Сумерки мира - Херцог Вернер

Онода не впечатлен.

— Когда я прибыл на эту войну, я был всего годом старше. Любые попытки помешать мне исполнить миссию — военные хитрости вражеских агентов.

— Я не враг. Я здесь, чтобы встретиться с вами.

— На остров приезжали люди в гражданской одежде. Как только не маскировались. Но у всех была одна цель: устранить меня, заставить сдаться. Я пережил сто одиннадцать засад. На меня нападали снова и снова. Я не могу сосчитать, сколько раз в меня стреляли. Каждый на этом острове — мой враг.

Сузуки молчит. Онода смотрит на еще светлую часть неба.

— Знаете, как выглядит выпущенная в вас пуля при таком свете, как сейчас?

— Нет.

— Она светится голубым. Почти как трассирующая.

— Правда?

— Можно увидеть, как она летит прямо на вас, если ее выпустили с далекого расстояния, с достаточно далекого.

— И в вас не попали? — удивляется Сузуки.

— Они бы попали. Но я увернулся, и пуля прошла мимо.

— А пули свистят?

— Нет, это скорее напоминает вибрацию. Низкий жужжащий звук.

Сузуки впечатлен.

Слышится еще один голос. Вдали мерцает ночное небо. Голос поет песню.

— Кто это? — спрашивает Сузуки.

— Это Симада, рядовой Симада. Здесь он пал.

— В начале пятидесятых? Я знаю. Все в Японии знают.

— Он погиб девятнадцать лет девять месяцев и четырнадцать дней назад. Здесь, на притоке Вакаяма, он попал в засаду.

— Вакаяма? — спрашивает Сузуки. — Японское название.

— Когда начались бои за Лубанг, я дал этой реке имя моей родной префектуры — Вакаяма.

Цикады стрекочут все громче. Теперь беседуют они. Сузуки долго размышляет. Наконец голоса цикад сливаются в общем пронзительном крике, напоминающем крик негодования.

— Онода-сан?

— Лейтенант.

— Лейтенант, я бы не хотел, чтобы мы ходили кругами.

Сузуки замолкает. Онода осторожно прикасается стволом к груди Сузуки, не угрожающе, скорее, чтобы напомнить ему о костре.

— Если вы не агент, то кто?

— Меня зовут Норио Сузуки. Когда-то я был студентом Токийского университета.

— Когда-то?

— Я забросил учебу.

— Никто просто так не бросает учебу в лучшем университете страны.

— Я испугался, когда вдруг увидел, что мое будущее разложено передо мной, вся карьера, каждый шаг, вплоть до выхода на пенсию.

— И что? — Онода в недоумении.

— Я хотел несколько лет свободы, до того как моя жизнь будет принесена в жертву бизнесу.

— И?

— Я стал путешествовать. Автостопом. Побывал в сорока странах.

— Автостоп? Что это?

— Останавливать машины, надеясь, что они тебя подвезут. Без определенной цели. Пока не поймешь, куда тебе надо.

— И куда же?

— Честно говоря, у меня было три цели, Во-первых, я хотел найти вас, лейтенант Онода.

— Никто не находит меня. Двадцать девять лет никто не мог меня найти.

Сузуки приободряется.

— Я пробыл здесь меньше двух дней и нашел вас.

— Это я наткнулся на вас, я вас нашел. Не вы, а я. Если бы вы не выказывали столь явного пренебрежения опасностью, я бы, наверное, вас убил.

Сузуки не понимает. Он молчит.

— А другие две цели?

— Йети...

— Кто?

— Страшный зверь в Гималаях. Жуткий снежный человек, покрытый мехом. Люди находили его следы, он существует. И наконец — большая панда в естественной среде обитания, в горах Китая. В таком порядке: Онода, йети, панда.

Улыбка впервые мелькает на лице Оноды. Он кивает Сузуки: продолжайте, продолжайте.

Сузуки воодушевляется.

— Война закончилась двадцать девять лет назад.

Лицо Оноды неподвижно и выражает откровенное непонимание.

— Этого не может быть.

— Япония капитулировала в августе 1945 года.

