок где я провел весь день за рытьем в каменистой почве, на четыре фута в глубину, Мусорной Ямы Лесного Объездчика и за болтовней с Зилом пацаном-квартероном который бросил бегать по тропе вдоль плотины и больше его никогда не видели, бывало он вместе с братьями колол кедровые бревна по морозобоинам за отдельную плату – «Не люблю я работать на правительство, проклятье еду в ЛА» – вот он берег где, покончив с рытьем ямы и продравшись по тропе сквозь кустарник, по извилистой, к сортирной дыре, вырытой Зилом, я спустился к воде и кидался камнями в суденышки консервных банок и адмиральствовал себя Нельсоном если им не удавалось удрать и отплыть подальше и достичь Золотой Вечности – прибегнув наконец к здоровым деревянным плахам и огромным булыжникам, чтоб потопить кораблик-жестянку, но тот не желал тонуть. Ах Доблесть – И длинные длинные боны я думал что смогу добраться по ним до Плота Станции Объездчиков без лодки, но когда дошел до среднего бона и надо было перепрыгивать на три фута через неспокойную воду на притонувшее бревно я понял что вымокну и бросил это дело и вернулся – вот оно все, всё в июне, а теперь сентябрь и я еду четыре тысячи миль по городам ребра Америки —
– Пообедаем на плоту потом подберем Пэта.
Пэт в то утро тоже вышел с поста на Кратере и отправился вниз по 15-мильной тропе, на самой заре, в 3 часа утра, и будет ждать в 2 часа пополудни. Внизу у Громового Рукава —
– Ладно – но я посплю пока вы это делать будете, – говорю я —
Эт’кай со старым «токаем» —
Мы втискиваемся между плотами и я вылезаю и привязываю конец к деревянному кнехту и Фред выкидывает мой мешок, теперь я босиком и мне четко – И О огромная белая кухня полная еды и радио на полке, и письма что меня ждут – Но мы все равно пока еще не проголодались, немножко кофе, я включаю радио а он едет за Пэтом, 2 часа туда и обратно, и вдруг я наедине с радио, кофе, сигаретами и странной книжонкой про героического торговца подержанными автомобилями в Сан-Диего который видит девчонку на табурете в кафешке и думает «У нее клевая жопка» – У-ух, снова в Америке. – А по радио вдруг Вик Дэмоун поет песенку которую я совсем забыл спеть на горе, старую-престарую, не полностью забыл ее но тут не переработка, он шпарит с полным оркестром (О гений Американской Музыки!) на «В Этом Мире,