— Война не закончилась. Несколько дней назад я видел американский авианосец в сопровождении эсминца и фрегата.

— Они шли на восток?—догадывается Сузуки.

— Не пытайтесь меня обмануть. Я вижу то, что вижу.

Сузуки невозмутим.

— Лейтенант. В Субик-бей находится крупнейшая военно-морская база США в Тихом океане. Там обслуживаются все военные корабли.

— У Манильской бухты? Это всего в девяноста километрах.

— Да.

— Эта база была там уже в начале войны. Откуда к ней доступ у американских кораблей?

— США и Филиппины — союзники.

— А истребители, бомбардировщики! Я их постоянно вижу.

— Они прилетают на авиабазу Кларк, расположенную к северу от Манильской бухты. Почему, как вы думаете, такие огромные подразделения не атаковали и не захватили остров Лубанг? Ведь Лубанг контролирует вход в Манильскую бухту.

— У меня нет доступа к планам противника.

— Никаких планов нет, война закончилась.

Онода борется с собой. Затем он медленно встает, делает шаг к Сузуки и упирает дуло винтовки ему между бровей.

— Скажите мне правду. Сейчас самое время.

— Лейтенант, я не боюсь смерти. Но глупо было бы умереть, притом что я и так говорю правду.

Для Оноды, которого раздирают сомнения и прозрения, эта ночь самая длинная из всех. Внешне он неподвижен, его лицо будто окаменело. Атомные бомбы сброшены на два японских города, сто тысяч единовременно погибших? Оружие, как-то связанное с энергией, выделяемой при расщеплении атомов. Как такое может быть? Сузуки не хватает технических знаний, чтобы объяснить.

У других стран она тоже есть, эта бомба. Текущего арсенала хватит, чтобы убить каждого жителя планеты не раз и не два, а тысячу двести сорок раз. По мнению Оноды, это несовместимо с логикой войны, с логикой любой мыслимой войны, включая войну будущего.

Онода хочет знать, что произошло после того, как на Японию якобы сбросили бомбы. Как я уже сказал, это было в 1945 году, в августе 1945-го. Япония объявила о безоговорочной капитуляции. Императоров обратился к народу по радио. До этого никто никогда не слышал его голоса. Он заявил, что не является живым богом. Это немыслимо для Оноды, и он снова решает, что Сузуки явился с заданием его обмануть. Он упирает дуло винтовки Сузуки в лоб.

— На самом деле война не кончилась. Фронты сместились, только и всего.

Но Сузуки непоколебим.

— На Западе Германия проиграла войну. Она капитулировала за несколько месяцев до Японии.

— Нет, — говорит Онода, — война продолжалась, война на Западе продолжалась. Я своими глазами видел доказательства.

— Что? Что вы видели?

— Я видел, как волна за волной над головой пролетают американские военные самолеты... Они летели прямо туда, в том направлении. На запад.

— Когда это было?

— Это длилось годами.

— А когда началось?

— В 1950-м. Бомбардировщики, и транспортники. И военные корабли.

— Это была Корейская война.

— Корейская война? Какая корейская война? Корея — наша.

— Коммунисты выбили оттуда Японию. Потом США начали войну с коммунистами.

— И проиграли.

— Наполовину проиграли, наполовину выиграли. Корея теперь разделена на коммунистический Север и капиталистический Юг.

Оноде сложно воспринять столько всего зараз.

— Но истребители, истребители никогда не прекращали полеты.

— Что за истребители? Когда?

— Они всегда летели на запад. Американские самолеты прямо над моей головой. Их было все больше и больше, начиная с 1965 года — крупные формирования.

А на воде — целые флотилии, все чаще, все многочисленней. И вы хотите, чтобы я поверил, что война закончилась?

— Это была война во Вьетнаме.

— Что?

Онода откидывается назад. Это долгая ночь. Цикады, безразличные к войне и миру, к тому, кто и как называет войны, снова усиливают свой монотонный стрекот. Это их война, а возможно, их переговоры о мире, которые мы не способны понять. Луна. Ранний свет наступающего дня делает ее бледнее и бессмысленнее. Так было всегда, еще до появления людей.